Ф. ШАРГОРОДСКИЙ
Ночь звездным простором горит.
Нет ярче ее и чудесней,
В маленьком доме поет хасид
Песню песней.
«О, Суламифь, ноги твои,—
Мраморный взлет колонн!»
В тихую дрему голодной семьи,
Мудрый вошел Соломон.
«Груди твои, словно чаши вина.
В глазах колышется ночь.»
Спит истомленная стиркой жена,
Бася — еврейская дочь.
Призадумались в сонных степях
Ковыли на печальных курганах,
С песней на добрых конях
Едут хлопцы в синих жупанах.
Вьются стаи крикливых ворон,
За грядущую тризну споря,
Наступает на спящий Херсон
Молодой атаман Григорьев.
Вьется, пляшет конек-огонек,
Атаман самогоном дышит.
На жупане его поясок
Золотистым узором вышит.
Город взят — и на три дня
Пей, гуляй до-пьяна!
«Берегись, жидовня,
Синего жупана!»
Много у ночи безвестных обид.
Столько же, сколько теней.
В комнате мертвая Бася лежит
Возле мертвых детей.
Пламя над маленьким домом встает.
Заревом шалой мести,
Ветер над домом поет
Песню песней.
Расстилается туман
Дымом на погосте,
Приглашает атаман
Атамана в гости.
«Красных, белых — все равно,
По колено море!»
Едет к Нестору Махно
Атаман Григорьев.
Руку опустил в карман
(Как бы не надули!),
Приготовил атаман
Атаману пули.
— Позабудь, Григорьев, злобу.
Выпей за соседа,
Щоб Котовському хвороба,
Щоб до нас победа!
И еще, скажу я, сыне,
Молвил тихо Нестор,
Нам двоим на Украине
Не хватает места.
Бьет без промаха в висок
Батько в атамана.
Зачервонел поясок
Синего жупана.
У равви Менаше задумчивый вид,
На сердце тоска и холод.
К равви Менаше приходил хасид:
— Шолом-Алейхем... Шолом...
— Равви, сомнения больше уж нет,
Довольно мечтать о чуде —
Советы у власти семнадцать лет,
И, видно, конца им не будет.
Равви, к чему нам за-зря пропадать.
Старые раны бередить?
Равви! Поедем в Москву торговать!
И равви вздохнул: — Поедем!
В окна вагона влетает луна,
Снежный узор серебрит.
«Груди твои, будто чаши вина».
Шепчет во сне хасид.
На третий день заря едва
Над грохочущим городом встала.
К перрону подошла Москва.
Серой громадой вокзала.
Бьет мороз хмельнее браги.
Замерли вагоны,
На перрон выходит агент
В галифе суконных.
На приезжих он глядит
С виду безучастно,
Он приезжим говорит:
— Предъявите паспорт.
У хасида скучный взгляд,
Скучно и Менаше:
— Вытащили, — говорят, —
Документы наши.
Улыбается агент,
Расстегнул тужурку:
Разрешите на момент
Пригласить в дежурку.
И, короче говоря
(Бурно время наше).
Едут вместе в лагеря
Хасид и Менаше.
У Волжской плотины работа кипит.
Гремя заслуженной славой,
У Волжской плотины печальный хасид
И рядом задумчивый равви.
Четыре еврея собрались в круг,
С почтеньем на равви взирая:
Мойшеле Перец, Арончик Друк.
Зяма с Одессы и Брайер.
«Слушан, Израиль! Адонай элохим»,
Торжественно вымолвил равви:
Скажите вы мне, зачем это им
В таком количестве гравий?
От вида бетона я в вечной тоске.
А им вот — все мало и мало,
Они готовы купаться в песке
И душу отдать для канала.»
— Рабойсай, — добавил хасид,
Что мы здесь слышим и видим?!
Где это видано, чтоб столько обид
Переносили хасиды ?
Вот перед вами премудрый раввин.
Нежный, ученый равви.
Он, извините, как сукин сын,
Возит песок и гравий!
Вижу, господь потрясает рукой,
Плотина падет Вавилоном.
Где это видано, чтоб так с рекой
Поступали бесцеремонно?
Известные из нашей истории всей.
Напомню я вам ненароком,
С водой управлялся один Моисей.
Но Мойше ведь был пророком!
Чье это дело — постройка плотин.
Которых не знает и «Раше»?
Евреи молчали, но вдруг один
Твердо промолвил: — Наше!
Я сам из Одессы, я тертый калач.
Вы оба изрядно врете,
И ваш Моисеи был просто туфтач
Такой же, как вы на работе!
И, повернувшись, все сразу вдруг
Ушли, улыбкой играя:
Мойшеле Перец, Арончик Друк.
Зяма с Одессы и Брайер.
Растерянный равви молчал,
Как море молчит перед бурей,
И слышал хасид, он тихо шептал:
— Цурес..
Но звонкой стеной подымался бетон.
Росла плотины громада,
Плотина гремела со всех сторон
Счастливой песней бригады.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Хасиды — религиозные фанатики.
2.Менаше — собственное имя.
3. Шолом-Алейхем — приветствие, в переводе — здравствуйте.
4. Адонай элохим — господь бог.
5. Рабойсай — обращение к почтенным евреям.
6. Раше — толкователь пятикнижия.
7. Туфтач — обманщик.
8. Цурес — горе.
Нет ярче ее и чудесней,
В маленьком доме поет хасид
Песню песней.
«О, Суламифь, ноги твои,—
Мраморный взлет колонн!»
В тихую дрему голодной семьи,
Мудрый вошел Соломон.
«Груди твои, словно чаши вина.
В глазах колышется ночь.»
Спит истомленная стиркой жена,
Бася — еврейская дочь.
Призадумались в сонных степях
Ковыли на печальных курганах,
С песней на добрых конях
Едут хлопцы в синих жупанах.
Вьются стаи крикливых ворон,
За грядущую тризну споря,
Наступает на спящий Херсон
Молодой атаман Григорьев.
Вьется, пляшет конек-огонек,
Атаман самогоном дышит.
На жупане его поясок
Золотистым узором вышит.
Город взят — и на три дня
Пей, гуляй до-пьяна!
«Берегись, жидовня,
Синего жупана!»
Много у ночи безвестных обид.
Столько же, сколько теней.
В комнате мертвая Бася лежит
Возле мертвых детей.
Пламя над маленьким домом встает.
Заревом шалой мести,
Ветер над домом поет
Песню песней.
Расстилается туман
Дымом на погосте,
Приглашает атаман
Атамана в гости.
«Красных, белых — все равно,
По колено море!»
Едет к Нестору Махно
Атаман Григорьев.
Руку опустил в карман
(Как бы не надули!),
Приготовил атаман
Атаману пули.
— Позабудь, Григорьев, злобу.
Выпей за соседа,
Щоб Котовському хвороба,
Щоб до нас победа!
И еще, скажу я, сыне,
Молвил тихо Нестор,
Нам двоим на Украине
Не хватает места.
Бьет без промаха в висок
Батько в атамана.
Зачервонел поясок
Синего жупана.
У равви Менаше задумчивый вид,
На сердце тоска и холод.
К равви Менаше приходил хасид:
— Шолом-Алейхем... Шолом...
— Равви, сомнения больше уж нет,
Довольно мечтать о чуде —
Советы у власти семнадцать лет,
И, видно, конца им не будет.
Равви, к чему нам за-зря пропадать.
Старые раны бередить?
Равви! Поедем в Москву торговать!
И равви вздохнул: — Поедем!
В окна вагона влетает луна,
Снежный узор серебрит.
«Груди твои, будто чаши вина».
Шепчет во сне хасид.
На третий день заря едва
Над грохочущим городом встала.
К перрону подошла Москва.
Серой громадой вокзала.
Бьет мороз хмельнее браги.
Замерли вагоны,
На перрон выходит агент
В галифе суконных.
На приезжих он глядит
С виду безучастно,
Он приезжим говорит:
— Предъявите паспорт.
У хасида скучный взгляд,
Скучно и Менаше:
— Вытащили, — говорят, —
Документы наши.
Улыбается агент,
Расстегнул тужурку:
Разрешите на момент
Пригласить в дежурку.
И, короче говоря
(Бурно время наше).
Едут вместе в лагеря
Хасид и Менаше.
У Волжской плотины работа кипит.
Гремя заслуженной славой,
У Волжской плотины печальный хасид
И рядом задумчивый равви.
Четыре еврея собрались в круг,
С почтеньем на равви взирая:
Мойшеле Перец, Арончик Друк.
Зяма с Одессы и Брайер.
«Слушан, Израиль! Адонай элохим»,
Торжественно вымолвил равви:
Скажите вы мне, зачем это им
В таком количестве гравий?
От вида бетона я в вечной тоске.
А им вот — все мало и мало,
Они готовы купаться в песке
И душу отдать для канала.»
— Рабойсай, — добавил хасид,
Что мы здесь слышим и видим?!
Где это видано, чтоб столько обид
Переносили хасиды ?
Вот перед вами премудрый раввин.
Нежный, ученый равви.
Он, извините, как сукин сын,
Возит песок и гравий!
Вижу, господь потрясает рукой,
Плотина падет Вавилоном.
Где это видано, чтоб так с рекой
Поступали бесцеремонно?
Известные из нашей истории всей.
Напомню я вам ненароком,
С водой управлялся один Моисей.
Но Мойше ведь был пророком!
Чье это дело — постройка плотин.
Которых не знает и «Раше»?
Евреи молчали, но вдруг один
Твердо промолвил: — Наше!
Я сам из Одессы, я тертый калач.
Вы оба изрядно врете,
И ваш Моисеи был просто туфтач
Такой же, как вы на работе!
И, повернувшись, все сразу вдруг
Ушли, улыбкой играя:
Мойшеле Перец, Арончик Друк.
Зяма с Одессы и Брайер.
Растерянный равви молчал,
Как море молчит перед бурей,
И слышал хасид, он тихо шептал:
— Цурес..
Но звонкой стеной подымался бетон.
Росла плотины громада,
Плотина гремела со всех сторон
Счастливой песней бригады.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Хасиды — религиозные фанатики.
2.Менаше — собственное имя.
3. Шолом-Алейхем — приветствие, в переводе — здравствуйте.
4. Адонай элохим — господь бог.
5. Рабойсай — обращение к почтенным евреям.
6. Раше — толкователь пятикнижия.
7. Туфтач — обманщик.
8. Цурес — горе.
Комментариев нет:
Отправить комментарий