Советский малолитражный | ТМ 1939-03

«Построить завод малолитражных автомобилей...» (Из тезисов доклада товарища МОЛОТОВА на XVIII съезде ВКП(б).

(Экскурсия на завод)

Экскурсия на Московский завод малолитражных автомобилей была нами задумана уже давно. В первый же день, как только мы приобрели в собственность малолитражную машину, мы решили осуществить эту поездку.

Прежде чем приобрести малолитражный автомобиль, мы, конечно, подробно изучили его достоинства. Мы узнали, что объем его цилиндров составляет всего 1,17 литра: почти в три раза меньше, чем у обычной легковой машины. Нам рассказали, что малолитражка отличается легкостью и экономичностью. Она весит около 800 килограммов, почти в два раза меньше, чем одна из первых легковых машин «М-1». На каждые 100 километров пути малолитражка расходует всего 8 литров горючего, в полтора раза меньше, чем «М-1». При этом она развивает такую же скорость — до 100 километров в час.

Однако все эти рассказы еще не давали нам полного представления о качествах новой машины. Только когда мы сами сели в нее и взялись за руль, мы оценили удобства нашей малолитражки: бесшумную, чистую работу мотора, легкость и чуткость управления. В самом начале третьей пятилетки, когда появились первые сообщения о наших будущих малолитражках, многим казалось, что раз машина маленькая и доступная по цене, то она обязательно будет «ухудшенным изданием» большой. Теперь мы убеждались, что наша маленькая машина по изяществу и удобствам не уступает самым солидным лимузинам. Каждый сантиметр площади в ней был так хорошо рассчитан, что, несмотря на сравнительно небольшие размеры кузова, в нем свободно могли расположиться четыре человека.

Забота о пассажире и водителе сказывалась даже в мелочах. В задней части кузова был устроен изящный багажник для ручной поклажи. Рядом со щитом управления была установлена маленькая электропечь, чтобы обогревать кабину во время сильных морозов. Машина была снабжена даже своеобразной «зимней рамой». К ветровому стеклу прикладывалась особая стеклянная пластинка, которая прочно держалась на резиновых присосках. Электрический ток обогревал воздух между стеклами, защищая этим ветровое стекло от промерзания. Все эти «мелочи» еще недавно были достоянием только дорогих машин.

Внутреннее оборудование машины отражало собой заботу о пассажире и водителе. Рядом со щитом управления помещалась электропечь. Два «дворника» счищали снег с ветрового стекла. Стеклянная пластинка с обогревателем предохраняла ветровое стекло от промерзания. Рычаги управления были просты и удобны в обращении.

Небольшие размеры малолитражки позволяли ей легко лавировать в гуще уличного движения — между автобусами, грузовиками и большими лимузинами. Мы быстро миновали центр, проехали Таганку и, свернув на Остаповское шоссе, подъехали к небольшому, скромному зданию завода «КИМ». Сменный инженер, с которым мы заранее сговорились о посещении, любезно согласился пройти вместе с нами по главному цеху завода.

— Ваш завод нам немного знаком, — сказали мы инженеру. — Мы его посещали еще во вторую пятилетку. Тогда здесь собирали грузовые машины из готовых деталей.

— Совершенно верно. Грузовые машины перестали здесь собирать в мае 1939 года. Их сборка производится сейчас в Ростове. Наш завод выпускает теперь только малолитражные автомобили. Мы даем пятьдесят тысяч машин в год — примерно столько, сколько выпускал крупный автомобильный завод в годы первой пятилетки.

— Однако ваш завод совсем не гигантский. Здание, кажется, осталось почти таким же, каким было.

— Да, к нему пристроены только два пролета, по одному с каждой стороны. Почти никаких капитальных затрат. Однако вместимость здания вполне достаточна. Зайдите внутрь — посмотрите, как у нас светло, чисто и просторно. В этом цехе сосредоточено почти все производство — и механическая обработка деталей, и монтаж узлов, и сборка всей машины.

— Основное на этом заводе, конечно, главный конвейер?

— Не сказал бы. Главный конвейер — это только сборка, которая сама по себе не представляет особой сложности. Если детали верно рассчитаны и точно обработаны, если узлы хорошо собраны и проверены, то сборка машины протекает легко и плавно. Большой конвейер — это спокойно текущая река, которая принимает по дороге множество притоков. Сейчас мы находимся у самых истоков этой реки. Сборка, как видите, начинается с клепки рамы...

— Почему же здесь не слышно никакого шума и треска? Мы в свое время бывали на заводах, где происходила клепка, и знаем, какой там стоит треск от пневматических и электрических молотков.

— Так было еще два года назад, но теперь мы применяем гидравлическую клепку. Эти инструменты на гибких шлангах, которые вы видите в руках у клепальщиков, заменяют пневматические молотки. В них действует масло под давлением в триста пятьдесят — четыреста атмосфер. Этот инструмент называется молотком только по традиции: он не ударяет по заклепкам, а сдавливает и расплющивает их со страшной силой почти бесшумно. Года три назад такие молотки существовали у нас только в научно-исследовательских институтах, а теперь они широко внедрены в производство. Самое трудное было освоить шланг для гидравлической клепки. Шланг должен быть гибким, эластичным и вместе с тем исключительно прочным, чтобы выдерживать огромное давление жидкости. С этим мы справились только недавно. Но пройдемся дальше по конвейеру. Вы видите, что рама начинает обрастать различными деталями. Вдоль всего конвейера в ящиках разложены отдельные части — колеса, крылья, проводка, сигналы... Все это сравнительно простые детали. Крупные же узлы — коробка скоростей, мотор, задний мост и другие — собираются на отдельных конвейерах, которые вплотную подходят к главному.

— Но откуда появляется самая громоздкая часть машины — кузов? Линии кузова нигде не видно, а между тем у конца конвейера машины стоят уже с кузовом.

— Вы не видите линии кузова, потому что не смотрите наверх. Наш сборочный конвейер можно назвать двухэтажным. Кузов мы получаем с другого завода в собранном виде, но его окончательная отделка и окраска происходят на втором этаже. Тем самым мы экономно использовали емкость здания и избежали добавочного строительства, которое отняло бы лишние средства и время. В самом конце главного конвейера кузов осторожно опускается на свое место. Подойдите ближе, посмотрите, как плавно это происходит. Бока кузова покрыты чехлом, чтобы защитить его от возможных царапин и повреждений. По качеству окраски наша малолитражка не уступает лучшим лимузинам «ЗИС». Сегодня у нас светло-голубая серия. Со следующей шестидневки перейдем на кофейный цвет с коричневой окантовкой. Теперь смотрите: чехлы сняты, кузов установлен и прикреплен к раме. Машина готова. Видите, баки ее уже заливают горючим. Можете сесть за руль и прямо с конвейера отправиться на прогулку...

— А испытания? Как проверить, хорошо ли пригнаны все детали?

— Как раз в этом малолитражный автомобиль далеко обогнал своих предшественников — автомобили первой пятилетки. Доделок после сборки не бывает. Легкость машины не мешает ей быть надежной и прочной. Во-первых, эта машина изготовлена из наших новых качественных сталей, а вы знаете, что в третью пятилетку мы освоили массовое производство таких сталей, которые раньше получали только в опытном порядке в лабораториях и институтах. Детали из новой легированной стали выше по прочности и в то же время легче по весу. Но еще больших успехов мы добились в механической обработке деталей. Посмотрите на станки, через которые проходят все заготовки, прежде чем попасть на конвейер. Почти все это — станки с «высшим образованием»: автоматы и полуавтоматы высокой точности. Вот, например, сложный многошпиндельный токарный станок типа «Буллард». На нем можно легко и быстро обрабатывать шестерни с самым сложным профилем. Шестерню, которую на обычном станке пришлось бы закреплять раз десять, каждый раз заново устанавливая инструмент, наш новый станок обточит за один прием. Единственное, что требуется от рабочего, — это поставить заготовку и снять готовую продукцию. Такие станки изготовляет теперь наш отечественный завод «Красный пролетарий». А вот многошпиндельный расточный станок для обработки блока цилиндров. Он растачивает отверстия сразу в трех плоскостях. Еще в конце второй пятилетки мы получали такие станки из-за границы. Сейчас на каждом из них вы видите отечественную марку.

— А что делают вот эти небольшие станки?

— Эти станки, пожалуй, самые интересные из всех. В них воплощен стиль заводов третьей пятилетки: культура производства и высокая точность. Операция, которая на них производится, носит название «супер-финиш». В переводе на русский это означает: сверхокончательная обработка.

— Нечто вроде шлифовки и полировки?

— Нет, гораздо больше. Супер-финиш производится уже после шлифовки и полировки. Вы знаете, что после токарного резца поверхность детали еще недостаточно обработана. Правда, она кажется гладкой, но, если взглянуть на профиль такой поверхности в микроскоп, вы увидели бы нечто вроде пилы с большими зубьями. Вот почему после токарной обработки производится шлифовка, которая как бы срезает острые кончики этих зубьев. За шлифовкой следует полировка, во время которой поверхность притирается специальными пастами и сукном, отчего гребни зубьев срезаются еще больше, а промежутки забиваются металлом. Теперь неровность поверхности измеряется только десятками микронов, а не сотнями, как после резца. Но супер-финиш сглаживает неровности до десятых долей микрона. Это практически несуществующая величина. В тот же микроскоп, в котором вы после токарной обработки видели зубья пилы, вы теперь увидите плавную, лишь слегка шероховатую линию.

— И давно у нас такие станки?

— Нет, секрет этого процесса долго не давался в руки. Еще в 1939 году суперфиниш применялся только в Америке. Но наши станкостроительные институты энергично взялись за дело, и, как видите, результаты налицо.

— Для каких же деталей применяется супер-финиш?

— Для всех ответственных деталей, испытывающих трение, как, например, шейка коленчатого вала, кулачковый вал, пальцы поршня, клапаны... Все, что беспрестанно движется и вращается в вашем автомобиле, имеет эту идеально зеркальную поверхность, обработанную супер-финишем. Вот почему у вашего мотора такой мягкий, бархатный звук. Но дело не только в чистоте и бесшумности. Применяя супер-финиш, мы предохраняем детали от преждевременного износа.

— Замечательно! Значит, все производство сосредоточено у вас только в этом здании?

— Все, если не считать вспомогательных цехов — термической и инструментально-штамповой мастерской, которые находятся рядом, в небольшом подсобном корпусе.

— А кузница? А литье и формовка?

— В том-то и дело, что наш завод создан в годы третьей пятилетки. Мы можем теперь строить заводы на основе кооперирования, широко используя резервные мощности уже существующих предприятий. Мы получаем готовые поковки с московского автозавода ЗИС, а литье с Горьковского автозавода. При этом литье поступает к нам уже в отбракованном виде, чтобы не гнать лишний груз по железным дорогам. С Горьковского автозавода мы получаем также собранный, зашпаклеванный кузов, который остается только отделать внутри и окрасить... Таким образом, можно сказать, что наш завод — детище этих двух старших братьев.

— Пожалуй, то же можно сказать и про малолитражный автомобиль.

— Бесспорно. Это одни из примеров, который показывает преемственность наших пятилеток. Только поэтому мы и сумели сравнительно легко и безболезненно, в какие-нибудь два года, освоить массовое производство машины совершенно нового для нас класса. Мы накопили для этого не только производственные ресурсы, но и богатый опыт освоения. Вот почему нам удалось создать этот завод с такими малыми капиталовложениями и с такой быстрой «отдачей». Вспомните трудности пуска и освоения первых заводов поточного производства и сравните с тем, как быстро и экономно, независимо от заграничной техники, мы сумели создать новую отрасль производства. Сравните с тем, как ровно и уверенно работает наш завод. Видите, каждые шесть-семь минут с конвейера плавно сходит новая машина, и любая из них так же легка и изящна, прочна и удобна, как и та, на которой вы совершаете сегодня свой первый выезд.