Леонид Борисович Красин

Инж. М. КАМЕНЕЦКИЙ

„Леонид Красин был из тех редких людей, которые глубоко чувствуют поэзию труда, для них вся жизнь — искусство“.
(М. ГОРЬКИЙ. „Воспоминания“).

Двадцать четвертого ноября 1926 года телеграф принес печальное известие о том, что в Лондоне в 4 часа 40 минут умер от злокачественного малокровия полпред Советского Союза Леонид Борисович Красин.

Этот замечательный человек прожил яркую, содержательную жизнь, великолепно проявив себя в различнейших областях человеческой деятельности. Он был человеком такого масштаба, который поднимал тяжесть любой работы, возложенной на его плечи.

В ранней юности он принадлежал к той даровитой горсточке поколения девяностых годов, которая пошла за Лениным и под его руководством прошла славный путь, приведший к Октябрю.

Он стал выдающимся инженером, завоевав себе уже ко времени революции 1905 года большой авторитет среди русских электротехников. Он сумел сочетать свою талантливую техническую деятельность с напряженной работой в подпольной большевистской партии, членом ЦК которой он являлся с 1903 по 1907 год. В это время он возглавлял боевое Техническое бюро, под руководством которого происходили в частности выступления выдающегося революционера-боевика Камо. Восхищаясь дерзостью Красинских замыслов, его гениальной конспиративностью, Камо, сам человек отчаянной смелости, а также и другие боевики («Черт» — Богомолов, Грожан) считали Красина личностью легендарной.

После Октябрьской революции он был едва ли не первым инженером, который налаживал технику хозяйственной жизни страны в самых разнообразных отраслях ее. Красин последовательно и всегда блестяще выполнял сложнейшие хозяйственные задачи, которые поручала ему партия. Он показал себя выдающимся дипломатом и в течение ряда лет совершал победный дипломатический марш по Европе, с величайшим достоинством и успехом представляя Страну советов.

Если неуловимость Красина для полиции в дореволюционное время окружала его ореолом легендарности, то исключительная работоспособность в послереволюционные годы позволила А. В. Луначарскому определить Красина как гениального работника первого ранга.

Жизнь Леонида Борисовича Красина была настолько многогранна и содержательна, настолько полна интереснейшими событиями, что невозможно описать ее хоть сколько-нибудь полно и всесторонне в рамках одной журнальной статьи. Поэтому мы ограничиваемся тем, что воссоздаем образ этого замечательного человека только в общих чертах.

*

Детство и отрочество Леонида Борисовича Красина протекали в Западной Сибири, сначала в степном городке Кургане, а затем в Тюмени, где Красин обучался в реальном училище. Он рос в семейной обстановке разночинца-интеллигента, находившегося, как и большинство сибиряков, под идейным влиянием политических ссыльных. Величественная природа — берега Тобола, Ишима, Туры, бесконечные леса, травянистые степи — и замечательно оборудованная средняя школа в Тюмени — все способствовало укреплению здоровья и развитию богатых дарований Леонида Борисовича.

Семнадцатилетним юношей в 1887 году поступил «безусый сибирский провинциал» в Петербургский технологический институт, выдержав вместе с братом конкурсный экзамен и попав в число 120 счастливцев из 800 экзаменовавшихся. Увлекательная повесть красинской жизни и начинается с этих пор.

Красин поступил в Технологический институт в те годы, когда в стране, в обстановке жестокой политической реакции, незаметно начали пробиваться новые революционные веяния. Первые искры марксова учения — научного социализма — падали на русскую почву и загорались здесь огнем неугасимым. Это была эпоха первых социал-демократических кружков, брусневской организации в Технологическом институте, эпоха, когда появились первые рабочие-организаторы пропагандистских кружков (Федор Афанасьев), когда эти робкие вначале революционные шаги начали объединяться Владимиром Ильичом Лениным и привели к первому ленинскому взлету — петербургскому «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса» (1895 год).

Красин был у истоков движения. Прилежно занимаясь любимыми естественными науками и одновременно изучив в первые два года своего студенчества политэкономию и первый том «Капитала», Красин на третьем году с головой окунулся в революционную работу. Последовавший за этим интереснейший этап жизни Леонида Борисовича здесь может быть отмечен лишь хронологически. Красина на долгие годы высылают из Петербурга в марте 1891 года после демонстрации на похоронах прогрессивного писателя Н. В. Шелгунова.

До мая 1892 года Красин жил в Нижнем-Новгороде. Здесь он вел напряженную идеологическую борьбу с нижегородскими народниками. Здесь началась и техническая деятельность Красина — он работал чертежником и строительным десятником у военного инженера Ровенского на фабрике Ясюнинских, в селе Кохме. Затем Красин поступает на военную службу в качестве кондуктора (десятника) ярославской инженерной дистанции.

В мае 1892 года Леонид Борисович был арестован в связи с провалом московских пропагандистских кружков. Организовались эти кружки, после того как Красин установил в 1891 году связь москвичей (Кашинский) с петербуржцами (Бруснев, Афанасьев). За арестом последовала почти годичная отсидка в Москве, в Таганской тюрьме. В этом «университете» русских революционеров Красин усиленно занимался философией, естествознанием, историей и основательно изучил немецкий язык. В марте 1893 года Красин был освобожден «на поруки» для окончания военной службы и направлен в пехотный полк, стоявший в Туле.

Леонид Борисович Красин в студенческие годы (1892 г.).

Окончив военную службу в ноябре 1893 года, Красин, находясь под гласным надзором до окончания брусневского дела, не мог заняться никакой постоянной работой. Поэтому он принял предложение одного из питерских товарищей и направился на южный берег Крыма, где занимался уроками, проштудировал второй том «Капитала», изучил французский язык и одновременно поправил свое здоровье, расстроившееся после тюрьмы и солдатчины. В августе 1894 года Красину предложили уехать из Крыма, куда ожидался приезд царя Александра III. Леонид Борисович переехал в Воронежскую губернию, где ему разрешено было поступить сначала рабочим, а затем десятником на постройку Харьково-Балашовской железной дороги. Но 1 января 1895 года был вынесен приговор по брусневскому делу. Красин опять был посажен в тюрьму и затем выслан на три года в Восточную Сибирь.

Это собственноручный рисунок Л. Е. Красина, изображающий камеру Воронежской тюрьмы, в которой сидел Красин в 1895 году.

Мы видим Красина в Иркутске. Здесь он был первым социал-демократом среди ссыльных народовольцев и народников. Это поставило его в очень неравные условия теоретической борьбы за марксистские позиции. Наряду с напряженной и страстной пропагандой марксизма среди революционеров Красин с неменьшей страстностью снова обращается здесь к технической деятельности. В течение двух лет (срок ссылки был впоследствии уменьшен) он работает сперва техником, а потом инженером на Среднесибирской, Забайкальской, Круглобайкальской железных дорогах.

В декабре 1897 года Леонид Борисович получает право въезда в Европейскую Россию (но не в Петербург). Он поступает на третий курс Харьковского технологического института «с обязательством не вести пропаганды среди студентов». Учеба в Харьковском институте протекала весьма оригинально: числясь студентом, Леонид Борисович бывал в Харькове лишь наездами дли сдачи зачетов, продолжая в остальное время свою инженерную деятельность на железных дорогах: изыскания дороги Петербург—Вятка, изыскания Круглобайкальской железной дороги. Несмотря на то что Красин приезжал в Харьков на весьма непродолжительное время, он все же ухитрялся принимать участие в студенческих волнениях, за что два раза исключался из института. Однако, директор института проф. Зернов, высоко ценя талантливого студента, не доводил дело до полиции и прекращал его при очередной амнистии.

В 1900 году Леонид Борисович закончил институт. При этом ему задержали выдачу диплома на один год за участие в студенческой забастовке. Задержка в получении диплома не помешала Красину, уже инженеру с опытом, сразу же приступить к технической деятельности, на этот раз уже в другой области. Он обратился к нарождавшейся тогда отрасли техники — к электрическим станциям. Способствовали этому следующие обстоятельства: товарищ Красина по Петербургскому технологическому институту инженер Роберт Эдуардович Классон, один из пионеров электроэнергетики в нашей стране, начинал к этому времени свою работу по электрификации бакинских нефтяных промыслов. Он пригласил Красина заведывать постройкой электрических станций в Баку. Эта работа, проводившаяся с большим размахом и американской быстротой, является знаменательной в истории электротехники нашей страны. Классон и Красин делали первые смелые попытки по электрификации промышленности (нефтедобычи), по централизованному производству электрической энергии и передаче ее. Работа в Баку с июня 1900 по 1904 год сначала по строительству, а затем по заведыванию станцией создала Красину большой авторитет в технических кругах.

Наряду с этой напряженной работой, проводившейся к тому же в обстановке скептически-враждебного отношения подавляющего большинства представителей технического мира, товарищ Красин вел в Баку еще весьма интенсивную партийную работу. Он занялся той ответственнейшей практической деятельностью, которая объединялась общим наименованием «партийной техники». Красин руководил бакинской подпольной типографией, известной под кличкой «Нина». Типография эта была организована выдающимся большевиком Ладо Кецховели и существовала с 1901 по 1905 год. С 1903 года она была оборудована усовершенствованной быстроходной печатной машиной и печатала как руководящие материалы Центрального комитета, так и «Искру» — первый центральный орган партии, выходивший с 1900 года за границей. Помимо этого в Баку была сосредоточена работа по перевозке нелегальных изданий, оружия и людей из-за границы. Во время обысков Красин виртуозно пользовался для хранения компрометирующих материалов всевозможными укромными уголками своей электрической станции — вплоть до зажженных топок паровых котлов.

В 1903 году, после II съезда партии в Лондоне, когда произошел раскол и большинство примкнуло к ленинским взглядам («большевики»), Красин был кооптирован в члены ЦК. Ведая кассой партии, Леонид Борисович приезжает в Питер, завязывает через Максима Горького связь с фабрикантом Саввой Морозовым и добивается от него денежных взносов в партийную кассу.

К началу 1904 года стало ясно, что Баку необходимо оставить. Красин переходит на работу в Орехово-Зуево, куда его пригласил на свои предприятия Савва Морозов. Красин заведует центральной электрической станцией. Здесь он впервые обращает внимание на проблему применения торфа в качестве топлива для котельных. Промышленное решение этой проблемы было осуществлено Р. Э. Классоном уже в послереволюционные годы — путем изобретения гидроторфа (О Р. Э. Класооне см. «Техника-молодежи», 1936 год, № 7. — Ред.).

Проводя очень активную партийную работу, Красин лишь благодаря счастливой случайности избегает ареста при провале ЦК в феврале 1905 года в Москве, на квартире писателя Леонида Андреева. Леонид Борисович спешно исчезает из Москвы, едва успевая предупредить об этом ореховскую электростанцию, и отправляется в объезд юга России по партийным делам. Затем он нелегально переправляется в Женеву. В мае 1905 года мы видим Красина в Лондоне на III большевистском съезде партии. Он являлся товарищем председателя съезда и делал доклад от ЦК.

Летом 1905 года Леонид Борисович возвращается нелегально в Петербург. Здесь выясняется, что во время московского провала ЦК на квартире Андреева личность Красина осталась для полиции не скомпрометированной. Тогда Леонид Борисович устраивается заведующим электрической кабельной сетью Петербурга и до 1908 года работает по ее расширению. Он руководит прокладкой новых линий на десятки верст, постройкой трансформаторных подстанций и переводов сети на высокое напряжение. Аналогичной работой в Москве был занят несколькими годами позже инженер Р. Э. Классон при сотрудничестве Г. М. Кржижановского.

Партийная работа товарища Красина в эти годы необычайно возросла. В 1905 году партия частично перешла на легальное положение: появились легальные газеты, типография (куда была перевезена машина из бакинской подпольной типографии); возник Совет рабочих депутатов, членом которого состоял Красин; проводилась Думская кампания. Параллельно с полулегальной деятельностью шла строго конспиративная работа по изготовлению оружия и, главным образом, бомб. В этом «производстве» Красин вспомнил свои химические познания и обнаружил себя незаурядным химиком. В условиях строжайшей конспирации Красин сумел так образцово поставить работу лаборатории, что конструкция одного из запалов была признана впоследствии чрезвычайно удачной по экспертизе Главного артиллерийского управления.

Когда с «сокращением свобод» партии пришлось вновь возвращаться полностью на нелегальное положение, задачи еще более усложнились. Трансформаторные киоски в Петербурге служили тогда делу революции так же верно, как раньше котельные топки Баку. Владимир Ильич Ленин высоко ценил возможности Красина, говоря, что «именно благодаря своему легальному положению, он сможет сделать дли партии то, чего никто из нас не может».

Чрезвычайно характерной чертой Красина была большая смелость, с какой он проводил большинство дел, нужных для партии. Он не боялся брать на себя весьма ответственные и опасные задания. «Всюду Леонид Борисович вносил принцип широкого производства. Печатная техника была поставлена им на небывалую для революционного подполья высоту. Закупка оружия, его транспорт ставились на широкую ногу. Для научных исследований по взрывчатым веществам использованы были правительственные лаборатории. Динамит, вместо производства его кустарным способом, отдельными химиками-революционерами, закупался в больших количествах в Финляндии. Широко ставилась экспроприация динамита, пироксилина из правительственных складов».

Планы конспиративной работы, которые вырабатывал Красин, часто поражали необычайной находчивостью и оригинальностью.

Вот, например, интересный эпизод, который приводит Н. К. Крупская в своих воспоминаниях о Леониде Борисовиче:

«...В разгар Московского восстания надо было доставить в Москву бикфордов шнур, которого не было у тамошних боевиков. И вот шьется шикарнейшее платье одной красавице-партийке, обматывает она себя бикфордовым шнуром и вместе с маленькой дочкой едет в Москву в первом классе. Офицеры почтительно расступаются перед красивой, шикарной, дамой, — и бикфордов шнур доставляется по назначению».

В 1906 году Красин участвовал в работах IV объединительного съезда в Стокгольме и снова был выбран в ЦК от большевиков. Однако, работать в Петербурге Красину становилось все труднее, и в марте 1908 года он был арестован вместе с боевиком Грожаном.

Так как Леонид Борисович был арестован в Финляндии, где от жандармов требовали большой законности, ему посчастливилось до полного оформления обвинения через месяц освободиться. Не испытывая «долготерпения закона», Красин через несколько дней нелегально отплыл из Гельсингфорса в Европу. Лето 1908 года он использовал для партийных дел. Затем видим его в Берлине. Здесь ему пришлось сызнова создавать свою техническую репутацию. Со свойственной ему энергией Леонид Борисович взялся за это, начав с младших инженерных должностей, на низком, не обеспечивающем прожиточного минимума, окладе. Он поступает во всемирно известную электротехническую фирму Сименса, В эти годы империалистическая Германия собирала перед войной всемерно свою мощь. Ее хозяйственные деятели, в частности в области

электротехники, мечтали о полном хозяйственном подчинении германскому капитализму всей Европы. Вальтер Ратенау, тогда глава фирмы «Всеобщая электрическая кампания», а позднее министр германской республики, заявлял, что в его лабораториях имеются такие достижения, которые в ближайшем будущем сделают экономически возможным снабжение электроэнергией промышленных центров Европы из единой системы электроцентралей Германии. Это сообщало колоссальный размах технической инициативе и предприимчивости. Настойчиво учась германской технике, Красин и в этом показал свою одаренность: через 3—4 года электрические фирмы Западной Европы охотились за ним, предлагая ему десятитысячные оклады.

Летом 1909 года он еще участвует в расширенном заседании редакции «Пролетария» в Париже. Но Красин делает грубую политическую ошибку, скатившись на позиции Богданова. Это привело к выводу его из состава редакции.

К 1912 году технический вес Леонида Борисовича настолько вырос, что германская фирма смогла поставить вопрос о возвращении его в Россию. В 1912 году он приезжает в Москву в качестве Главного инженера Московского отделения акционерного общества Сименс-Шуккерт. Пребывание Красина в этой должности совпадает с электрификацией текстильной промышленности Центрального района России, а также со строительством первой районной электрической станции в Богородске (под Москвой). В эти работы Леонид Борисович вкладывает весь свой огромный опыт, накопленный в Берлине. На монтаже Богородской электростанции он снова встречается с ее инициатором Р. Э. Классоном и Г. М. Кржижановским,

Уже во время мировой империалистической войны, в 1915 году, Красин переезжает в Петроград сначала на завод фирмы Сименс-Шуккерт, а затем назначается директором-распорядителем русского правления этой мировой фирмы, которой принадлежали, в частности, заводы, известные теперь под названием «Электросила» и «Электроаппарат».

Вплоть до 1917 года Леонид Борисович был в стороне от непосредственной партийной деятельности, хотя и в эти годы он помогал за свой страх и риск боевику Камо в его рискованном предприятии на Коджорском шоссе, близ Тбилиси, по освобождению заключенных товарищей.

*

С первых же дней Великой пролетарской революции Красин, по настоянию Ленина, включился в число руководящих деятелей нашей страны, войдя в состав Совета народных комиссаров, в качестве его бессменного члена до самой смерти. Этот этап деятельности Красина у всех на виду. В декабре 1917 года он участвует в переговорах о мире в Брест-Литовске. Летом 1918 года — дополнительные переговоры с Германией в Берлине. В 1918 году Красин назначается членом президиума ВСНХ. В октябре этого же года Леонид Борисович организует Центральный электротехнический совет (ЦЭС), а в начале следующего года — Электротрест. Одновременно с этим Красин участвует и в организации с августа 1918 года снабжения Красной армии в качестве председателя Чрезвычайной комиссии по снабжению армии (Чусоснабарм). Он входит также в только что образованный Совет труда и обороны (СТО). Одновременно получает назначение народным комиссаром торговли и промышленности. А через несколько лет Красин возглавляет также и Наркомпуть, оставаясь народным комиссаром торговли. В Наркомпути Леонид Борисович организует научно-технический комитет.

Наряду со своей наркомовской деятельностью товарищ Красин в качестве председателя мирной делегации в сентябре (Псков) и в декабре (Юрьев) 1919 года ведет переговоры с Эстонией, которые и оканчиваются мирным договором.

В марте 1920 года Красин был послан во главе специальной делегации для восстановления сношений с Западной Европой. Спустя год Красин подписал первый торговый договор между РСФСР и Великобританией. В течение этих лет Ленин пристально наблюдал за деятельностью комиссии Красина, обращая на нее внимание советской общественности и многократно отмечая ее работу в своих речах и отчетах. В 1921 году товарищ Красин был назначен полпредом в Лондоне. В том же году он участвует в работах Генуэзской конференции, и его работу там Ленин называет «непомерной, отчаянной». В это же время Красин организует внешнюю торговлю, монополизируя ее в руках государства. Он участвует позднее также в Гаагской конференции. В октябре 1922 года, борясь с неверными тенденциями среди некоторых членов ЦК, Красин, горячо поддержанный Лениным и Сталиным, выступает с тезисами Наркомвнешторга о режиме внешней торговли. В 1924 году, после восстановления сношений с Францией, Леонид Борисович назначается полпредом в Париж, где завоевывает большую популярность и горячие симпатии населения. Примером этому может служить случай на выставке декоративных искусств в Париже в 1925 году, когда министр народного просвещения Франции де-Монзи удалился, смущенный восторженными овациями по адресу Красина, также осматривавшего выставку.

В 1925 году товарищ Красин снова возвратился в Лондон. Здесь он скончался 24 ноября 1926 года.

Такова была эта удивительная по своей красочности и содержательности жизнь революционера-большевика и знаменосца передовой техники.

Леонид Борисович Красин в последние годы своей жизни.

*

Деятельность Леонида Борисовича Красина в области электротехники относится, главным образом, к тому времени, когда Россия переживала эпоху чахлого технического развития и рабской зависимости от Запада. Роль Красина в этом этапе чрезвычайно примечательна. Но и после революции ему принадлежит честь закладки первых камней в фундамент электрификации всей страны.

До революции в нашей стране центральные электрические станции, в современном понимании, существовали лишь в 4—5 городах. Когда Леонид Борисович Красин в 1900 году начинал работать в Баку, их было и того меньше, и сосредоточены они были только в Москве и Петербурге. Строительство бакинских станций, в частности в Биби-Эйбате (на Байловом мысу), ныне носящей имя Л. Б. Красина, происходило в атмосфере недоброжелательства и недоверия к новой тогда электрической технике. Тем не менее, строительство это имело такой масштаб, равного которому не было, пожалуй, на электрических станциях нашей страны вплоть до революции, кроме, разве, строительства первой районной станции «Электропередача» в Богородске под Москвой.

Но одним строительством не ограничивалась задача пионеров электроэнергетики. Надо было сломить косность «приверженцев пара», надо было внедрить в сознание, что применение электроэнергетики в нефтяной промышленности технически осуществимо и экономически выгодно.

12 марта 1904 года, во время своего приезда в Петербург по партийным делам, Леонид Борисович Красин на заседании электротехнического отдела Русского технического общества прочел доклад на тему «Электрическая передача на нефтяных промыслах Апшеронского полуострова». Этот доклад, на котором присутствовала верхушка электротехнического мира и который собрал необычайно большое число слушателей, сыграл большую роль в пропаганде электроэнергетики. В прениях выступило около 15 выдающихся электротехников.

Защищая идею электрификации нефтяной промышленности, Леонид Борисович доказал, что применение электродвигателей высокого напряжения безопасно. Он сослался при этом на опыт эксплуатации, подчеркивая, что несчастных случаев у электродвигателей не было. Точно так же Леонид Борисович решительно отверг соображения о мнимой пожарной опасности применения электричества на нефтяных промыслах.

В 1905—1908 годах, когда Красин заведовал кабельным хозяйством Петербурга, своими работами по модернизации сети, по переводу ее на более высокое напряжение — 6000 вольт — он последовательно проводил прогрессивную, революционную линию в электроэнергетике.

Пройдя прекрасную выучку у германских электротехников, которые в то время были истинными хозяевами русской электроэнергетики, Красин приблизился к руководству германских фирм и, имея на него влияние, мог, хотя бы таким образом, способствовать развитию электротехники в нашей стране. В последние дореволюционные годы влияние Красина через фирму Сименс-Шуккерт уже отчасти распространялось на «Общество электрического освещения 1886 года», которое фактически ведало электроснабжением Петербурга, Москвы, Баку, Лодзи. Красин хочет также заразить русские электротехнические круги инициативой, присущей германским фирмам, и он выступает на седьмом Всероссийском электротехническом съезде (1912—1913 годы) с блестящим докладом о германской электрической промышленности.

Когда в 1912—1915 годах строилась по инициативе Р. Э. Классона первая районная электрическая станция на торфу под Москвой, Красин смог также непосредственно участвовать в этом важнейшем и принципиально новом деле. Он руководил в качестве главного инженера московской конторы Сименс-Шуккерт монтажом этой станции и вложил в нее громадный технический опыт, накопленный в Берлине.

Красин развил в себе до широких государственных размеров экономический подход к техническим и хозяйственным проблемам.

Например, в апреле 1914 года он помещает в германском «Электротехническом журнале» статью «Использование водных сил в России». В этой статье он указывает на огромное значение использования в России водных сил для производства электроэнергии. При этом он останавливается на тех трудностях, которые мешают этому использованию. В частности он указывает на отсталое законодательство о водных источниках. Красин разбирает работу правительственной комиссии по электрическому использованию водных сил в России. Приведя фактические материалы по проектам использования рек и водопадов, Красин приходит к выводу, что изыскания и строительства, намеченные комиссией, невозможны без привлечения иностранного капитала. Он зовет иностранный капитал в Россию, чтобы хоть этим путем подвинуть вперед использование огромных водных сил.

В сэоих воспоминаниях о «Никитиче» (партийная кличка Красина) Г. М. Кржижановский так характеризует его как инженера:

...«Никитич» был как раз тем партийным инженером-конструктором, который так необходим был Владимиру Ильичу, гениальному творцу партии, для воплощения в жизнь его грандиозных замыслов. Инженер-конструктор — это уже прямой переход от теории к практике. Особое конструкторское мастерство Леонида Борисовича хорошо известно всем соприкасавшимся с ним по его технической профессии. Это — особый талант: с помощью чертежа и счетной линейки при гигантском напряжении воображения схватить в кратчайший срок изюминку строительной проблемы во всем ее сложном натуральном комплексе, не отрываясь от природы строительных материалов и технико-экономических итогов компоновки».

В первые годы революции Красин начал энергично формировать электрохозяйство пролетарской республики. В 1918 году он в качестве члена президиума ВСНХ собирает лучших электротехников Москвы и Петрограда и организует, входя в мельчайшие детали, проектирование крупного электростроительства в стране. Красин отбирает для обсуждения проектов часть электротехников в Центральный электротехнический совет (ЦЭС). ЦЭС открылся под председательством Красина 19 октября 1918 года и позднее избрал Леонида Борисовича своим почетным председателем.

В начале 1919 года Красин созывает конференцию по организации Электротреста и целыми днями в пальто просиживает на ней в неотапливаемом зале «Метрополя» (в Москве). Красинская энергия победила и здесь: при совершенно невероятных условиях дело восстановления и объединения электропромышленности было начато.

Красин был энтузиастом электростроительства. В год своей смерти он напряженно следил из далекого Лондона, как заканчивается строительство Шатурской электростанции. А когда в 1924 году В. П. Позднев из НКПС приехал к нему за советом по электрификации Сурамского перевала Закавказских железных дорог, то, восхищенный этой идеей, Красин воскликнул: «Замечательное дело вы задумали. Эх, если бы меня отпустили, пошел бы к вам строителем!»

Выдающееся положение в отечественном электротехническом мире революционера-большевика Красина не случайно. Электрическая искра была тем революционером в технике, который двигал революцию политическую. На эту зависимость пророчески указывал еще в 1850 году Карл Маркс, когда в беседе с В. Либкнехтом он иронически говорил о политической реакции, которая воображает, будто раздавила революцию, не подозревая, что успехи естествознания подготовляют новую революцию.

Увлекаясь с юности естественными науками, Красин понимал роль электричества в общественной жизни XX века. Красин работал для дела распространения электрической техники, потому что он жил для революции. Вспоминая о своих первых пропагандистских выступлениях в рабочем кружке еще в 1890 году, Красин пишет: «Как техник, да еще увлекающийся естествознанием, я часто рассказывал своим слушателям о новейших завоеваниях техники, грандиозных промышленных начинаниях Европы и Америки, сравнивая их с хозяйственным и техническим убожеством нашей страны, рост и развитие которой задержались самодержавием».

Он был революционером потому, что только революция открыла дорогу развитию производительных сил и техническому расцвету. Он был техником потому, что только технический прогресс мог обеспечить конечную цель революции: изобильную жизнь всего человечества.

Леонид Борисович был другом науки. Он всегда стремился содействовать ее развитию, хотя бы это и не входило в его прямые задачи. В 1917 году, после Февральской революции, он основывает вместе с М. Горьким «Ассоциацию по развитию и распространению положительных наук», в которую входили виднейшие ученые. В 1926 году, за месяц до смерти, Красин пишет в Наркомпочтель, предлагая использовать новое открытие Маркони в области беспроволочного телеграфа. Леонид Борисович широко помогает Академии наук в пополнении книжного фонда Азиатского музея. Он настойчиво добывает в Англии приборы для Пулковской обсерватории. Приехав в Париж, он разыскивает и спасает «Онегинский музей», ценнейшее собрание пушкинских материалов, и передает его Академии наук.

Поэтому, когда в 1919 году проф. Р. Л. Самойлович обратился к Леониду Борисовичу с просьбой помочь в организации научных исследований советской Арктики,

Красин, перегруженный чрезмерно работой, все же нашел и для этого время. По инициативе Красина, Совет труда и обороны включил в число своих постоянных задач руководство исследованиями в Арктике, а также приступил к восстановлению ледокольного флота нашей страны.

Вот почему мощнейшему тогда в мире ледоколу было присвоено имя «Красин».

*

Круг интересов Л. Б. Красина был очень широк и многогранен. Но все эти интересы направляли любовь к людям, радость бытия.

«Он не знал, что такое страх, что такое уныние. Он любил солнце; понимал пение птиц, любил людей. Он знал радость труда и творчества; он знал, что значит жить, любил жизнь и непоколебимо и радостно верил в грядущее братство людей, в гармоничную жизнь их с красавицей-природой», — пишет о Леониде Борисовиче его брат Г. Б. Красин.

Леонид Борисович с нежной любовью относился к детям. В. Д. Бонч-Бруевич рассказывает эпизод, относящийся к 1907—1908 годам, когда провал партийных работников следовал за провалом, когда Красин, ведавший финансами и имуществом партии, чувствовал занесенную над собой руку жандармов. В это полное забот время Красин не забывал своей маленькой приятельницы, дочки В. Д. Бонч-Бруевича, привозя ей каждый раз замысловатые игрушки. «Надо было видеть, как этот высокий, стройный, изящный, красивый инженер пристально, заботливо и интересно играл с детьми, которые всегда набегали к нему, радуясь его приезду. И он бегал с ними вперегонки, играл в серсо, катал обруч, заводил замысловатые игрушки — машины, прыгающих собак, зайцев, лазящих обезьян и т. п. детские сокровища».

«Люди живут в коробочках; я старался помочь им из этих коробочек выйти»,— таковы были предсмертные слова Леонида Борисовича. И всю жизнь стремился Красин помочь людям снять эти футляры, которыми они пытались защищаться от ужасной капиталистической истины: «человек человеку — волк»; он уничтожал перегородки между людьми, мешающие их братскому сожительству.

Люди, сталкивавшиеся с Леонидом Борисовичем, остро ощущали это. Они платили ему благодарной любовью. Его любили в студенческих кружках Петербурга 90-х годов. Его, юного спорщика, единственного восстававшего в иркутской ссылке против авторитета родоначальников народничества, горячо любили ветераны революционного движения. Иногда Красин в 1915 году был уже крупным инженером на заводе Сименс-Шуккерт, это не создало грани между ним и рабочими. Чувствуя его внимание и заботливость, рабочие также любили его и называли «нашим начальником».

Красинское отзывчивое отношение к людям создало ему исключительное доверие среди специалистов. Когда в сентябре 1925 года Красин выступил в Московской консерватории на заседании, посвященном двухсотлетию Академии наук, ученые устроили ему, инициатору создания Комиссии по улучшению быта ученых, радостную и теплую встречу.

Выход Красина на дипломатическую арену привлек к нему симпатии широких масс трудящихся как в СССР, так и за рубежам.

И как всегда, любовь трудящихся вызывала ненависть их врагов к личности Красина. В бытность его полпредом в Париже белоэмигранты охотились за ним; в Париже было предотвращено несколько покушений на жизнь Леонида Борисовича.

Острейшее малокровие свалило Леонида Борисовича. И уже не вставая с кровати, чувствуя приближение последнего часа, Леонид Борисович в письме к А. В. Луначарскому писал: «Жизнь ведь и вообще чертовски хороша, а наша жизнь, в наше время — удивительна».

Эти замечательные слова, которые перекликаются с созвучными словами, сказанными Сергеем Мироновичем Кировым, полностью приложимы к славной и удивительной жизни Леонида Борисовича Красина.