Цехом руководит стахановец

М. ГДОВСКАЯ

Прокатный стан — основной агрегат среднесортного цеха. Сюда поступают холодные металлические болванки — куски стали квадратного сечения. Их нагревают в специальных печах. Нагретый металл становится вязким и легко изменяет свою форму — в этом суть прокатки.

Валки стана быстро вращаются, и раскаленная болванка проходит между ними. Валки сжимают болванку — она уменьшается в своем сечении, вытягивается. С каждым новым проходом между валками болванка становится длиннее. Короткий раскаленный обрубок металла через некоторое время превращается в узкую и длинную огненную полосу.

С первого взгляда кажется, что болванку пропускают взад и вперед через одно и то же место стана. На деле это не так. Валки имеют различной величины вырезки, называемые ручьями. Сперва болванка идет по широкому ручью, потом ее перебрасывают в более узкое русло, и до тех пор, пока не будет достигнуто необходимое сечение, болванка переходит с ручья на ручей.

Валки укреплены на большой станине и все сооружение называется клетью. Одна из них стоит обособленно — там идет предварительная обжимка болванки. Остальные три клети собраны в одну линию — они окончательно отделывают болванку — придают ей форму рельса, пластины для рессоры или другой среднесортной продукции.

*

Цехом руководит инженер Либерман: совсем молодой человек, комсомолец. У него сравнительно небольшой стаж работы на производстве. Его хозяйство — цех — еще не так давно пребывало в плачевном состоянии. Люди, работающие на старом оборудовании, казалось, не в силах были выполнять программу, некоторые специалисты говорили, что без коренной реконструкции цеха нечего и надеяться поднять производство.

Начальник среднесортного цеха завода им. Дзержинского комсомолец-стахановец инж. Либерман.

Для начала Либерман взялся за электрическую подстанцию. Подстанция приводит в движение моторы и вентиляторы, освещает цех — в ней сосредоточена жизнь производства. Авария станции немедленно остановит цех.

В каменной стене, отделяющей помещение подстанции от цеха, зияет огромная дыра. Из цеха беспрепятственно проникают клубы дыма и копоти, на приборах, по которым идет ток в тысячи вольт, — наросты сажи. Каждую минуту можно ждать короткого замыкания. Ток пройдет по слою сажи, хорошо проводящему электричество, и подстанция надолго выйдет из строя.

Либерман решает остановить цех. Он руководствуется простым соображением профилактики. Он страхует цех от катастрофы. На подстанцию приходят монтеры, штукатуры, уборщицы. Идет чистка, уборка, ремонт. Доступ грязи и копоти прекращен совсем немудреным способом — заделывается отверстие в стене.

Инженеры занимались подсчетами производственных возможностей цеха задолго до прихода Либермана. Пользуясь данными теории и практики, они критически рассмотрели и продумали работу каждого механизма и нашли, что самое узкое место — нагревательные печи.

Когда Либерман пришел в цех, все неполадки приписывались печам. Цех не выполняет программы — виноваты печи, часты аварии и простои стана — опять виноваты печи. В этом было много правды, печи действительно тянули цех назад.

Как сказано выше, болванки перед прокатом нагреваются в печах. С помощью специального толкающего устройства ряды болванок медленно передвигаются вдоль печи по пустотелым стальным трубам. Чтобы трубы не раскалялись, по ним непрерывно течет холодная вода.

Горение топлива происходит с одного конца печи, поэтому температура внутри ее не везде одинакова. Около загрузочной площадки температура ниже, по мере приближения к другому концу печи температура плавно нарастает.

Холодную стальную болванку нельзя сразу подвергнуть действию высоких температур. В этом случае наружные слои металла нагреваются быстрее внутренних. Верхние, более нагретые, слои болванки расширяются сильнее, чем более холодные, внутренние. Это приводит к образованию трещин, и болванка гибнет; поэтому важно наблюдать постепенный нагрев. Этого решающего условия прокатки несовершенные печи цеха не выполняли. Один конец болванки чрезмерно перегревался, в то время как другой был нагрет недостаточно.

Неравномерно нагретая болванка, выходя из печи, подавалась к стану. Ее раскаленный конец быстро и легко сокращался в своем сечении, проходя между вертящимися валками. Второй конец более холодный уже при первых обжимах требовал большой силы. При последующих пропусках болванки мотор стана был уже не в состоянии дать энергию, необходимую для обжима холодного, потерявшего свою вязкость металла. Мотор не выносит чрезмерной перегрузки, и автоматическое устройство выключает ток. Валки останавливаются. Ритмичность процесса нарушена. Бригада возится у валков, поднимает их кверху, освобождая застрявшую полосу стали. В это время в печи горит металл, перегретый до предела. Стоит чистовая линия, — клети, производящие заключительный обжим болванки. Бездействует отделочный участок.

Так рождались простои, резко снижавшие производительность цеха. Специалисты предлагали провести коренную реконструкцию печей. Это влекло за собой длительную остановку цеха, потерю огромного количества проката.

Либерман пошел по другому пути. Он изучил конструкции американских печей и сравнил их со своими. Свод американки был пережат большим порогом, проложенным вдоль печи. Это создавало лучшее, более равномерное омывание болванки горячими газами.

*

Нововведение Либермана было невелико — между трубами проложили невысокую кирпичную стенку. Это способствовало лучшему распределению продуктов горения по поперечному сечению печи и обеспечило равномерный прогрев болванок. Вслед за этим был приподнят свод — верхняя часть печи. Это увеличило внутренний объем печи, горячие газы дольше задерживались в печи, увеличивая отдачу тепла. Раньше около печи было трудно работать: из боковых окон вырывались большие языки пламени, и одежде рабочих угрожал огонь. Люди обливались холодной водой, чтобы на минуту уменьшить жар. Благодаря увеличению внутреннего объема печи уменьшалось выбивание пламени из окон. Теперь можно было изменить поток болванок в печи. Раньше они проходили через печь, тесно прижавшись друг к другу, и плоскости их соприкосновения нагревались плохо. Теперь в наиболее горячей части печи — сварочной камере — болванки искусственно отделяются друг от друга и нагреваются более равномерно.

Невдалеке от печей установлен вентилятор. Он подает в печь тот воздух, без которого немыслимо правильное сгорание топлива. Горение в печи долгое время шло неполным ходом — не хватало воздуха. Нужно было нагнетать 8,8 куб. метров в секунду, а вентилятор давал только около 7. Об этом знали давно и с нетерпением ждали, когда же заменят вентилятор.

Либерман задумался и над работой вентилятора. Он обратил внимание на всасывающее отверстие, аккуратно закрытое тонкой металлической сеткой с крохотными отверстиями. Мелькнула мысль —  сетка стоит на пути воздуха. Сетка препятствует воздуху свободно идти в вентилятор. Что если убрать сетку?

В этот же день сетка, предназначенная для защиты вентилятора от загрязнений, устанавливается на открытую форточку на расстоянии 1 метра от вентилятора. Горение резко улучшилось. Для испытаний из центральной компрессорной вызывается техник. Включенные приборы показывают, что производительность вентилятора возросла на одну треть. Так путем совсем несложных работ решается проблема равномерного нагрева печи и улучшение сгорании топлива.

Конечно, самому Либерману эти работы стоили тревожных дней и бессонных ночей. Он рассказывает, что когда был закончен подъем свода, никак не могли пустить печь. Отсутствовала тяга —  топливо отказывалось гореть, и целые сутки Либерман не отходил от печи.

На другой день нехорошие слушки поползли по заводу. Либермана участливо спрашивали: «Правда ли, что в печах ты напорол?»

В который раз проверял свои расчеты Либерман и каждый раз убеждался, что ошибки быть не могло. А печь все не шла. Только через двое суток было обнаружено, что в дымоходе, — в борове, проложенном в земле, оказалась вода. Рядом с боровом шла старая водяная труба, вода просочилась сквозь кладку борова, и это препятствовало пуску печи. Немедленно в борове разложили костры, вода испарилась, и печь заработала нормально.

Теперь в цехе перестали жаловаться на печи. В начале года 1 кв. метр пода печи давал 240 килограммов горячей болванки в час, в ноябре дает — 320. Печи резко увеличили производительность. Они уже не являются препятствием. Таким препятствием оказывается прокатный стан, вернее, его чистовая линия.

Вместе с ростом производительности стана растет зарплата руководителя цеха. На снимке документы, наглядно показывающие рост зарплаты тов. Либермана с начала стахановского движения на заводе.

*

Улучшившаяся работа печей позволила увеличить количество нагреваемого материала. Это привело к увеличению нагрузки на стан, к пропуску большего числа болванок.

На чистовой линии стал капризничать мотор. Его тысяча лошадиных сил оказывалась теперь недостаточной. Когда между валками всех трех клетей чистовой линии проходила только одна полоса металла, мотор работал нормально. Как только рабочие, желая повысить производительность, начинали работать с перекрытием, т. е. одновременно через ручьи другой клети пропускать вторую полосу, — мотор отказывался работать.

Стали думать, как бы облегчить работу мотора. Равномерный нагрев материала значительно улучшил ритм процесса, но все же перебои из-за мотора не прекращались. Либерман обратил внимание на сырой материал, поступающий в цех. Болванки подавались стандартного размера — сечением 200 X 200 миллиметров при длине в 1300 миллиметров. Желая поднять производительность стана, Либерман решил уменьшить размеры болванок.

Приняв такое решение, начальник цеха, по сути дела, взял под сомнение науку, ибо с точки зрения теории большие размеры болванок повышали производительность. Чем больше болванки, тем меньше требуется их для выполнения плана. Кроме того, лента металла будет более длинной, и в связи с этим реже наступают перерывы между подачами болванок. Обо всем этом говорили учебники, теория, наука.

Но Либерман думал по-своему: «старая болванка весит около 400 килограммов. Когда из нее прокатывают пластину для вагонной рессоры, то она растягивается в длинную 50-метровую ленту. Небольшая толщина и продолжительное время прокатки, благодаря большой длине, способствовали быстрому остыванию металла, а прокатка холодной полосы устраняла возможность работы с перекрытием, что снижало производительность стана».

Либерман уменьшает сечение болванки. Меньшее сечение болванки ускоряет ее нагрев. Сокращение длины полосы ускоряет ее пропуск между валками. Полоса не успевала остыть. Это уменьшило нагрузку мотора. Было установлено, что стан некоторое время может работать и с перегрузкой мотора (не более 35 процентов). Благодаря небольшой длине полосы такая перегрузка была кратковременна, и эта возможность была использована: на рессоре стали работать с двойным перекрытием, пропуская через валки одновременно три полосы.

Работа с перекрытием увеличивает производительность, нужно было подготовиться к переходу на эту систему работы.

Начальник цеха внимательно следит за амперметром. Стрелка прибора показывает нагрузку мотора. Вот стан идет холостым ходом, нагрузка мотора незначительна. Между валками пропускается болванка — нагрузка быстро возрастает. Болванка несколько раз проходит через стан. Изменение ее сечения происходит постепенно. Не все проходы требуют затраты одинаковых усилий. Во время одних проходов стрелка амперметра отклоняется больше, во время других — меньше. Было замечено, какую нагрузку мотора создает каждый проход, и тогда удалось установить, в какие моменты стан может прокатывать одновременно две и даже три полосы. Так была подготовлена работа с перекрытием.

Увеличившаяся производительность стана создавала чрезмерный нагрев валков, приводя к частым поломкам. Во избежание этого к стану была подведена дополнительная водяная сеть для охлаждения валков, и это резко сократило поломки.

За работой стана, да и всех агрегатов цеха стали смотреть самым внимательным образом. Появилось новое слово — профилактический ремонт. Либерман ввел порядок — ремонт производить планово, не допуская аварий.

*

Но в цехе еще были срывы, и чтобы их предотвратить, свести к минимуму, одних технических мероприятий было недостаточно. Заставить цех работать, как часы, установить точный регламент — вот какую задачу поставил себе Либерман.

Чтобы установить четкий регламент работы, понадобилось 3 месяца. Людей надо было приучить работать в ритме. Прокатный цех напоминает большой, хорошо слаженный конвейер. Каждый рабочий должен знать свое место и обязанности. Достаточно зазеваться одному вальцовщику — и раскаленная полоса металла не попадет в проходы между валками. Происходит заминка. Непрерывный поток, в котором заняты десятки людей, нарушен.

Регламент вводился с печей. Раньше выдачей болванок из печи распоряжался старший нагревальщик. Без его сигнала никто не имел права приподнять дверцу печи и выкатить нагретую болванку. Часто это приводило к задержкам. Старший нагревальщик не успевал следить за ходом печей и за ритмичной подачей болванок.

Теперь около каждого из печных окон стоит подручный нагревальщика. Он точно знает, когда нужно выдать болванку. Он внимательно следит за работой стана. В первой обжимной клети болванка должна пройти 9 раз между валками. Вот она проходит в третий раз: нагревальщик открывает дверцу в печи и опускает новую болванку на ряд роликов, по которым она катится к стану. Процедура длится строго определенное время. Нагретая болванка подходит к стану в тот момент, когда предыдущая проходит предпоследнюю, восьмую обжимку. В следующее мгновение новая болванка поступает в первый ручей. В этот же момент в девятом ручье происходит последний обжим старой болванки. Стан одновременно пропускает две болванки: работа пошла с перекрытием.

Если стоять с хронометром в руках возле стана, можно убедиться, что каждые 2/3 минуты нагретая болванка выкатывается из печи. Одинаковое количество секунд требуется для того, чтобы каждая болванка прошла через многочисленные ручьи прокатного стана. Это обеспечивает непрерывный поток производства. Без этого немыслима производительная работа в течение всех 420 минут.

Работа в ритме способствовала непрерывному повышению производительности цеха. Изменилась организация труда на прокатном стане —  люди научились считать секунды. До того, как стахановское движение охватило рабочих цеха, единицей измерения была болванка. Каждая бригада должна была прокатать определенное количество болванок — 20 штук, после чего к рабочему месту становилась другая бригада. В течении всего рабочего дня две бригады поочередно становились к стану. Одна бригада прокатает свою норму и отдыхает. В это время необходимое количество болванок гонит другая бригада. Естественно, что времени на прокат той или иной партии уходило много и экономить время никому не приходило в голову.

Теперь каждая бригада разбивается на две полубригады, которые сменяют друг друга каждые 15 минут по сигналу машиниста стана. В этом случае единицей измерения труда становится уже не болванка, а минута. Люди стараются уже не выгнать положенную норму, а прокатать болванок возможно больше в 15 минут.

Такая система организации труда еще сильнее двинула вперед производительность стана и улучшила производственный ритм работы цеха.

Инженер Либерман на заводе им. Дзержинского — знатный человек. Он в числе тех специалистов и руководителей, которых зовут стахановцами. Как техник, как человек, глубоко знающий технику, Либерман ввел несколько рационализаторских мероприятий, о которых шла речь.

Как начальник цеха Либерман сумел найти тот регламент процесса, который в совокупности с техническими нововведениями еще сильнее погнал производительность цеха.

380 болванок в смену считалось пределом. Без коренной конструкции цеха люди в свое время и не мечтали повысить производительность. Рабочие-стахановцы во главе со стахановцем-руководителем дают 500 болванок в смену. Но и это не предел. В отдельные дни цех дает 600 болванок за смену, и борьба идет за то, чтобы эта цифра стала постоянной.

Борьба за высокую производительность цеха привела к победе. На этой диаграмме вы видите непрерывный рост продукции среднесортного стана. В ноябре среднечасовая производительность стана достигает рекордной цифры.