Заповедник камней

В. ХОЛОДКОВСКИЙ, Фото И. АНДРЕЕВА

Она совсем не похожа на обычный минералогический музей, эта замечательная выставка камней и самоцветов, запрятанная в отдаленном уголке Южного Урала, среди живописных Ильменских гор.

Ибо это музей «живых», а не мертвых минералов. Он существует уже тысячи веков. Он создан не человеческими руками и разумом: его «организовала» сама природа.

Вулканические силы недр и волны доисторических морей помогали ей устраивать «витрины» и «полки» этого удивительного музея. Вихри паров и газов подняли из земных глубин расплавленные потоки вещества; воды и ветры изменяли, ломали, крушили земную кору, и в колбах вспухших пустот, в ретортах горных расщелин рождались растворы и руды; а когда, в последний раз с высот Урала отхлынуло древнее море, смывая пласты наносов и наслоений, тогда обнажились недра Ильменских гор...

Нигде в мире нет такого необычайного скопления всевозможных, в том числе и самых редких, минералов — необычайного не по количеству, а по беспримерному разнообразию. И нигде на земле богатства эти не залегают так близко к поверхности земли, на глубине всего лишь нескольких метров, а то и прямо лежат на земле, видимые для глаза, доступные рукам...

«90 видов минералов, собравшихся здесь (так рассказывается в одной из книжек об Ильменских горах), — это немалая доля из всего количества земных минералов. Из них 18 найдены здесь впервые, 3 только здесь и встречаются, 2 — единственные в СССР, 28 — редчайшие на земле; 6 минералов представлены в Ильменских копях лучшими в мире образцами, 5 минералов и 2 породы носят имена Ильменя и Миасса».

И все эти отборные «экспонаты» хранятся на самой «верхней полке» Ильменского природного музея: тут же в лесу, под корнями деревьев или в открытых «ларцах» обнаженных пород. Не в пышных и строгих залах, а под голубым шатром вольного неба!

Только здесь минералогия представлена не скупыми кусочками, не крупицами образцов, а «живыми» жилами и пластами — витринами копей, коллекцией скал и глыб.

Сама весна ежегодно торжественно открывает этот чудесный музей, и открыт он бывает до первого снега. Вместо пыльных ковров здесь расстелены зеленые травы, а вокруг неумолкающим прибоем шумят вековые уральские сосны; и тишина здесь другая, —  не музейная тишина, а лесная, наполненная голосами ветров, бормотаньем ручейков, щебетом птиц, виолончельным гудением золотистых пчел...

Недаром же маститые академики, попадая сюда, становились поэтами: это они назвали Ильмень «минералогическим раем, единственным на земле».

Озеро Ильмень. Вдали видны Чашковские горы.

*

Еще четверть века назад группа русских ученых подняла вопрос о государственной охране Ильменских месторождений, как имеющих особое значение для науки. Им удалось, однако, добиться лишь частичного запрещения разработок и поисков.

Горнопромышленники и местные старатели в погоне за скорой добычей «расковыривали» недра Ильменских гор, портили копи; едва разработав одно месторождение, бросали его и принимались разрабатывать следующее. Какие-то предприимчивые люди бойко торговали ходкими коллекциями ильменских минералов, наводняли Урал пошлыми «сувенирами» вроде горок и домиков, склеенных из пестрых уральских камешков, и т. п. Алчность и невежество беззастенчиво опустошали витрины замечательного музея природы. И эта варварская эксплуатация Ильменской сокровищницы, начавшаяся еще в XVIII в., фактически продолжалась до XX в.

То, чего не могли понять тупые хозяева царской России, с первых же лет революции стало ясно партии и правительству Советской страны. Вот почему еще 17 лет назад, в разгар гражданской войны, разрухи и голода, был подписан и издан в Москве специальный «минералогический» декрет, декрет об Ильменских горах:

«Ввиду исключительного научного значения Ильменских гор на Южном Урале у Миасса и в целях охраны их природных богатств Совет Народных Комиссаров постановляет: объявить отдельные, участки Ильменских гор на Южном Урале у Миасса Государственным минералогическим заповедником, т. е. национальным достоянием, предназначенным исключительно для выполнения научных задач страны.

Председатель Совета Народных Комиссаров — В. УЛЬЯНОВ (ЛЕНИН)

14 мая 1920 года».

Так возник первый в мире заповедник камней.

*

Густым сосновым лесом сверху донизу одета гора. У подножия ее останавливается поезд. Маленький вокзал притулился к горе — он весь из какого-то незнакомого серо-белого в черных крапинах камня. Это станция Миасс Южноуральской ж. д. Примерно два дня пути от Москвы по железной дороге. И еще полчаса пешком, по шпалам... Тогда открывается безупречный овал спокойного озера, и из зеленой чащи выглядывают крыши маленьких домиков, лепящихся по склону.

Это и есть база Государственного Ильменского заповедника. Летом здесь кипит жизнь, приезжают и уезжают сотни людей — туристы, экскурсанты, участники экспедиций, студенты-практиканты, ученые. Около 2 тыс. гостей проходит за лето через заповедник. А когда наступает осень, здесь остается лишь небольшая группа постоянных сотрудников, ведущих в заповеднике научно-исследовательскую работу. Здесь есть химическая лаборатория, изучающая ильменские минералы, метеорологическая станция. Здесь строится станция Академии наук.

Территория заповедника, значительно расширенная в 1935 г. присоединением к нему соседних земель и озер, занимает в общей сложности площадь в 40 тыс. га.

В этих границах заповедано и неприкосновенно все: не только горные недра, но и леса, покрывающие Ильменский хребет, и звери в лесах, и птицы в небе.

*

157 копей — 157 «витрин» — нанесено на карте Ильменского музея-заповедника. Среди них есть очень старые полуразвалившиеся «закопушки» и канавы, которым больше полутораста лет; есть и такие копи, которые заложены лишь в недавние, советские годы.

У каждой копи на табличке, прибитой к стволу ближайшего дерева, номер и имя: иногда это название минерала, иногда имя человека, некогда открывшего эту копь, проложившего здесь пути и тропинки.

«Испытатели естества», ученые, стремящиеся «достигать во глубину земную разумом, куда руками и оком досягнуть возбраняет натура» (М. В. Ломоносов), «землелазы»-кладоискатели, одержимые верой в судьбу и «фарт», любознательные иноземные путешественники и предприимчивые промышленники, неграмотные, но мудрые рудознатцы и рудокопы, инженеры и горнозаводчики, гранильщики, ювелиры, купцы, чудаковатые, влюбленные в камешки коллекционеры, бродяги, дельцы, энтузиасты, академики... Кого только не перевидали у себя старые Ильменские горы?!

Их всемирную славу еще 169 лет назад угадал и открыл замечательный ученый своего времени, профессор натуральной истории и член многих академий Петр Симон Паллас. Первым из людей науки посетил он Ильменские горы во время своего подробно описанного им впоследствии «Путешествия по различным провинциям Российского государства». Он видел промышленное пробуждение этого края, его слюдяные «копани», мраморные и яшмовые «ломальни» и предсказал ему великое будущее.

В 20-х годах прошлого века, прослышав о чудесах Ильменя, приезжал сюда из далекого Любека ученый купец Иоганн Менге — любитель-минералог, удачливый коммерсант и неутомимый путешественник. Его недаром прозвали «горным Колумбом»: здесь, в дебрях русского Урала, он открыл поистине «минеральную Америку». И, сам пораженный своим открытием, внося в индекс земных минералов все новые и новые наименования, он так отозвался об Ильменских горах:

«Кажется, минералы всего света собраны в одном удивительном хребте сем, и много еще предлежит в оном открытий».

Знаменитый Гумбольдт, путешествуя по Уралу, отдал Ильменам щедрую дань восхищения. Сопровождавший его в этом путешествии выдающийся ученый профессор Густав Розе записал в своем дневнике, что никогда в жизни он не видел более интересного места на земле.

А рядом с именами академиков и профессоров встает вереница других имен: людей из народа, людей опыта и труда, замечательных практиков-рудознатцев, умевших узнавать породу по вкусу и запаху, на зубок и на ощупь, искавших сокровища недр «по птицам», «по травам» и другим, им одним ведомым признакам.

Разведке и разработке ильменских недр посвящали свою жизнь целые поколения местных старателей-горщиков вроде Прутова, Бардина, Лобачевых — деда, отца и сына, из которых последний, Гаврила Лобач, дожил до наших дней и незадолго до смерти успел еще (в 1927 г.) открыть в заповеднике 7 новых копей.

Шихтмейстер Портнягин и минералог Барбот-де-Марни, миасский мастеровой Голигузов и купец Раздеришин, путешествующий англичанин Мурчисон и единственная на Урале женщина-горщица Павилиха — все они и еще сотни других, оставшихся неизвестными, проходили когда-то вот здесь, по этим лесистым и солнечным тропам. Одних влекла сюда алчность, других — трудолюбие, любовь к природе или жажда знаний, неутомимое человеческое любопытство или древний инстинкт «охотника за камнями».

Не оттого ли вдвойне живым кажется сегодня этот «музей» в горах: в неподвижном бессмертии камня точно навеки запечатлен незабываемый след человеческой жизни — неутомимой и торжествующей.

*

Вот самая старая копь. Это здесь в 70-х годах XVIII в. искал слюду казак Чебаркульской крепости Прутов. Искал казак слюду, а нашел топазы, или, как их зовут на Урале, тяжеловесы. Это были первые найденные в Ильменах драгоценные камни.

Прутовская копь стала колыбелью ильменской славы. Здесь были найдены камни исключительной ценности и красоты, как, например, голубые топазы весом до 10 фунтов и стоимостью в 3 тыс. золотых рублей каждый. Здесь же, «в природе, богатой венисою» (т. е. гранатом), как говорится в старых научных сообщениях, были найдены зеленые бериллы, а в речках — цветные халцедоны.

С Прутовской копью успешно соперничала когда-то другая, ныне совсем обвалившаяся и заросшая копь, обозначенная № 71. Ее, на полвека позже Прутова, открыл на своей земле штейгер Миасского завода Антон Кочев и с ним мастеровой Трубеев. Здесь были камни чудесных расцветок: желтые, белые, розоватые, голубые, даже двухцветные — половина белая, половина голубая.

Нашумевшим открытием явился амазонит — тот самый «амазонский камень», который в 1783 г. впервые был описан известным исследователем Урала Германом, а найден он был еще ранее местными казаками при рытье окопов во время пугачевского восстания.

Амазонитовая ваза (Геологический музей им. Карпинского).

Богатейшие залежи этого удивительно красивого минерала тянутся далеко, захватывая целый ряд старых копей, вплоть до той ямы, где когда-то пытал свое счастье рабочий Миасского завода Голигузов. Ему не повезло — ни топазов, ни бериллов он там не нашел. Но Голигузовская копь жива до сих пор, и с ней связано немало хороших находок: она богата горным хрусталем, флюоритом, очень темным, дочерна дымчатым кварцем, слюдой — белой и черной...

Слева — кристалл белой слюды — мусковита. Пластинки такой слюды употребляются в качестве изоляционного материала в электропромышленности.

Именно здесь Барбот-де-Марни впервые обнаружил также и третью странную разновидность слюды — маленькие, налегающие одна на другую чешуйки, — которая официально именуется в минералогии сферической слюдой, а по-уральски зовется «барботов глаз».

А вот мощные массивы серо-белого в черных крапинках камня, того самого камня, из которого построено здание железнодорожной станции Миасс. Эту местную породу нефелинового сиенита 100 с лишним лет назад открыл Менге и галантно назвал ее в честь здешней реки миасскитом. Впоследствии оказалось, что в жилах этого обыкновенного строительного камня скрывается целая свита других минералов: ильменит и циркон, сфен и фиолетовый флюорит.

С миасскитовых копей обычно начинается осмотр заповедника. Однако верно говорится, что в Ильменах достаточно пройти сто шагов, чтобы минералогический «пейзаж» вокруг изменился словно по волшебству. И дальше — уже новые копи открываются путнику.

В «полки» из зеленовато-голубого амазонита гнездами вкраплены топазы, бериллы, фенакиты, тёмно-пурпуровые сгустки граната, прячущего в одну глубоко затаённую точку свой кровавый мрачный огонь, бледно-прозрачные аквамарины, похожие на брызги окаменевшего моря... Все это одна, самая большая и самая богатая «витрина» Ильменского музея — Блюмовская копь.

Но, пожалуй, самое ценное в ней — черные, со смолистым блеском кристаллики: это самарскит, урановый минерал, содержащий около 20 редких элементов.

Радиоактивный минерал самарскит в полевом шпате (Блюмовская копь). Темный ореол вокруг кристалла указывает на происходящий в камне процесс изменения шпата под непрерывным действием излучающейся из самарскита радиевой энергии.

В круг достопримечательных редкостей Ильменских гор по праву входят такие минералы, как молибденит и гельвин, как монацит, что значит по-гречески «одинокий», и др. В Ильменских горах находится единственное в Союзе месторождение криолита.

Внизу — кристалл молибденита в сиените. Добываемый из этой руды молибден является очень ценной добавкой для повышения технических свойств сталей.

Всё дальше ведет тропинка... Вот голубая пещера — Стрижевская копь. Кажется, что стены ее облицованы скрижалями каких-то ветхозаветных пророков, — так удивительно похож на страницу талмуда этот камень, испещренный загадочными письменами, напоминающими знаки древнееврейского алфавита! Его и называют «еврейским камнем», или «письменным гранитом». Ацтеки и зыряне считали его священным камнем. Тщетно старались «прочесть» его жрецы... Его прочла уже в наши дни наука: «скрижали» оказались амазонитом, а «письмена» на них — кристаллами серого кварца.

Письменный гранит, или «еврейский камень», названный так за сходство его оригинального рисунка с буквами древнееврейского алфавита. Такой рисунок объясняется закономерным срастанием полевого шпата и кварца в этом камне, что является результатом одновременной кристаллизации их при переходе из жидкого состояния в твердое.

По-прежнему, как во времена академика Палласа и чебаркульского казака Прутова, полны причуд и чудес ильменские недра.

Блестящие серые дробинки засели, точно в мишени, в глыбе светлого гранита. Это графит, но графит, рожденный на свет не обычным путем: не в каменноугольных пластах, под медленным действием огромных температур и давлений, а непосредственно из расплавленной магмы, вырвавшейся из недр и застывшей на поверхности земли.

«Так рождались алмазы», скажет геолог. И добавит: «Еще больше давление, еще выше температура и вместо графитовых копей здесь была бы копь драгоценных алмазов».

Значит, этот графит — «недоделанный алмаз»? Не часто удается человеку подобным образом застигнуть врасплох природу в ее лаборатории!.. В Ильменах это возможно. Больше того, в Ильменах геолог может наблюдать процессы продолжающегося минералообразования, картину рождения новых минералов: «на глазах» у него ильменит на Лохматой горе превращается в сфен, а из разрушающегося серого элеолита возникает розовый шпреуштейн.

Но дальше, дальше!.. Пестрой вереницей сменяют друг друга породы и самоцветы в самых неожиданных сочетаниях, играя всеми красками палитры.

Вот из глубины ослепительно-белого кварца брызнули черные лучи турмалина. Мелькнула и уползла куда-то под мох зеленая жила змеевика. В серой элеолитовой полосе расцвели веселые пятна красивого розово-желтого канкринита. Вот синий содалит, коричневые кристаллы пирохлоров, бурые призмы цирконов, черный шерл и розовый флюорит, апатиты, альмандин...

Какое многообразие форм, окрасок, переливов!

Все оттенки морской волны — от безмятежной голубизны дремлющего залива до зеленой ярости бушующих валов — показывают аквамарины в увалах Косой горы.

У реки Черемшанки можно встретить прозрачный циркон, названный гиацинтом, благородный камень цвета крепкого чая.

В Савельевском логе, около заросшего лесного ключа, можно увидеть мерцающий лунный камень, легендарный камень халдейских и вавилонских магов.

Вот ильменские корунды, твердость которых превосходит твердость лучшей стали. Одни из них отливают золотистым, искрящимся блеском, другие — синее васильков!

А южнее, в золотоносных россыпях Кочкаря, встречаются еще и другие прозрачные камни из многоцветной семьи корундов: драгоценный алый рубин, древний яхонт — «зрачок копей и царь камней», как величают его старинные арабские рукописи, синий сапфир, холодный и чистый, — его носили в Риме жрецы Юпитера на указательном пальце, ибо сапфир считался камнем мудрости и бесстрастия, дающим ясность мыслям.

*

Когда-то в течение долгих веков люди верили в магическую силу камней.

Камни были лекарствами — их толкли в порошок и бросали в кубок с вином. Камни были талисманами — они отгоняли дурные сны и открывали людям будущее, придавали румянец женским лицам, охраняли от молний и сумасшествия, обуздывали ветер и помогали при родах, излечивали змеиные укусы, куриную слепоту, проказу, «черный кашель» — все, что угодно!

У каждого камня была своя волшебная специальность.

Прекрасный изумруд был камнем здоровья и радости, ибо, как говорили древние, «никакая вещь зеленее не зеленеет» и нет камня приятней для очей и для сердца, чем смарагд, этот прославленный эллинами «камень сияния».

Золотисто-зеленый хризолит считался «другом торговцев и воров».

А аметист, в котором борются, переходя один в другой, два цвета — багряно-винный и фиолетовый, — предохранял носящего его... от запоя (аметист по-гречески — «не пьяный»).

Со снисходительной улыбкой, пожимая плечами, читаем мы сегодня эти наивные басни седой старины. Прошли века — и химия раскрыла подлинные тайны, минералов.

Сегодня мы знаем то, о чем не имели понятия юпитеровы жрецы. Мы знаем, что синим цветом своим сапфир обязан примеси ценного элемента титана; что из непрозрачного изумруда можно добыть бериллий, без которого никак не обойтись в рентгенотехнике, авиапромышленности; что горный хрусталь нужен в любом радиоаппарате, что твердость алмаза для человечества важнее, чем его блеск и игра...

Титановые копи на Лохматой горе.

По-иному, совсем по-иному выглядит для современного человека царство минералов и самоцветов. Это уже не тот древний очарованный мир, полный загадок, мистического мерцания и варварских поэтических суеверий. Это — арсенал техники, лаборатория науки, это — подземные склады сырья, которые питают индустрию и прогресс.

По-новому оборачивается сегодня древняя магия камней: да, минералы дают человеку действительное, реальное всемогущество! Владеющий минералами поистине повелевает стихиями и покоряет пространство и время, ибо минералы — это транспорт и авиация, радио и электротехника, это промышленная химия и металлургия. Владеющий минералами исцеляет болезни и побеждает смерть. Минералы — это просвещение, ибо без минералов не было бы бумаги и полиграфии. Минералы дают краски художнику и мрамор скульптору, значит, минералы — это искусство!

Минералы нужны для всего, в любой области человеческого труда и созидания. Простая сера, которой раньше не умели пользоваться, сегодня входит в необходимый «реквизит» 32 отраслей промышленности.

Нефелин, еще не так давно считавшийся пустой породой, оказался универсальным средством, с помощью которого можно сделать непромокаемую ткань, не гниющее дерево и т. п. В производстве текстиля и алюминия, фарфора и стекла, красок и кожи необходим нефелин, как слюда и циркон — в электротехнике, как скромный полевой шпат — в керамике, как в сельском хозяйстве — апатит, «камень плодородия».

Меняются времена — и новые минералы затмевают славу топазов и яхонтов: ибо в этих маленьких, невзрачных на вид кристаллах скрыты церий и торий, тантал и ниобий, редкостный уран и чудодейственный радий!

*

Но вернемся в наш заповедник...

Вот мы на вершине Ильменского хребта. Отсюда он виден от края до края, во всей изумрудной прелести своих лесов, в аквамариновом ожерелье из 28 окрестных озер. Часть из них — это последние «капли» давно исчезнувшего «Уральского моря».

Богата и изобильна советская родина наша.

Ильменский заповедник — чудесный символ этого народного социалистического изобилия. Охраняемые законом и наукой, покоятся в ильменских недрах образцы всех минеральных богатств, всех подземных сокровищ Великой Советской страны.