КЛУБ «ТМ», 1985-08

Первые общетехнические термины

Первым изложением научной работы на русском языке считается «Вольфианская экспериментальная физике», переведенная с латинского великим М. В. Ломоносовым в 1746 году. Изложение же первой прикладной научно-техническом работы относится к 1749 году.

По заказу Петербургской академии наук академик Л. Эйлер написал на латинском языке двухтомную «Морскую науку», где впервые разрабатывались научные основы судостроения и эксплуатации флота. Решено было предисловие к этой книге, представлявшее собой ее подробную аннотацию, написать на русском языке. В своем труде Эйлер дает определение центра тяжести корабля, его остойчивости, качки и т д. Сложность для переводчика — а им стал М. В. Ломоносов — заключалась в том, что на русском языке таких терминов не существовало, и поэтому ему надо было либо применять латинские термины, либо создавать новые на русском языке. Ломоносов справился с этим блестяще.

«После сего поступил я далее в исследовании корабельного ходу, где исследовать можно упорность, какую корабль от воды терпит». Здесь латинское слово «резистентна» (знакомое нам по термину «резистор») Ломоносов переводит как «упорность», но далее мы встречаемся уже со знакомым словом: «Таким образом, движение корабля, во-первых, останавливается от сопротивления и оное есть главное его действие».

Теперь, изучая закон Ома или науку «Сопротивление материалов», мы пользуемся термином, введенным Ломоносовым

Перевод предисловия подвергался корректуре Ломоносовым, и в окончательном варианте слово «колыхание» заменено на «колебание».

Эти термины были одними из первых, специально введенных в науку для обозначения научно технических явлении на русском языке.

Новороссийск Б. ХАСАПОВ

О «шкале Реомюра»

Хотел бы уточнить заметку «36,6 по Цельсию?» («ТМ» № 1 за 1985 г.) в той части, а вернее, того предложения, где говорится о французском естествоиспытателе Реомюре. Прежде всего он еще в конце 1730 года выступил в Парижской академии наук с сообщением об изобретенном им спиртовом термометре и своих работах по термометрии. Далее автор повторил довольно распространенное заблуждение о том, что Реомюр предложил спиртовои термометр с двумя опорными точками: температурой таяния льда и кипения воды; шкала термометра подразделялась на 80 делений. На самом деле он ограничился только одной опорной точкой — первой. А за один градус принималось такое изменение температуры, при котором объем спирта изменялся (увеличивался или уменьшался) на 0,001.

Коэффициент объемного расширения 96%-ного спирта при изменении температуры на 1ºС составляет 0,00108. Взаимосвязь между градусами Цельсия и Реомюра можно получить, разделив 0,00108 на 0,001. Получается, что 1ºС — 1,08ºR. Отсюда температура кипения воды в градусах Реомюра будет 108.

Откуда же появилось число 80? Начав массовое производство термометров Реомюра, французские ремесленники заменили спирт ртутью. Зная, что шкала спиртового термометра заканчивалась числом 80, и не вдаваясь в существо дела, они и у ртутного термометра, который изготовлялся уже по двум опорным точкам, точку кипения воды обозначили числом 80.

В итоге появилась «шкала Реомюра», один градус которой равен 1,25°С и к созданию которой Рене-Антуан Фершо Реомюр не имеет ровно никакого отношения.

Н. ШУБИН, старший научный сотрудник, пос. Нахабино Московской обл.

«Удивительные действия электричества»

4 октября 1856 года московская публика была взбудоражена сообщением о том, что в зале 1-го кадетского корпуса известный изобретатель Александр Ильич Шпаковскии покажет некие «удивительные действия электричества». Имя А. И. Шпаковского (1823—1881) гремело тогда по всей Белокаменной, ведь именно он создал те дуговые лампы для иллюминации, которые поразили всех, кто год назад присутствовал на коронации Александра II в Кремле...

Для начала Шпаковскии продемонстрировал огромную электрическую дугу: длина ее достигала 23 см, а диаметр — 8 см. С ее помощью он стал плавить и испарять металлы, сжег алмаз, получил фульгурит — массу, которая образуется из песка после удара молнии.

Потом изобретатель поместил анод под воду и начал приближать катод к ее поверхности. Когда расстояние между поверхностью и катодом сократилось до 2 см, над водой выросло пламя, направленное к катоду. После этого Шпаковскии погрузил в воду и стал сближать два медных электрода, пока между их концами не вспыхнула дуга...

Но самой страшной демонстрации действия электричества публике увидеть не довелось. За полчаса до начала «представления» Александр Ильич, готовя к работе установку, случайно взялся руками за оголенные провода. «Тотчас вслед за этим раздался треск,— вспоминал один очевидец,— и раздался страшно болезненный крик; я увидел, что Шпаковский быстро... судорожно встряхнул руками и что проволоки... от данного им толчка подпрыгнули и, по несчастию, снова упали на ладонные поверхности рук... Все это продолжалось не более двух секунд. Наконец Шпаковский сбросил проволоки с рук на пол, продолжая раздирающим душу голосом кричать, и начал бегать взад и вперед от нестерпимой боли... На ладонях... в тех местах, которые прикасались к проволокам, у Шпаковского образовались различной глубины прожженные борозды...»

Поразительна выдержка А. И. Шпаковского, который после столь тяжелого потрясения нашел-таки в себе силы спокойно, как ни в чем не бывало провести демонстрационные опыты перед многочисленными зрителями.

Г. КОТЛОВ, инженер

Радий на анатемме

Незадолго до первой мировой войны дворцовый комендант, генерал Воейков, решив после плотного завтрака немного покататься, развеяться, случайно заехал на место практических занятий офицерской электротехнической школы. Очутившись перед двуколкой с полевой корпусной радиостанцией, генерал стал завороженно смотреть, как дежурный слухач, сидящий на табурете, выстукивал ключом текст и как при этом в разряднике с треском проскакивают искры. Узнав, что неведомое сооружение — радиостанция, генерал решил показать слушателям школы, что и он не лыком шит, что и он кое-что понимает в радиоделе.

— Это у вас, конечно же, анатемма? — небрежно спросил он, кивнув на мачту.

Слушатели растерянно переглянулись, а Воейков продолжал демонстрировать свою радиотехническую осведомленность.

— А этот..., как его..., ах, да, радий? Он что же, как всегда, наверху?

Положение спас слушатель М. А. Бонч-Бруевич (1888— 1940), впоследствии видный советский радиоинженер, сыгравший большую роль в развитии радиотехники. Михаил Александрович вышел вперед и бодро отрапортовал:

— Так точно, ваше превосходительство. Радий наверху анатеммы в маленькой коробочке. Не могу не сказать: мы просто поражены, подавлены вашими знаниями...

— Не отчаивайтесь, господа!— снисходительно улыбнулся генерал.— Продолжайте образование, и вы так же будете прекрасно разбираться во всем.

Убедительнее некуда

Когда знаменитый зодчий К. И. Росси (1775—1849) представил проект Александрийского театра (ныне Ленинградский академический театр драмы имени А. С. Пушкина), многие специалисты засомневались, достаточно ли прочны разработанные им стропильные фермы. Возмущенный таким недоверием, Карл Иванович решил пресечь сомнения в корне.

«В случае, когда б в упомянутом здании произошло какое-либо несчастье,—- в полемическом задоре писал он министру двора,— то в пример для других пусть тотчас же меня повесят на одном из этих стропил».

Столь необычный довод, впрочем, вполне в духе того времени, убедил скептиков. Да и что им оставалось делать: ведь проверить Росси каким-либо образом они не могли — в то время инженерных методов расчета таких ферм еще не существовало!

Секрет монумента

Нагромоздила яростно волна

На пьедестал дремучие торосы,

Обледенели стертые колеса,

Но вдаль упрямо движется она...

Ветра зимой колючи и грубы.

Разводья под завесой снеговою.

Полуторка взлетает на дыбы,

Как знаменитый всадник

над Невою...

Так написал о памятнике, изображенном на фотографии, мой земляк, бывший судомеханик и связист, поэт Михаил Петров. Сотни проносящихся по шоссе Ленинград — Петрозаводск машин почтительно сигналят памятнику, многочисленные экскурсанты, всегда бывающие здесь, торжественно возлагают цветы к пьедесталу.

Но не каждый проезжий и прохожий, турист и шофер знает историю монумента, сооруженного на общественных началах жителями Волховского района, самого города Волхова, а также шефами из Октябрьского района Ленинграда—молодыми архитекторами и художниками к содружестве с инженерами.

Несколько лет назад в тонях рыболовецкого колхоза имени М. И. Калинина, на Ладожском озере, была обнаружена полуторка ГАЗ-АА № М-85-24. Семь пулевых пробоин в крыше кабины свидетельствовали о трагедии времен Великой Отечественной войны. Машину отремонтировали. По предложению и при участии архитектора А. Левенкова, художника В. Фоменко, инженера Ю. Макова изготовили бетонный постамент, напоминающий ломающийся лед, а потом автомобиль тоже покрыли тонким ровным слоем бетона и окрасили в белый цвет — такими, в изморози, и ходили машины по «Дороге жизни»...

В 103 километрах от Ленинграда, когда около деревни Дусьево, среди сосен и елей, забелеет этот монумент, не забудьте нажать на клаксон.

Н. САХНОВСКИЙ, г. Волхов

Истинная цена хлеба

Сколько стоит килограмм хлеба? На этот вопрос легко ответит всякий — в зависимости от сорта— 16, 18, 24, 50 копеек.

А теперь попробуем подойти в этому вопросу с чисто энергетической точки зрения, вычислить, какую энергию затрачивает природа на производство одного килограмма зерна. Очевидно, основной вклад делает Солнце, которое создает необходимый для произрастания злаков климат, поставляет лучистую энергию, которую усваивают растения.

Средним годовой поток как прямого, так и рассеянного солнечного излучения на горизонтальную поверхность почвы в средних широтах составляет примерно 1 800 кВт.ч/м². Вегетативный период зерновых, то есть период роста и созреваний урожая, колеблется для озимых от 200 до 350 дней, для яровых — от 62 до 189 дней. Остальное время года излучение Солнца расходуется на поддержание температурных условии жизнеспособности почвы, что также немаловажно.

Всего около 1% солнечной радиации усваивается растением при основном вегетативном процессе — фотосинтезе, львиная же доля ее рассеивается, поддерживая благоприятным климат планеты. Минимальная энергия, которая идет на фотосинтез составляет поэтому 18 кВт.ч/м². При урожайности примерно 1600 кг/га для получения 1 кг зерна необходима площадь 6,4 м². Тогда средне-годовой поток солнечной радиации, приходящийся на 1 кг урожая, составит 18×6,4=115 кВт. ч.

Подсчитаем теперь ту солнечную энергию, что расходуется на приведение «механизма» естественного орошения почвы. В среднем по Союзу выпадает около 400 мм/м² дождя, в пересчете на площадь 6,4 м это составит 2,5 т воды. Сельскохозяйственная наука считает, что для выращивания 1 кг зерновых достаточно одной тонны. Значит, исходя из средней урожайносги, надо полагать, что 60% дождевой воды уносится реками. А как известно, для возгонки одной тонны воды требуется 750 кВт. ч энергии.

В итоге получаем: для выращивания 1 кг зерновых потребуется общая энергия 750-865 кВт-ч. По тарифу один киловатт-час стоит 4 копейки. Выходит, что минимальная цена 1 кг пшеницы — 34 руб. 60 коп.! Вот сколько мы должны природе, которая щедро, безвозмездно одаривает нас своими богатствами!

А теперь прибавим к этой сумме те затраты, которые идут на выращивание зерновых (пахота, сев, уход), уборку, доставку и хранение урожая, приготовление муки и, наконец, выпечку хлеба, и сравним получившуюся стоимость его килограмма с тем, что мы платим в магазине за лучшие специальные сорта... Результат просто ошеломляющий! Так что никогда не будем забывать об уважительном отношении к хлебу: это драгоценный концентрат не только человеческого труда, но и всей природы.

С. ПОПОВ, кандидат физико-математических наук