Небо было желтое. И желтой была пустынная долина между гор.
Два желтолицых человека, в лохмотьях, с длинными косами, изнемогая, тащили тележку по плотному, сбитому ветрами, песку.
— Не могу больше! — сказал один из них.
Тележка остановилась. Оба китайца упали около нее и несколько минут лежали неподвижно. По склонам гор медленно поднималась темножелтая ночь.
— Ну, значит, будем работать здесь, — проговорил второй китаец и приподнялся. — Все равно, можно и здесь.
Он посмотрел назад — туда, откуда они пришли.
— Мы первые. Ты сильный, Жэнь, мы быстро дошли. Завтра будет тут много народу.
— Ночью будет холодно, Чань-чу, — равнодушно заметил Жэнь.
— Холодно? Нет! Смотри! — Чань-чу взял из тележки железный лом и быстро выкопал яму. В дно ямы вогнал глубоко лом, вытащил его и подождал немного. Потом понюхал воздух в ямке. Улыбнулся с довольным видом. Огнивом высек искры,из кремня на пучок сухой соломы.
— Смотри! — повторил он и поднес солому к ямке. Вспыхнул столбик пламени и быстро опал. Но в углублении не погас голубой язык. Скрытый от ветра, он почти не колебался и разливал вокруг тепло и тяжелый запах.
— Эта земля обогатит нас, — сказал Чань-чу, укладываясь спать у ямы.
«Он сказал: нас», — запомнил Жэнь.
*
На рассвете оба китайца разгружали свою тележку. В ней были: тяжелая стальная гиря, круги веревок, бамбуковые стволы, деревянные и железные кольца, кувшины для воды и еды. Всего тяжелей была гиря шириной в ладонь взрослого человека, с зазубренным низом. Она весила больше, чем весь остальной груз с тележкой вместе.
Китайцы пришли добывать соль. Глубоко под землей, ниже твердых, как стекло, пород, течет соленый ручей. К нему надо продолбить скважину.
Все приспособления для бурения были установлены за один день. В почву врыли отвесно бамбуковую трубу такой ширины, чтобы гиря ходила в ней свободно и не вихлялась. Гирю подвесили над трубой на веревке из индийского тростника не толще пальца, но крепкой, как стальной канат. Веревка наверху проходила через круг на столбах и шла дальше к помосту-рычагу. Если человек прыгнет на одном конце помоста, то гиря поднимется на два фута и, упав, ударит в породу на дне трубы. Скакать надо ловко, в лад гире, чтобы помост, поднимаясь, не ударил по пяткам.
Когда Жэнь взобрался на помост, чтобы скакать, он увидел, что по всей долине копошатся люди и всюду поднимаются бамбуковые столбики.
Жэнь скакал, а Чань-чу сидел на корточках у веревки и после каждого удара поворачивал веревку за треугольник, к ней привязанный. Это чтобы зубцы гири каждый раз били по новому месту.
Через шесть часов Чань-чу сменил измученного Жэня, и тот сел к треугольнику.
— И долго надо так скакать, пока добурим до соленого ручья? — спросил Жэнь.
— Если мы будем счастливы, — ответил Чань-чу, — то не более трех лет.
*
Прошел год. Гиря висела уже на очень длинной веревке. Когда Жэнь наливал воду в скважину, то звук ее падения долго не был слышен наверху.
Вокруг на промыслах горели большие огни. Бесплатного газа не жалели. В большинстве скважин работали день и ночь — четверками. Но никто еще не дорубился до соленой воды
Чань-чу и Жэнь продолжали работать вдвоем. Поэтому ночами их гиря отдыхала вместе с ними.
Совсем одинаковая судьба была у этих двух китайцев. По очереди один скакал на помосте, другой держался за бамбуковый треугольник. По очереди ходили они за водой к реке. Одинаково питались — овощами и лепешками, которые приносили торговцы из ближайшего города Киа-тинг-фу. Вместе они и спали у голубого огонька под навесом из соломы.
Только когда приходилось платить налог за место или покупать новую веревку взамен истершейся, становилось ясно, что Чань-чу — хозяин, а Жэнь — наемный работник. Это было видно потому, что Чань-чу очень долго ворчал, уплатив деньги.
— Самые большие расходы еще впереди. Ю-чоу! Хо! Я двадцать лет копил деньги чтобы взять это место. И я не увижу моей соли. Ю-чоу! Хо!
В такой день он не брал лепешек у торговца, ограничивался одними бобами. Он был очень скуп, Чань-чу.
Железное кольцо, за которое прикрепляется гиря к веревке, сильно истерлось, его пора бы заменить новым, но Чань-чу жмется: «Может быть, продержится еще месяц?»
*
Кольцо не продержалось и недели.
Веревка змеей взвилась из скважины, а Жэнь упал с подмостков, когда лопнуло кольцо.
Чань-чу даже не стонал на этот раз. Он сел на корточки у скважины и тоскливо смотрел вниз. Не в сломанном кольце была беда. Хуже, гораздо хуже! Гиря упала на дно и заткнула скважину. Достать гирю оттуда невозможно. И долбить дальше породу нельзя, пока гиря там.
Наконец, Чань-чу встал.
— Пойдем в Киа-танг-фу, — сказал он Жэню. — Придется купить новую гирю.
— Новую скважину начинать?
— Нет. Будем долбить по той гире и вынимать ее по кусочкам, пока все не раздолбим.
— А долго это будет? Когда мы опять доберемся до камня?
— Если мы будем счастливы, то через полгода.
— Хорошо, — сказал Жэнь. И они пошли в город за новой гирей.
Человеческое терпение не перетирается так скоро, как железное кольцо.
*
Однажды ночью Жэнь проснулся от холода, — газ в яме не горел. Он поднял голову и услышал, что Чань-чу что-то жует.
— Это ты погасил огонь, Чань-чу?
Но Чань-чу не ответил, притворился спящим.
— Дай огнива, я зажгу.
Опять не ответил хозяин.
Жэнь пошел к соседней скважине, где шла работа и ярко горел газ.
— Вот почему Чань-чу устает меньше, чем я: он больше ест. Он ест по ночам, может быть, рис и даже мясо,— подумал Жэнь дорогой.
У соседей уже добывали соль. В медном котле кипел, испаряясь, густой рассол. Под котел проведена бамбуковая труба с глиняным наконечником, синеватое пламя рвалось из наконечника.
Жэнь зажег деревяшку. Тут ему захотелось посмотреть, как поднимают рассол из-под земли. Он направился к соляной скважине — она была невдалеке, и из нее как раз вытягивали трубку с клапанами, наполненную соленой водой. Веревку наматывали на огромное колесо: должно быть, вода была на глубине полутора тысяч футов, а то и более.
Хозяин промысла, маленький старый китаец, оглянулся и увидел человека с огнем. Он подбежал к Жэню и так толкнул его, что тот упал и уронил головешку.
— Хочешь взорвать нас, — зло пропищал старик.
Он был прав: при подъеме трубки с водой, масса горючего газа появляется из скважины. Достаточно искры, чтобы вызвать страшный взрыв. Ведь вся скважина, точно гигантская пушка, доверху набита порохом.
Жэнь думал о другом: «еще два года назад он был силен и не пошатнулся бы от толчка старого человека. А теперь свалился, как ребенок».
*
К концу четвертого года Чань-чу с Жэнем, наконец, добурились до соленой воды. И тогда в их жизни произошли большие перемены. По крайней мере, в жизни Чань-чу.
Он перестал работать сам и даже поселился отдельно, в маленькой хижине. Нанял еще троих рабочих и занялся вываркой соли.
А Жэнь по-прежнему плясал на помосте. Дело в том, что рассол со дна скважины достают бамбуковой трубкой длиною в три человеческих роста. Трубу опускают на веревке, а чтобы она наполнилась, надо ее качать, как раньше качали гирю. С каждым размахом приоткрывается клапан в трубе, и она понемногу наполняется соленой водой. Тогда ее вытягивают, вертя колесо. А там снова начинается пляска.
Как-то раз Жэнь боязливо спросил хозяина:
— Долго буду я еще прыгать на помосте?
Чань-чу успокоил его:
— Всю жизнь, Жэнь, всю жизнь! Не бойся, я не уволю тебя.
Прошли еще долгие однообразные годы — Жэнь не считал их.
Однажды Чань-чу долго смотрел, как Жэнь проделывал свои прыжки на помосте. Жэнь под взглядом хозяина старался скакать как можно резвее. Но постаревшие, негнущиеся ноги плохо слушались, а тело стало легким, как пустой бамбуковый ствол.
— Как ты работаешь? — рассердился вдруг Чань-чу. — Ты совсем не раскачиваешь трубу, Жэнь! Если ты не желаешь работать, уходи. Найдется на твое место много сильных и охочих работников.
Жэнь видел, что хозяин только притворяется рассерженным: он просто решил уволить ставшего негодным рабочего. И Жэнь попробовал оправдаться, напомнив Чань-чу, что это он, Жэнь, продолбил всю скважину — с первого фута до соленой воды...
Но Чань-чу не стал слушать.
— Уходи сейчас же! Или ты задумал совсем разорить меня? Уходи, уходи. Вон стоит новый — освободи ему место, работа не ждет.
Жэнь слез с помоста, медленно отошел в сторону. Идти ему было некуда.
Он присел поблизости и смотрел, как работа идет без него. Новый рабочий плясал на помосте очень усердно. Вот Чань-чу сделал знак, рабочий закончил пляску, поспешил к скважине. Двое рабочих перевязали веревку на колесо, стали крутить его, поднимая трубу с водой.
Жэнь перевел взгляд на медный котел, под которым рвалось синеватое газовое пламя. И тут он понял, что надо сделать.
Пучок соломы из навеса очутился в его руках. Жэнь поджог солому и, не скрываясь, двинулся к скважине.
Занятые работой китайцы не сразу заметили его приближение. Первыми увидели Жэня оба рабочих. Как по команде, они прыгнули от колеса и кинулись в бегство. Колесо замелькало в обратную сторону.
Чань-чу стоял спиной к Жэню. Он обернулся и увидел огонь в руках Жэня. Бежать было поздно. Чань-чу сел, зажал уши руками и тонко завизжал.
Жэнь бросил солому на устье скважины.
Раздался взрыв.
Действие в рассказе Бармина происходит более ста лет назад.
Посмотрите на фотографию, помещенную на этой странице.
Полуголые кули приводят в движение ногами механизм бура соляных копей. Это происходит в наши дни. Велико же китайское терпение!
Комментариев нет:
Отправить комментарий