Почти весь месяц прошел в беспокойных и утомительных походах.
Корабли в море подстерегала непогода: шторм, дождь, туман и всякие неожиданности, связанные с длительными походами и сложными учениями. Редко Балтийское море нежится под ласковыми солнечными лучами. Небо обычно заволакивается. Дней ясных и прозрачных, как на юге, бывает не больше тридцати за весь год.
Командир подводной лодки Станислав Леонтьевич Грановский не радовался установившейся погоде. В четырнадцать часов начиналась учебно-боевая операция флота, а море, как зеркало, ни одной морщинки. Попробуй атаковать «синих» в такую погоду! Станислав Леонтьевич не ручается за бдительность настоящего врага, но наши не сплошают. Любой краснофлотец заметит, как бороздит воду перископ, выставленный с погруженной подводной лодки.
Лицо Станислава Леонтьевича вдруг прояснилось. Он даже улыбнулся уголками губ, когда увидел барометр: ожидалось изменение метеорологической обстановки. По своей давнишней привычке — все тщательно проверить перед выходом в море он внимательно осмотрел каждый отсек (отделение) корабля, заглянул в отделение главных электромоторов и аккумуляторной батареи, внимательно осмотрел шкиперскую часть.
Удовлетворенный чистотой и порядком, Грановский захотел убедиться, насколько люди знают свои обязанности.
— Что будете делать, если обнаружен дым в одной из групп батареи аккумуляторов, а лодка по тактическим соображениям всплыть не может?
Старший специалист-электрик Потапов (кстати, лучший в бригаде баянист) отвечал уверенно, быстро представив себе возможную аварию и борьбу с ней.
У другого спросил: «Скажите, где находятся разобщительные клапаны главной водяной магистрали?»
Тут же Станислав Леонтьевич справился об исправности и наличии специального инструмента. Затем лично проверил действие перископа. Казалось, все было в порядке. Электромоторы не искрили, горизонтальные рули в умелых руках боцмана Ткаченко перекладывались плавно.
Переменив три корабля за годы службы в бригаде, Станислав Леонтьевич не расставался с Ткаченко; куда переводился сам, туда перетягивал и его. Вернейший человек, двенадцатый год на подводных лодках, из них семь — боцманом. Неразговорчивый, строгий до службы, Ткаченко имел одну странность — не хотел учиться. Сколько раз ему давали направление на учебу, — стал бы теперь средним или старшим командиром, — отказывается: «мне и здесь хорошо, службой доволен».
Для остальных бойцов, рвавшихся к высшим техническим знаниям, это казалось странным. И не будь Ткаченко моряком с двенадцатилетним стажем, не пользоваться бы ему авторитетом и уважением сотоварищей. Но он, если учесть все его походы, два-три года провел под водой, и его все уважают.
*
На корабле, кроме Ткаченко, многие краснофлотцы вместе с Станиславом Леонтьевичем плавали три-четыре кампании. Новички насчитывались единицами. Команда у командира Грановского ничем не отличалась от других кораблей, но он гордился своими людьми и при случае хвастался: «Такого народа, как у меня, ни у кого нет. Орлы! Молодею я с ними!» Ему казалось, что его бойцы лучше всех знают технику, что они самые ловкие, самые выносливые, сильные и бодрые молодой радостью.
Возвращаясь на плавучую базу, в свою каюту, он вспомнил слышанные где-то слова про моряков:
«Гвозди бы делать из этих людей, Не было б в мире крепче гвоздей».
В голове созрело решение: «Если операция пройдет хорошо, подарю свое ружье лучшему ударнику — от лица службы. В академии оно не понадобится, а потом куплю».
Полсотни человек жило спаянным коллективом, как примерная семья. Грановский для них был требовательным и близким, взыскательным и отзывчивым командиром. К нему в часы досуга шли за советом и поддержкой, как к старшему и доступному.
Из гавани подводная лодка выскользнула в точно указанный час. Вслед за ней, через заранее определенные промежутки времени, потянулись и другие подводные лодки, пронзительно завывая сиренами.
 |
| ...Из гавани подводная лодка выскользнула в точно указанный час. Вслед за ней потянулись и другие подводные лодки, пронзительно завывая сиренами |
Станислав Леонтьевич стоял на мостике, щурясь на ослепительный блеск заштилевшего моря. Властные, отрывистые команды ловились экипажем на полуслове. Все шло безупречно гладко, только погода установилась точно для парада, а не для учебной боевой операции. Любой краснофлотец «синей» стороны заметит, как бороздит воду перископ, выставленный из погрузившейся в воду лодки.
Шли в надводном крейсерском положении, готовые в любой момент срочно погрузиться.
Оставив на мостике вахтенного командира, смешливого мариупольца Прокопчука, Станислав Леонтьевич спустился в кают-компанию.
Несмотря на открытую горловину люка, в помещении для командного состава было душно. Станислав Леонтьевич долго держал в руках развернутую карту театра, проверяя себя в правильности предварительных расчетов плавания (курс, глубина, течение), проделанных ночью накануне похода...
В помещении становилось свежее, а палуба временами будто уплывала из-под ног.
— Так держать!
— Есть, так держать! — отвечал быстро рулевой.
— Что у них там, — забеспокоился Станислав Леонтьевич. Его желание подняться на мостик опередило вызов, переданный вахтенным командиром.
Положение стало ясным еще до рапорта вахтенного командира.
Поднимаясь по железным прутьям отвесного трапа, Станислав Леонтьевич увидел, как рулевой и сигнальщик привязываются концами (канатами) к трубам перископов. Воображение подсказало картину остального.
 |
| На вахте |
*
От горизонта, точно гигантская дымовая завеса, двигалась темная туча. Один край ее, обращенный к солнцу, прикрывался медно-лиловой броней. Барометр и на этот раз предсказал правду. Метеорологическая обстановка «улучшалась». Вахтенный командир, рулевой и сигнальщик, поверх теплых зюйдвесток, торопливо одевали непромокаемые резиновые комбинезоны. Косматые волны росли, плескались у борта, перекатывались через палубу, дыбились вровень с командирским мостиком.
Горы воды, играючи, поднимали на свои гребни тяжелый корпус корабля, бросая форштевень в пропасть и обнажая винты. Валили на бок, купая лучи радиоантенны. Одной волной развернуло кормовую пушку, прочно закрепленную, по-штормовому, в диаметральной плоскости корабля.
Трудно нести вахту торпедистам, электрикам, мотористам, радистам, трюмным. Бросает от одного борта к другому. Непривыкших новичков укачивает.
Даже отдыхать надо умеючи. Сменившись с вахты, бойцы лежат и спят, упираясь ногами и руками в выступы койки. Иначе сбросит на палубу. Особенно трудно тем, кто наверху в рубке. Подлинно — «кто в море не бывал, тот и горя не видал!».
Шторм усиливался. Станислав Леонтьевич заметил, как шальные волны, хлестнув в рубку, падали внутрь корабля через открытый рубочный люк. А закрыть его нельзя — для бесперебойного действия дизель моторов нужен приток воздуха. Одна волна, окутанная пенистым кружевом, сердито шипя, всей многопудовой силой обрушилась на боевую рубку, окатив находившихся в ней людей. Прокопчук, стоя у главного компаса и определяя местоположение, брал пеленг, собираясь потом спуститься в штурманский пост. В этот момент налетела на рубку встречная волна большой силы. Станислав Леонтьевич до того, как вода захлестнула ему рот, успел крикнуть: «Держись, Прокопчук!»
Прокопчук, обхватив своими руками нактоуз (тумба, на которой установлен компас), повис в воздухе. Волна, окунув его с головой, сшибла с ног, поставив туловище в горизонтальное положение. Спадая, она потащила тело за собой. Руки не смогли осилить разъяренной воды. Волна, откатываясь, увлекла тело, как взятую с боем добычу.
Все произошло мгновенно. Протерев глаза, Станислав Леонтьевич огляделся.
— Где вахтенный командир?
Он был тут, чуть поодаль. Волна ушла без добычи. Ноги Прокопчука при спаде воды застряли между коминком рубочного люка и тумбой кормового перископа.
— Что случилось? — подскочил к нему Грановский.
— Должно... быть ногу... вывихнуло.
Вызвав доктора, Станислав Леонтьевич опустил Прокопчука в рубочный люк. Спустя несколько минут, разрезав резиновый сапог, доктор доложил:
— Легкий вывих ступни. Серьезных травматических повреждений нет.
Станислав Леонтьевич немного успокоился. Идти без штурмана в операцию — перспектива не из блестящих. На всех военных кораблях, а на подводных лодках в особенности, состав команд доведен до минимума. Часть краснофлотцев несет по нескольку специальных технических обязанностей, не меньшая нагрузка и у командного состава.
Подводная лодка, выслеживая неприятельские корабли, продолжала идти намеченным курсом. Нелегко нести в штормовую погоду позиционную службу, находясь в крейсерском положении. Качка выматывает силы, волны угрожают смыть людей с рубочного мостика. Через люк вода попадает вниз, в центральный пост.
Но зато крейсерское положение наиболее удобно для наблюдения по всему горизонту. Помимо того, надводный ход под двигателями внутреннего сгорания сберегает драгоценную электрическую энергию, столь необходимую для действия электромоторов на подводных глубинах. А это повышает тактические качества, радиус действия, самостоятельность подлодки и безопасность плавания.
*
Подводная лодка средней величины может легко взять запас жидкого топлива для этих двигателей на 200 часов полного хода со скоростью тридцать километров в час. На электромоторах приходится обычно идти под водой при атаке, преследовании кораблями неприятеля в опасных районах. При трехчасовом переходе на полных скоростях электромоторы целиком поглощают запасы энергии аккумуляторной батареи.
Шторм присмирел так же внезапно, как и разыгрался. Прошел крупный и теплый дождь. Порыв ветра смягчился. Волнение улеглось. В схватке с людьми на выдержку и выносливость море оказалось побежденным. Устанавливалась погода, которую основательно недолюбливал Станислав Леонтьевич. Оставаться в прежнем положении было опасно. Каждую минуту могли показаться корабли противника, и незаметно сблизиться с ними будет невозможно.
Станислав Леонтьевич отдал команду погружения и, не отнимая окуляров бинокля от глаз, испытующе всматривался в бескрайние просторы моря.
Подводная лодка полу-погрузилась, перейдя на позиционное положение. На поверхности виднелась только рубка.
Прихрамывая, на мостике появился Прокопчук.
— Отлежался? — окрикнул его Грановский.
— Авария с ногой ликвидирована, товарищ командир, — отозвался Прокопчук, улыбаясь.
Обессиленные, опавшие волны лениво плескались у рубки. Ветер стихал окончательно. Пришлось перейти на боевое положение — погрузиться до перископной глубины. Подводная лодка приобрела самое ценное свое тактическое преимущество перед надводными кораблями — невидимая для противника, она могла через перископ видеть все его действия.
Перископ. Сколько уверенности в своих силах, надежды и уважения связано у подводника с этим гениально простым прибором, заменяющим подлодке глаза! Эта вертикальная восьмиметровая оптическая труба. Внутри ее — внизу у окуляра — призма, отражающая внутренность трубы. Наверху, у объектива — тоже призма, отражающая внутри трубы все, что находится на горизонте. Поднятая на метр над водой, она свободно вращается. В перископ можно видеть свыше двух миль вокруг, а мачты военных кораблей видны и дальше.
Ближайшие от Станислава Леонтьевича краснофлотцы пытаются по выражению лица командира определить, что он видит там, на поверхности моря. Это не простое любопытство. Краснофлотец Нестеров, коренастый и загорелый, как высеченный из бронзы, готовится в любой миг поставить ручку торпедного телеграфа на «товсь». Боцман Ткаченко, высокий и чуть сутулый, стоя у горизонтальных рулей, безошибочно разберет мимику, жест командира, как привык понимать и выполнять с полуслова команду с мостика.
От пристальных глаз бойцов не укрылось, что командир почему-то необычайно долго ведет наблюдение в зенитный перископ. Внутри подводного корабля, придавленного плотной, просоленной массой воды, тихо. Из предосторожности и опасения таранного удара, отсеки отделений корабля задраены, по кораблю не пройдешь.
 |
| Стражи морских рубежей |
*
Нерв управления сосредоточен в главном командном посту. Отсюда в тишине прозвучат слова команды. Станислав Леонтьевич заметил самолет, который делал одни и те же эволюции и виражи. По таблице условных сигналов легко было расшифровать его виражировку. Сообщив данные о приближении неприятельских кораблей, их пеленге и курсе, самолет скрылся. Свою задачу тактического взаимодействия с подводным кораблем он выполнил.
Подводная лодка замедленным ходом, ломая курс, двинулась на сближение с противником. Вскоре в перископе, как на картине, отчетливо выросли силуэты кораблей. Встречным курсом, быстро сближаясь, шел крейсер под двойной цепью охранявших его миноносцев и сторожевиков.
У Станислава Леонтьевича моментально созрело решение атаковать крейсер, поднырнув под цепь охранения. «Попытаюсь скрыть перископ в бурунах воды, которые поднимают корабли охранения».
— По местам! Стоять по боевой тревоге!
— Есть, по местам, стоять по боевой тревоге!
С каждым оборотом винта события идут к развязке. Установилась тишина. Люди будто приросли к своим постам. Затаили дыхание.
— Срочное погружение.
— Нырять до шестидесяти футов, — приказал Грановский боцману Ткаченко. Горизонтальные рули были переложены раньше, чем было произнесено слово «футов». «Молодец Ткаченко», — успел подумать Станислав Леонтьевич.
Поднырнув под миноносцы и сторожевики, Грановский сблизился с крейсером до двух кабельтовых. Решали секунды, доли секунды. От людей требовалась механическая точность и быстрота, от приборов и механизмов — безотказное действие.
Развернув подводную лодку в удобное положение для атаки, Грановский приказал:
— Аппараты... товсь!
В торпедном отсеке рука старшины-торпедиста неподвижно легла на рукоятку боевого клапана.
«Есть, аппараты... товсь!»
Стрелка на приборе встала на «товсь». Находясь в главном командном посту, Станислав Леонтьевич был уверен и спокоен за людей и боевую технику. Он отлично знал, кто и как из специалистов-краснофлотцев подготовлен, помнил, что нынче, как и в прошлом году, не было ни одной аварии, ни одного списания механизмов.
Все живут сейчас суровой настороженностью, ожиданием, решимостью. Старший электрик Потапов, находясь в отсеке электромоторов, точно держит заданный ход. Боцман Ткаченко ведет подводную лодку по строго прямой линии. Сплошай он на один момент, и подлодка, выскочив на поверхность, обнаружит себя и будет протаранена неприятельским кораблем.
Кажется, что бесконечно давно был дай сигнал боевой тревоги. Несмотря на духоту, в ожидании последней команды, по спинам струится холодок.
Определив скорость и курс крейсера, Грановский выбрал момент для внезапной атаки.
— Аппараты, пли!
Торпедист Нестеров моментально дал сжатый воздух к боевому клапану, а Грановский, делая залп торпедами из трех аппаратов, нажал пальцем фарфоровую пуговку, так похожую на безобидную кнопку дверного звонка.
Боцман Ткаченко, учитывая облегчение корабля от вытолкнутых торпед, тут же переложил горизонтальные рули, чтобы выравнять дифферент.
Оправившись после вывиха ноги, Прокопчук в штурманском посту одновременно с залпом пустил секундомер. Зная скорость хода торпеды и расстояние до объекта атаки (определяется дальномерным приспособлением у перископа), он вычисляет момент ожидаемого взрыва.
Разрядив торпедные аппараты по миноносцам и сторожевикам. Грановский решил опуститься на грунт. Тут он преследовал две цели — давал отдых команде и соблюдал необходимую предосторожность. В лагере противника после атаки, очевидно, наступил переполох, но скоро паника уляжется, и тогда подводную лодку могут обнаружить акустическими средствами и забросать глубинными бомбами.
*
В боевых операциях мировой войны 1914— 1918 гг. глубинными бомбами было утоплено 39 германских подводных лодок. И одно из вернейших средств самозащиты — «играть в мертвеца», опустившись на грунт, застопорить моторы, чтобы сбить преследователей.
Долго еще над головами бойцов с высоты не ниже шпиля Петропавловской крепости доносился гул работающих винтов миноносцев и сторожевиков.
Когда подводная лодка, застопорив машины, падала на дно, неожиданно для всей команды, у левого борта, один за другим грохнули взрывы. Спустя секунды дое-три, еще и еще...
Подводный корабль бросало, как игрушечный. В торпедном отсеке, не выдержав сотрясения, потухли лампочки. Теряя равновесие, люди уцепились за первые попавшиеся предметы. В ушах звон.
Стало тихо как внутри подводной лодки, где притихли и люди и машины, так и наверху. Не слышно было отдаленного гула работающих винтов миноносцев и сторожевиков. Они должно быть выслушивают, что делается на подводной лодке после бомбардировки.
Станислав Леонтьевич, тая усмешку, отрывисто приказал:
— Осмотреться в отсеках. Проверить задрайку водонепроницаемых переборок!
Он доволен, что в момент бомбежки даже среди новичков-краснофлотцев не было суетни и паники, хотя, кроме него, никто не знал, что будет бомбежка подрывными патронами, а звуковой эффект от них, как от настоящих бомб.
*
Естественно, что первый вопрос, который интересовал всех на подводной лодке — это результаты торпедной атаки. Отвечая на вопросы краснофлотцев, Станислав Леонтьевич говорил: «вернемся в базу, узнаем; пока одно могу сказать — нормативные задания по времени и точности выполнялись прекрасно».
Командир был прав, когда обещал все узнать по возвращении. Достаточно сличить навигационные журналы кораблей и самолетов, участвовавших в учебно-тактической операции, чтобы узнать где они встретились, где шли атаки. А вмятина на практическом зарядном отделении торпеды — свидетельство меткого выстрела.
Пролежав в грунте три часа, всплыли под перископ. Осмотрелись. На горизонте ни одной точки, чисто. Ничего подозрительного не обнаружено и зенитным перископом
Всем хочется скорее наверх, провентилироваться, подышать свежестью моря. В отсеках люди взмокли от жары. Спертый воздух першит в горле, не прокашляешься. Особенно ждут всплытия курильщики. Подводная лодка пробыла под водой около суток, все это время люди без курева.
Станислав Леонтьевич, распаренный как и все, подал команду:
— По местам стоять к всплытию!
За бортом неожиданно послышался едва уловимый шорох.
Что бы это могло быть?
— Всплывай!.. Продуть среднюю... Стоп электромоторы!
Шороха больше не слышно, должно быть почудилось.
Имея небольшой дифферент на корму, подводная лодка выскочила на поверхность.
Первым поднялся по трапу Станислав Леонтьевич. На него стекают струйки воды с открытой крышки рубочного люка.
Ослепительная полоска света струится в горловине, вызывая довольную улыбку у рулевого Бородина, который должен подняться на мостик вслед за командиром.
Но что это?
Сверху резкая, как выстрел, и необычайная команда:
— Двух торпедистов и минспеца срочно наверх с зубилом и ручником!
Люди строили загадки. Рулевой и сигнальщик, посторонившись, пропустили торпедиста Нестерова. Стремительно вылетев на верхнюю палубу, он оцепенел от неожиданности.
Сомнений не было. Шарообразный предмет, плававший у борта, не что иное как мина. Если она коснется борта, то... течение мыслей оборвало приказание, отданное командиром. Приказание было выполнено в точности с необычайной ловкостью и быстротой. Это поросшее водорослями чудовище, блуждавшее в море с времен гражданской войны и случайно не выловленное, стало удаляться. Минрепы, которыми оно застряло в оттяжках кормовой мачты, были перебиты зубилом.
Показали свое искусство и комендоры. С двух выстрелов из пушки они превратили грозную мину в дымящееся черное облако.
...Вернулись глубокой ночью.
*
До молочного рассвета перекликались сиренами возвращавшиеся в базу корабли. Из объемистых труб линейных кораблей, эскадренных миноносцев, минных заградителей, тральщиков курился лиловый дымок. Притаено пришвартовались у высоких пирсов подводные лодки.
В штабе флота на следующий день был разбор учебной операции.
Смешливый Прокопчук, слушая немногословный доклад комбрига, шепнул Грановскому: «здорово вы их попотчевали, товарищ командир. Все до единой торпеды — в цель».
Станислав Леонтьевич промолчал. Он думал о том, кто из команды заслужил ружье, и не находил ответа.
В голове мелькали фамилии торпедиста Нестерова, штурмана Прокопчука, электрика Потапова, боцмана Ткаченко. Кого же из них?
Вопрос был разрешен. Приказом по бригаде подводных лодок премированы были все четверо, ружье осталось у Станислава Леонтьевича.
Помимо того, ему была оказана высокая честь, ценнейшее поощрение — его приняли в партию.
А на рейде на якорях, у стенки на швартовых, готовые к боевой тревоге, стоят подлодки, эсминцы, линкоры, тральщики, сторожевики. Как десятки зорких прищуренных глаз, вспыхивают клотики корабельных мачт.
Комментариев нет:
Отправить комментарий