«Чугунный Палех» | ТМ 1939-09

ВЛ. ХОЛОДКОВСКИЙ

„А на ваш шутейный вопрос — могу ли я подковать блоху, я отвечу: ежели модельку подковы для блохи представите — отолью“.

И. С. МОЧАЛИН, формовщик Каслинского чугунолитейного завода.

Чугун... Это простое и как бы увесистое слово невольно вызывает в уме представление о вещах громоздких и грузных: тяжёлый котёл, толстая труба, огромная станина блюминга; в крайнем случае, сковородки, утюги, мясорубки и прочая «проза»...

Но мыслимо ли превратить чугун в «поэзию» — в гармонию линий и изящество форм, в высокое и тонкое искусство скульптуры? Можно ли выразить в этом невыразительном чёрном металле светлое безумие благородного мечтателя Дон-Кихота или демоническую надменность гётевского Мефистофеля? Можно ли в холодной неподвижности застывшего чугуна запечатлеть динамику борьбы — скажем, смертельную схватку затравленного кабана с собаками? Или стремительную скачку джигита? А ярость свирепого зубра? А охотничью собаку на стойке?..

Эти вопросы не брошены наугад, они составлены по наименованиям заводского прейскуранта. И «Дон-Кихот» французского скульптора Готье, и «Джигитовка» художника Е. А. Лансере, и «Разъярённый зубр», и десятки других скульптур — все это входит в номенклатуру художественных изделий Каслинского чугунолитейного завода.

Уже давно каслинский чугун оспаривает у мрамора и бронзы их «скульптурную монополию». Недаром ещё 40 лет назад Д. И. Менделеев, великий русский учёный и один из крупнейших людей своего времени, с восхищением писал о каслинском чугунном литье: «То, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Отливка тончайших медалей, ажурных блюд, бюстов и статуй так тонка и чиста, что во всех отношениях не уступает бронзовой...»

О далёких Каслях, затерявшихся на склонах Южного Урала, среди сосновых лесов и тихих озёр, знали Париж и Стокгольм, Вена и Филадельфия... На международных выставках Каслинскому заводу неизменно присуждались золотые и серебряные медали, почётные дипломы.

Этой мировой славой русский завод обязан высокому искусству своих замечательных мастеров, простых рабочих-литейщиков. Каслинское художественное литье — это старинное, глубоко народное искусство.

*

Старый завод. Ему без малого 200 лет. Начало заводу положил в 1747 г. тульский купец Яков Коробкой. Потом полвека орудовал здесь «хозяин Урала» Никита Демидов с потомством. В начале XIX в. графов Демидовых сменили купцы Расторгуевы.

Сто лет назад Каслинский завод был самым обыкновенным железоделательным заводом.

«Над речкой Кургулак дымила демидовская домна, стучали водяные молоты, в кузнях и кричных полуголые люди ковали лафетное, кусковое и сошниковое железо», — так описывает прошлое завода местный учитель, пенсионер М. Е. Репин, с рукописью которого нам довелось недавно ознакомиться.

Во второй четверти XIX в. «по соседству с большой домной зажглась маленькая вагранка»: на Каслинском заводе возникает новое производство — чугунное литье. Для организации его, как свидетельствуют каслинские летописи, «поставлено было 12 мастеров и 12 отдельщиков, и делали они государевы бюсты на могилах, ограды склепов, разные статуи». Первыми учителями каслинцев были талантливейшие братья Самойлины, крепостные люди графов Демидовых, присланные сюда в числе других мастеровых с Кушвинского завода. У Михайлы Самойлина выучился фигурному литью мастеровой Никита Тепляков. А «родоначальником» каслинских чеканщиков стал Фёдор Иванович Широков.

Шли годы, и с годами все крепло и совершенствовалось мастерство каслинских литейщиков, все сложнее и тоньше становилась их работа. От посудного литья, от надгробных памятников и садовых решёток они шагнули к производству изящных, так называемых «кабинетных» вещей, к тонкому художественному литью.

Завод стал выпускать чугунные безделушки, чернильницы и пепельницы, канделябры, затейливые ларцы, ажурные вазы и блюда, а затем и превосходные статуэтки, сложные скульптурные группы.

Искусство встретилось с техникой, возникла новая отрасль художественной промышленности.

Искусство каслинских мастеров доходит до виртуозности. На Всемирной парижской выставке 1900 г. посетители не знали, чему больше дивиться: самому ли павильону Каслинского завода, построенному из узорных решёток, с двумя гномами у входа; или чугунной линейке, которая гнулась лучше стальной; или шедевру ювелирной работы — чугунной цепочке для часов весом в... 20 граммов.

*

Многое изменилось в Каслях за годы революции. Безвозвратно ушли времена, когда замечательное мастерство талантов-самоучек обогащало купцов Расторгуевых. Освобождённое от пут эксплуатации и кабалы, искусство каслинцев заиграло новыми, яркими красками.

Вот здесь, под вековыми гулкими сводами, в сосредоточенной тишине, в шуршанье песка возникает чудесный мир изваяний и образов, полный безмолвной выразительности и неумирающей красота.

Их родина — цех художественного литья; их колыбель — опока: железный ящик, плотно набитый серой формовочной землёй. Впрочем, если уж описывать технологию каслинского художественного литья, то следует пройти сперва в модельную мастерскую. Здесь работают самые опытные мастера завода: модельщик-стахановец Михаил Максимович Малов, чеканщик Михаил Осипович Глухов, Кузьма Дмитриевич Тарасов, модельщик первой руки, и др.

Эти старики-ветераны прожили на заводе, целую жизнь: у каждого из них за плечами по 40—50 лет труда. Ответственное дело поручено им: они готовят бронзовые и медные модели для новых отливок; они ремонтируют старые и изношенные модели; они же чеканят так называемые «экспонаты» — образцовые модели. По этим экспонатам работают молодые чеканщики, отделывающие массовую продукцию.

Модель — это оригинал, с которого копируются многочисленные чугунные отливки.

Рождение литья начинается ещё в формовочной. Здесь самого чугуна ещё нет, есть лишь формовочный материал: это —  особая «земля»; она представляет ту среду, которая должна запечатлеть, «негативный» оттиск модели.

Сама модель обычно разнимается на две половины. Начинается формовка. Половина модели разъёмной стороной кладётся на гладкую доску и сверху накрывается железным колпаком — опокой. Пространство между стенками опоки и моделью плотно набивается формовочной землёй. Опока перевёртывается, и доска оказывается сверху; её снимают и к первой половине модели тщательно прикладывают вторую половину. Сверху ставится другая опока, которая также набивается землёй.

Затем опоки разъединяются, из них вынимают модель, которая уже сделала своё дело. Обе опоки тщательно складываются вместе; внутри их в плотной массе земли есть незаполненное пространство, представляющее собой форму будущей отливки.

Формовщик т. Зацепин укладывает модель скульптуры «Дон-Кихот» в опоку.

Это пространство, все, до тончайших извилин, заполняется в литейной расплавленным чугуном. Жидкий металл поступает в форму через особое отверстие в опоке — «литник».

Металл застывает; снова разнимаются опоки, высвобождая готовую чугунную отливку.

Так воспроизводятся простейшие чугунные фигуры.

Художественное литье — процесс, несравненно более сложный и тонкий; он настолько же отличается от обычной «сырой формовки», насколько произведение искусства отличается от обыкновенного чугунного горшка. И чем сложнее художественная композиция вещи, тем труднее, кропотливее формовка и отливка её.

Статуэтки, бюсты, скульптурные группы формуются по частям — по «кускам», как говорят каслинские формовщики. Фигура как бы составляется из нескольких деталей, и каждая из них требует своей особенной, тщательной отделки.

Чугунная отливка — это ещё не законченное скульптурное произведение. Во многих местах она шероховата, отдельные линии не отличаются достаточной чёткостью, имеются наплывы чугуна — «путцы». Такая отливка поступает к чеканщику, который придаёт ей художественную полноценность и выразительность.

Вещь, родившаяся в опоке формовщика, оживает в тисках чеканщика. Она начинает «видеть, чувствовать, мыслить, двигаться». Удар чекана — и заиграли, напружинились мышцы коня, вздёрнутого на дыбы. Едва уловимое движение руки — и ещё пронзительнее стали глаза насмешливого Мефистофеля, закутанного в романтический плащ. Два-три прикосновения мастера — и вот уже на тощем лице рыцаря печального образа проступила восторженная, блуждающая улыбка... Ещё удар — и чеканщик даёт своему детищу путёвку в жизнь. На этом они расстаются — мастер и законченная им вещь. Пройдя через руки красильщиков, которые наводят на неё «матовый тон», чугунная статуэтка отправляется на склад, а оттуда — в любой конец Советской страны.

Инструктор т. Глухов следит за чеканкой скульптуры «Мефистофель на скале».

Наиболее сложные скульптурные группы предварительно попадают в сборочный цех. Здесь отдельные фигуры, отлитые порознь, укрепляются на общем постаменте. Так, охотники собирают вокруг себя свору борзых; джигиты вскакивают на лихих скакунов; у лошадей отрастают хвосты, а гоголевский диканьский чёрт встречает наконец свою прекрасную Солоху.

*

В последние годы на заводе многие операции постепенно механизируются: вводится пневматическая чеканка вместо ручной; очистка отливки производится не напильником, а специальной бормашиной и механическими абразивными щётками; для просверливания отверстий употребляются электродрели, настольные сверлильные станочки.

Более разумная организация труда в сочетании с техникой экономит силы и время. Так, например, формовка статуэтки «Джигитовка», которая выполнялась раньше одним рабочим от начала до конца, сейчас разбита на пять операций. При «кусочной» работе теперь практикуется одновременная формовка нескольких деталей.

Для внешней отделки художественных вещей завод стал применять, по совету М. Горького, бронзирование отливок гальваническим способом.

Так, охраняя художественные традиции, но борясь с рутиной и кустарщиной, социалистическая рационализация вытесняет из производства пережитки былой, расторгуевской «техники». Где можно, на помощь человеку приходит умная быстрая машина. И старое мастерство в союзе с новой техникой открывает перед Каслинским заводом широкие перспективы.

*

До революции Каслинский завод выпускал ежегодно три-четыре тонны художественного литья. За годы советской власти выпуск этой продукции возрос во много раз.

Разнообразен и богат ассортимент каслинских художественных изделий. Завод не отказался от культурного наследия: он по-прежнему выпускает замечательные скульптуры таких русских мастеров прошлого столетия, как Забелло, Клодт, Либерих и др. Не забыты и лучшие вещи своих, заводских скульпторов прошлого века — Василия Торокина и Дмитрия Широкова.

И наряду с этим в искусстве каслинцев все сильнее и ярче сказывается советская тематика. В большом количестве выпускает завод художественные барельефы руководителей Советской страны — Сталина, Ворошилова, Молотова; великих борцов за дело пролетариата — Ленина, Дзержинского, Орджоникидзе, Горького...

Все чаще встречаются в заводском прейскуранте имена крупнейших советских скульпторов — Дадыкина, Манизера, Симакова, Янсона и др.

По заказу парижских рабочих каслинцы в 1936 г. отлили барельеф с изображением Анри Барбюса. Барельеф этот установлен на могиле знаменитого французского писателя-коммуниста.

Предметом особой гордости каслинских литейщиков является участие завода в социалистической реконструкции городов и в художественном оформлении грандиозных сталинских сооружений — московского метро, канала Москва—Волга, новых москворецких мостов и набережных. Для этих строек Каслинский завод отлил сотни тонн чугунных скульптур, тысячи метров стальных орнаментальных решёток и оград, художественные кронштейны, фонари, гигантские вазы. Все эти заказы выполнены главным образом силами комсомольской молодёжи под наблюдением старых мастеров.

*

Многолюдно стало в отделах художественного цеха Каслинского завода: где 4 года назад работало 12 формовщиков, там сегодня работают в две смены 56 человек; число чеканщиков за 3 года возросло втрое.

Растёт и воспитывается новое советское поколение каслинцев, которое работает дружно, бок о бок со старыми мастерами. Старики — Михаил Торокин, Николай Галунов, Илья Мочалин, Дунаев и др., работающие на заводе несколько десятилетий, охотно передают свой богатый опыт молодёжи. Подрастают новые мастера, появляются новые имена: модельщик Михаил Востротин, чеканщик Блиновсков, формовщик Кобелев...

Модельщик т. Востротин за обработкой модели скульптуры «Купальщица».

Тов. Блиновсков за работой над скульптурой «Охота на медведя».

Из заводской художественной школы приходит комсомольское пополнение, способная, многообещающая молодёжь. Так, например, комсомолец Аникин сделал интересную группу «Папанинцы», за которую был премирован творческой поездкой в Москву.

*

Три года назад в своём открытом письме к советским скульпторам и художникам девять старейших каслинских мастеров писали:

«Мы, старики, гордимся, что сквозь тяжёлую жизнь пронесли до сегодняшних дней наше мастерство... Пришло время —  наше искусство понадобилось другому хозяину: нашим же детям и внукам, всему советскому народу».