Дженни-президент

М. Поляновский

Июньская ночь и звезды, нависшие над Днепрогэсом, поблекли.

Столько электрических лампионов вгрызлось в темноту, что прославленная украинская ночь растворилась в них, а звезды, щеголявшие своей яркостью во тьме, от обилия света потерялись и потускнели.

Пока мы шли с левого берега Днепра на правый, все внимание было сосредоточено на рассказе Дженни. Она говорила и одновременно иллюстрировала свои слова живыми экспонатами. Экспонаты эти по рисункам и фотоснимкам известны населению всего земного шара.

— Вот шлюзы, соединившие верхний Днепр с нижним. Вы ведь слыхали о сквозном движении по Днепру?

Дженни взмахнула пятерней. Мы увидели то, что знакомо нам по тысячам газет и журналов.

— Глядите, — Днепрогэс!

На миг взвился Дженнин указательный палец. Перед нами предстало сооружение, известное всем гражданам нашей страны, даже достигшим пятилетнего возраста.

Вода приводила в движение величайшую фабрику электроэнергии, носящую имя величайшего человека — Владимира Ленина.

Дженни привезли сюда пятнадцатилетней девочкой, когда еще не было города Великое Запорожье — замечательного города, не знавшего лачуг и сразу поднявшегося светлыми, многоэтажными железобетонными домами, дворцами, столовыми, библиотеками, театрами. Дженни отлично помнит раскинувшуюся на этом плацдарме буйно зеленую украинскую степь.

Где сейчас стоят плотины, станция и шлюзы, сотни лет назад были описанные Николаем Васильевичем Гоголем пороги, скалы, деревеньки, Запорожская Сечь.

Сечь Дженни конечно не застала, но все остальное помнит отлично. И можно ли не помнить, если сама она была одним из полководцев в армии тех, кто уничтожал мешавшие развитию Днепра пороги, кто убирал разлегшиеся на шляху (дороге) социализма скалы и перекраивал не изменившие своей внешности со времен Тараса Бульбы белые деревеньки на эти просторные города, где каждая комната каждого дома — это резервуар воздуха и света.

Наша белесая спутница, наш гид — проводник по Днепрострою Дженни, или по-нашему Женя Романько, — была одним из выносливейших командиров первой пятилетки.

Отец Жени — машинист, слесарь, шахтер, член партии — Мефодий Романько в 1927 г. переехал из Донбасса в Кичкас. Здесь предстояло великое строительство. Семья Романько жила в рабочем бараке. Женя заканчивала семилетку и, окончив ее летом 1928 г., поступила в контору строительства ученицей.

О дальнейшей учебе думать не приходилось. Большой семье не хватало отцовских заработков, и Женя должна была помогать семье.

Прошел год. На Днепрострое началась укладка бетона. Рабочий коллектив выдвинул встречный план — уложить в строительном сезоне полмиллиона кубометров бетона.

500 тысяч кубометров!

Лучшие партийцы и комсомольцы, чтобы выполнить план, шли на средний проток.

Физкультурники Днепростроя решили послать на трудный участок самого крепкого товарища. И в бригаду по выемке скального грунта в среднем протоке послали каменоломом председателя бюро физкультуры Женю Романько.

— Я дала обещание, — рассказывает Женя, — одновременно со средним протоком работать вечерами в физкультурной организации земельно-скального поселка. На этих условиях меня отпустили.

И вот прихожу в котлован, к месту, указанному десятником. Не успела поработать и часу, услышала от рабочих-каменоломов недружелюбные реплики.

— Гляди, ребята, баба тоже работает каменоломом. Хочет ударником заделаться, а сама лома и лопаты в руках не удержит. Дурные ребята, что взяли ее в свою бригаду. Будут работать на нее, а через нее заработок снизится.

Неприятно было слушать эти разговоры. Но я про себя решила не отвечать на их реплики и продолжать работу. Мне хотелось доказать всем, что в нашей стране женщина может работать наравне с мужчиной.

Комсомольцы-бетонщики Днепростроя возвращаются с работы

Моя линия оказалась верной. Через две недели товарищи по работе увидели, что я не мешаю им, а работаю серьезно. Возрастал мой авторитет и среди рабочих среднего протока. И вскоре меня ставили многим в пример.

— Ты здоровый парень, — говорили иному, — у тебя сила большая, а вот девушка лучше тебя работает.

Как-то само собой получилось, что в среднем протоке, где я работала, перестали сквернословить, а раньше это никак не могли вывести.

Каменоломы этого протока дали мне кличку «Женька с котлована». Было у маня еще одно прозвище, его дали мне американцы, работавшие на Днепрострое. Они назвали меня «Дженни-президент». Почему так назвали, я вам расскажу позже, а сейчас разговор о том времени, когда работала с каменоломами.

Чем больше мы трудились, тем крепче становился рабочий коллектив среднего протока. И это пошло строительству на пользу.

Средний проток первым был сдан под бетонировку.

Очень получилось ладно, но тотчас же встала перед нами другая задача — уложить в строительном сезоне полмиллиона кубометров бетона. Задача большая, а бетонщиков на участках мало.

1931 г.

1932 г.

1933 г.

Комсомольцы Днепростроя взяли гидростанцию на буксир, организовали десять комсомольских бригад бетонщиков и плотников.

Я ведь тоже комсомолка. И стала ею на Днепрострое в 1928 году. И тут появилась у меня мысль организовать сплошь женскую бригаду бетонщиц. Таких бригад в то время (1930 г.) не было. Мне хотелось доказать мужчинам, да и самим женщинам, что на производстве мы можем работать наравне со всеми.

Бригада была организована. Вошли в нее семь девушек от 18 до 22 лет. Три беспартийных, остальные — комсомолки.

Был у меня с ними предварительный разговор, что работа физически трудная, что лишь при напористости можно с нею справиться с честью. Главное же предупредила их, как могут нас встретить мужчины в бригаде.

Девчата трудностей не испугались, избрали меня бригадиром и на другой день мы вышли работать на ГЭС к прорабу Филимонову.

*

Женину бригаду не сразу пустили на бетонировку. Девушкам поручили подсобные работы — подносить плотникам брусья, доски, убирать мусор.

Так продолжалось недели две.

Однажды Женя узнала, что на один блок, куда подают бетон, не хватает бетонщиков. (Блок—выемка в земле, большой котлован, в котором шел замес бетона для плотины и зданий.) Она позвонила прорабу и сообщила просьбу своей бригады — разрешить работать на этом блоке в качестве бетонщиков.

Филимонов дал согласие при условии, что с бригадой будут работать трое мужчин; бригада Романько условие прораба приняла.

На первый свой дебют новоявленные бетонщицы вышли с тремя парнями. Задание по укладке бетона в первый же день выполнили полностью.

В упорной работе женина бригада постигла все тонкости бетонного дела. Добивалась умения так замешивать бетонное тесто, так смешивать цемент и гравий с песком и водой, чтобы из жениной кухни выходил классный бетон: быстро схватывающийся и прочный, не боящийся напора днепровских волн.

Достижения бригады Романько становились очевидными для всех. Их подтверждали факты: в среднем программа была выполнена на сто процентов. Девушки знали уже состав бетона, десятник Ганоченко помогал им овладеть техникой производства.

Женщинами-бетонщицами заинтересовались находившиеся на строительстве американские инженеры. Им не верилось, что женщины могут справиться с трудной работой.

Однажды мистер Шумеккер и мистер Флег пришли посмотреть, быстро ли женина бригада укладывает бетон и хорошо ли это у нее получается.

Девушки работали, американцы стояли с часами в руках, глядели.

В составе было 8 бадей. Бригада уложила их в 25 минут. Американцы удивились. До чего же быстро! Позже они узнали, что бригада в ту пору достигла выполнения плана на 250 процентов.

Впрочем, вскоре определилось, что женская бригада Жени с котлована на строительстве гидроэлектростанции была одной из первых, опередившей другие бригады.

О дисциплине и сплоченности девушек-бетонщиц заговорили однажды на комсомольской городской конференции. Было чему удивляться:

— Как то выпал очень сильный дождь, ни одна бригада не вышла на работу полностью.

Выходили по два, по три человека из бригады.

В то время на строительстве много было открытых блоков. Рабочей силы не хватало, бригаду Романько поставили на блок, где требовалось не менее 10 человек. В бригаде было 8 девушек, но Женя поставила им условие: во что бы то ни стало справиться с заданием.

Все время лил дождь.

Девушки всей бригадой вышли не работу и не прерывали ее. Как бы на зло погоде, работали не покладая рук.

— У нас руки были окровавлены, мы блок поливали своей кровью, — рассказывает о тех днях бригадир Женя. — Приехала американская консультация, пришел прораб, стали нас уговаривать оставить работу. Мы их не слушали, потому что знали, как важно было уложить бетон. Нам угрожали снятием с работы, но бригада не ушла до конца смены.

Когда нас пришли сменить, погода исправилась, но нам было не по себе, силы улетучились. Не могли даже сосчитать свои жетоны, узнать, сколько мы кубометров уложили. Из блока нас вытащили, как беспомощных котят.

Подсчет сделал за нас десятник. Сколько вы думаете мы уложили в тот день? Задание было уложить 150 кубометров бетона, уложили мы 250.

Вскоре о работе жениной бригады заговорил весь Днепрострой.

*

И было о чем толковать! Такие образцы подлинной трудовой героики показывали девчата-бетонщицы.

В 1930 году комсомольская организация создала на ГЭС штаб. В нем постоянно дежурили две бригады: на случай аварии. Чуть позвонят откуда-нибудь — штаб тотчас высылал буксир.

Дежурили раз в штабе зимой две аварийных бригады — Романько и Зануды. Срок дежурств обеих бригад истекал через десять минут. И должно же было так случиться: без десяти минут двенадцать тревожно зазвонил телефон. С плотины сообщали: не хватает бетонщиков, замораживается блок. Срочно нужна аварийная бригада.

Ребята из бригады Зануды сговорились не идти. На часах без пяти двенадцать, пора и домой. Завтра с трех часов надо на работу.

Женя вскипела.

— Ладно, можете не ходить. Вам значит плевать, что мы теряем 120 кубометров уложенного бетона. Мне тоже завтра в три часа на работу заступать, но сейчас пойду на плотину. Ребята — кто хочет — за мной.

Белесая Женя кинулась в пролет двери и скрылась во тьме холодной ночи. Девушки последовали за своей бригадиршей. Через тридцать минут появились, опустив голову, парни. Ни слова не проронив, они взялись за работу, от которой хотели отказаться. То была бригада Зануды.

Когда окончилась массовая бетонировка гидроэлектростанции, партийный комитет перебросил Женю как хорошего организатора на плотину. Там предстояла работа по закрытию гребенки (верха) плотины.

Была на плотине бригада — самая отсталая, состоявшая из двенадцати колхозных парней, впервые пришедших на строительство. Настроение в этой бригаде царило классовочуждое, цели стройки никто не понимал, думали об одном — только бы денег заработать. Но даже зарабатывали они неважно. Много ли заработаешь, выполняя план на 50—60 проц.?

Женя Романько получила задание превратить эту отсталую бригаду в передовую и ударную.

Девятнадцатилетний командир в юбке энергично втолковывал парням, какое значение имеет для республики Днепрострой. Колхозники равнодушно отвечали ей: — Мы про это уже слыхали.

Командир завернул круче.

Лодыри лишались ударных талонов, вывешивались на черную доску, на них накладывались административные взыскания. Белесая свойская девочка Женя оказалась беспощадной к прогульщикам и лентяям. Сама она работала безупречно и находила время для воспитательной работы с парнями.

Постепенно они стали относиться к работе добросовестнее, укрепилась дисциплина, не стало прогулов.

Иные из мужской бригады Жени Романько вступили в комсомол, стали учиться и, ведомые энергичной рукой молодой бригадирши, выходили на передовые позиции великой стройки.

Недружелюбное отношение парней к «бабе» не было для Жени секретом. Но из этого она не пыталась сделать вывод, что дело безнадежно, что отсталую бригаду надо бросить. Ее методы — упорство и выносливость — были подлинно большевистскими.

Зато она увидала отличные результаты своего труда. Недружелюбное отношение растворялось, исчезало само собой и сменялось отличной товарищеской спайкой с «переработанными» парнями. Недаром же американские специалисты восхищались энергией Жени.

— Понимаете, ребята, — рассказывала нам Женя вечером во время прогулки по плотине, — американцы, вообще не верившие в нашу силу, увидели, что советские женщины могут работать наравне с мужчинами, могут даже перевыполнять программу.

Они интересовались нашими показателями, радовались, что мы на красной доске, даже помогали нам.

Часто мы через переводчика спрашивали у них о составе бетона. Они нам рассказывали, показывали, даже работали несколько раз с нами в штурмовые и выходные дни.

Они меня называли «Дженни-президент». Вероятно, потому «президентом», что я была бригадиром и секретарем комсомольской ячейки на плотине.

*

Дженни рассказывала о своем героическом вчера.

То был вчерашний день всей страны, имя тому дню было — первая пятилетка, которую провел бригадир Иосиф Виссарионович Сталин.

Дженни была и осталась одним из многих и верных помощников великого бригадира.

Взорваны массивы днепровских скал. Бетонными массивами одет Днипрельстан. Мы знаем, что в этом бетоне замешаны капли крови и пота нашего сегодняшнего проводника Дженни-президента, смелой и выносливой Женьки с котлована.

Но котлован, как и все строительство, становится уже достоянием истории. Живые люди, творцы этой легенды на Днепре, сами записывают дела недавних дней.

И Женю Романько сегодня мы нашли в комнате, на дверях которой табличка: «Редакция истории Днепростроя».

Женя сидела и диктовала стенографистке свои воспоминания.

«Была со мной как-то авария, когда работала я на Днепрогэсе. Заступала на работу с двенадцать часов ночи. Иду по плотине, навстречу паровоз с вагонами. И как раз было очень узкое место. Я всех девчат пропустила, а сама решила подтянуться и стоять. Думала, что не заденет. А паровоз все-таки меня зацепил, перекрутил несколько раз. Дальше ничего не помню. К счастью, машинист остановил паровоз. Как меня подняли — не помню. Очнулась в красном кресте. Вижу— забинтована нога. Сквозь бинт — кровь. Расплакалась я ни с того, ни с сего. Выплакалась и пошла.

Вижу девчата мои парятся. Я решила им помочь, но с ноги полила кровь. Потом она опухла, и я не могла несколько дней работать.

Был еще один неприятный случай на плотине.

Помню, мою бригаду тогда разбили на две части. Три человека работали на бетоне в одном месте, остальные — в другом. Было задание — к четырем часам сдать блок на бетонировку пролета.

Пришли нам помогать студенты института.

Холод, ветер, студенты дрожат, лома не держат в руках. Совсем замерзли.

Попался мне моторист плохой, регулярно воду не выкачивает. Выкачает, потом забудет, и снова полно воды.

Отлучилась я на несколько минут, пришла и вижу, — моторист бросил работу. Из-за этого блок заливает. А в блоке ребята кричат:

— Женя, спаси!

Если не остановить воду, значит пропадет блок, пропадет бетон и ребят не будет.

Я быстро опустилась вниз по воде, добралась до мотора. Полезла в будку, но не знала, как мотор пустить. И решила как-нибудь пустить. Если правильно пущу, значит спасение. Неправильно, — все погибло. Вода зальет.

Я взяла рукоятку, включила и тут же без сознания упала. Потом узнала, что было. Мотор начал качать, воду откачал, пришли ребята, забрали меня. Все было спасено».

*

Две справки биографического порядка.

В 1932 г. комсомолка Евгения Романько была принята в члены Всесоюзной коммунистической партии (большевиков).

В ноябре 1933 г., в XV годовщину ВЛКСМ премированная ударница Днепростроя Женя Романько получила величайшую награду pеспублики — Орден Ленина.

...«за организацию первой женской бригады бетонщиц, за перевыполнение производственной программы, за хорошую организацию, за мировые рекорды на Днепрострое...»

*

На 80 км вокруг распространяет электроэнергию Днипрельстан.

Об энергии девушки с котлована знает вся наша страна и далеко за пределами ее, переплыв океан, расскажут о белокурой Дженни-президенте те, кто честно помогал энтузиастам Советской страны осуществить мысль великого Ленина.

История Днепрогэса расскажет о том, как строился социализм.

Сегодня Женя помогает группе писателей воспроизводить историю нашего вчерашнего дня. Но сама она глядит в свое завтра.

Свой завтрашний день она видит таким, каким он должен быть в стране, достигающей высоты передовой техники.

Надо расти. То, что было хорошо для эпохи первой пятилетки, сейчас уже недостаточно.

Планы Жени: поступить нынешней осенью в электромеханический институт. Если подготовка недостаточна для института, пойти на последний курс рабфака.

Молодой инженер алюминиевого комбината т. Глемба занимается с Женей. Парторганизация Днепростроя дает ей к осени путевку в вуз.

Вчерашняя бетонщица хочет войти в завтрашний день инженером-электриком. Для этого есть все возможности.