Давайте фантазировать.
В Москве нет водопровода. В распоряжении москвичей — Москва-река, ее мелкие извилистые притоки и десяток прудов в московских окраинных парках. Москвичам не остается ничего другого, как самим носить воду на коромысле.
На доставку воды мобилизуется весь город.
Это не преувеличение.
В Москве живет три с половиной миллиона человек. Каждый день Москва «выпивает» свыше пятидесяти пяти миллионов ведер воды. Разделите пятьдесят пять миллионов на три с половиной миллиона, и вы узнаете, что каждому москвичу придется дать строгое задание ежедневно приносить не менее пятнадцати ведер воды.
Каждый из москвичей в любую погоду должен 7-8 раз путешествовать на берег реки и тащить оттуда по два ведра воды, чтобы Москва по-прежнему могла умываться, готовить обед, стирать белье, чтобы бесперебойно работали заводы, фабрики, столовые, больницы, электрические станции.
Задача непосильная. Работа поручается водовозам.
Водовозов требуется больше миллиона. Добрая треть москвичей становится водовозами. В четыре ряда они заполняют все московские улицы, площади, переулки.
Миллион водовозов остановит всякое движение на магистралях столицы. Они плотно закупорят все улицы громадного города, и по запруженным улицам сами водовозы будут путешествовать с черепашьей скоростью.
Город заболеет засухой.
Конечно, все это — только фантазия, только тема для фантастического романа. Москва всегда будет иметь вдоволь вкусной водопроводной воды.
Невероятным сейчас кажется то, что старая Москва жила без водопровода и пила речную и колодезную воду.
Люди брали воду из колодцев, прудов и из Москва-реки, Яузы, Неглинки, Жабинки, Черторыя, Черногрязки, Нищенки, Подон-Чурихи.
Москва славилась грязью своих рек, кучами мусори на своих набережных и «погаными лужами» в центре.
Задыхаясь в пыли и грязи, старая Москва, наконец, заговорила о водопроводе. Воду решили брать из подмосковных Мытищинских ключей.
Рассказывают, будто сама императрица Екатерина II выбрала эту воду для Москвы.
На сооружение Мытищинского водопровода императрица отпустила «четыреста солдат ежедневно». Однако, ей не суждено было видеть окончания работ. Двадцать шесть лет тянулась стройка, и только в 1805 году, уже при Александре I, был закончен первый московский водопровод.
Путь воды начинался у Мытищинских ключей. Отсюда вода текла по кирпичной галерее, каменным мостом пересекала Яузу, зарывалась в глубокие выемки в Сокольнической роще и, наконец, приходила в грязный и затхлый Самотецкий пруд.
Каждые сутки тридцать тысяч ведер чистой воды отдавали Мытищинские ключи первому московскому водопроводу. Но ни одной капли мытищинской воды не получал Самотецкий пруд. Чистая ключевая вода без остатка уходила по дороге в широкие трещины кирпичной галереи и просачивалась в грунт. На ее место в галерею попадала грунтовая вода. Она несла с собой грязь местных свалок, и каждые сутки в Самотецкий пруд приходили сорок тысяч ведер мутной, отравленной грунтовой воды.
По московским улицам разъезжали водовозы, развозя по-прежнему от дома к дому затхлую москворецкую и самотецкую воду.
Долгие годы шла перестройка первого московского водопровода. Наконец, в 1835 году в двух верстах от Крестовской заставы построили насосную станцию. Насосы качали мытищинскую воду к Сухаревой башне. Здесь на втором этаже стоял чугунный бак. Отсюда по чугунным трубам вода отводилась к пяти водоразборным фонтанам.
Пять фонтанов поили всю Москву. У фонтанов толпились извозчики. Тут же вытягивалась вереница водовозов.
Бедный люд — рабочие окраины — по-прежнему пил затхлую воду Черногрязки, Нищенки, Подон-Чурихи...
*
В 1904 году начал работать новый москворецкий Рублевский водопровод. Он брал воду из Москва-реки у села Рублева, очищал ее в своих цехах и отправлял в Москву.
Но трубы московского водопровода останавливались перед рабочими окраинами, обслуживая только центральные улицы. А когда городская дума все же решила провести водопроводную воду в отдельные рабочие районы, на пути возникали иногда совершенно неожиданные препятствия.
В газете «Голос Москвы» 7 июля 1909 года мелким шрифтом была напечатана маленькая заметка:
«Город приступил к устройству водопровода на Рождественской улице в Бутырках. Для прокладки труб были вырыты канавы. Когда же на следующий день утром рабочие явились продолжать работу, изумлению их не было предела: от канав — никакого следа. Они засыпаны и даже земля утрамбована. Оказалось, что канавы уничтожены по приказанию священника церкви «рождества богородицы» На том основании, что улица проложена по церковной земле. Жители в отчаянии. По воле местного батюшки, они остаются без воды».
Рабочие окраины продолжали пить грязную воду, и вспышками страшных эпидемий расплачивалась московская беднота за эти «заботы» о ней отцов города.
Пришла Великая Октябрьская революция. Советская столица потребовала вдоволь чистой, прозрачной и вкусной воды для своего центра и прежних окраин, для новых заводов и кварталов новых домов. Большевики начали расширять и усовершенствовать старый московский водопровод и строить новые водопроводные станции в Москве.
Поперек Москва-реки встала высокая плотина. В Рублеве прибавились новые железобетонные залы. Выросли новая Черепковская водофильтрационная станция и новые машинные здания, перекачивающие воду. На Ленинских горах появились новые резервуары для чистой воды. По улицам и площадям Москвы легли сотни километров новых водопроводных труб.
Каждый день московские водопроводы очищают в своих цехах свыше пятидесяти миллионов ведер воды. И каждый день этот громадный поток здоровой и чистой воды путешествует в столицу.
Эту массу воды надо предварительно поднять из Москва-реки, очистить и перебросить уже очищенную готовую питьевую воду из Рублева на Ленинские горы, в воробьевский резервуар, потом организовать путешествие воды с высот Ленинских гор к миллионам водопроводных кранов Москвы.
Всю эту гигантскую работу пока главным образом проводит Рублевская фабрика, которая подает в город из всего количества не менее сорока миллионов ведер в сутки. Она работает точно и безотказно, как прекрасно выверенные часы.
Высокая полукруглая каменная громада — башня водоприемника. Она далеко вдается в реку.
У башни слышится мерный плеск воды. Это непрерывный водяной поток льется из реки в «бойницы» башни — в большие четырехугольные окна. В окнах вставлены решетки. На металлических переплетах остается лишь крупный мусор, что приносит река к бойницам башни.
Пробившись сквозь противоположную стену, внутрь башни спускаются громадные сопла труб. По трубам начинается путешествие москворецкой воды в цехи водяной фабрики.
Из башни воду поднимают кверху машины — паровые двигатели, дизеля и электронасосы. Каждая машина может перекачать в сутки до пяти миллионов ведер воды. Машины отправляют воду в следующий цех — в отстойники.
Вырвавшись из водоотводов, вода широко растекается по бетонным подземельям. Вода путешествует по отстойникам с еле заметной скоростью в три четверти метра в час.
Шесть часов медленно движется вода, и так же медленно оседают на дно отстойников комочки земли и густая речная муть, принесенные рекой. Но слишком лениво опускается грязь, и фабрика воды помогает ей.
По дороге в отстойники вода побывала в смесителе. Здесь в воду был подмешан «коагулянт» — сернистый глинозем, и на отстойники вода приходит уже насыщенная глиноземом.
Начинается борьба с мутностью воды и первыми отрядами бактерий. Выступает коагулянт. Он обладает замечательным свойством. Попадая а воду, коагулянт собирает вокруг себя плавучую муть в белые пушистые комья. Он захватывает часть бактерий и вместе с ними оседает на дно.
Отстоявшаяся вода самотеком идет дальше, в следующий цех фабрики — в отделение предварительных фильтров.
Широким озером, глубиною в два метра, разлилась вода в отделениях фильтров. Первое впечатление — вода неподвижна. Кажется, ничто не совершается здесь, в громадном бетонном подземелье. Но именно в этом цехе и происходит интересная работа водяной фабрики.
Вода опускается вниз, просачиваясь через дно фильтров. И это дно — ловушка для грязи и бактерий.
Дно, толщиною в метр. Сначала слой крупного гравия. Затем такой же слой более мелкого. За ним еще более мелкий. И, наконец, слой песка.
Очень медленно, со скоростью полутора метров в час, просачивается вода сквозь этот «слоеный пирог».
Узкие щелки между отдельными песчинками фильтра для микроскопически маленьких бактерий — широкие и просторные улицы. Сотни, тысячи, миллионы бактерий, выстроившись в ряд, могут свободно пройти по этим просторным магистралям. Но они не проходят.
Первая же партия воды, стекающая через чистый фильтр, обволакивает тонкой пленкой водяной слизи каждую песчинку, каждый камешек гравия. И эта слизь ловит бактерии. Они пристают к ней, как мухи к липкой бумаге.
Следующим партиям бактерий еще труднее пробраться через эту заградительную полосу слизи, и они остаются вместе с первой партией, так же плотно прилипнув к стенкам песчаных коридоров.
Медленно стекает вода в нижнюю часть фильтра и попадает в третий цех водяной фабрики — в отделение английских фильтров.
В закрытых бассейнах фильтров песок мельче, и в сорок раз медленнее проходит через него вода, оставляя на слизистой пленке между песчинками последние отряды прорвавшихся бактерий.
Уже чистым, обезвреженным выходит водяной поток из английского фильтра и медленно идет в сборный резервуар на самой станции. Но даже сквозь мелкие песчинки английского фильтра могут проскользнуть отдельные бактерии. Их травят струей хлора. В сборный резервуар попадает действительно чистая вода.
Здесь собирается готовая продукция Рублевской фабрики. Отсюда вода отправится к потребителю.
*
Производство воды закончено. Фабрика начинает доставку воды в столицу.
Мощные электрические насосы гонят воду на Ленинские горы, в воробьевский резервуар. Четырнадцать километров проходит вода в чугунных трубах, проложенных под землей вдоль Рублевского шоссе и шумным водопадом низвергается в громадное бетонное подземелье.
Это фабричный склад готовой продукции. Здесь хранится около шести с половиной миллионов ведер воды — аварийный запас. Может лопнуть сток одного из водоводов, ведущих воду из Рублева в воробьевский резервуар, может выйти из строя одна из машин, качающих воду из башни водоприемника в цехи водяной фабрики, но москвичи не заметят аварии. Воробьевский резервуар будет питать столицу из своего аварийного запаса.
Воробьевский резервуар расположен на самой высокой точке Ленинских гор. Под ними на северо-востоке лежит многомиллионный город — дома, парки, асфальтовые магистрали, высокие трубы заводов.
Нырнув в широкие чугунные водоводы, вода самотеком бежит из воробьевского резервуара в город.
В Москве основные водяные магистрали разветвляются на отростки городской сети. Под улицами и площадями столицы проложено девятьсот километров водопроводных труб.
Всю громадную сеть городских труб наполняет чистая вода и послушно останавливается у миллионов водопроводных кранов. Процесс очищения воды, весь ее путь от бойниц рублевской башни до водопровода нашей квартиры занимает только двадцать два часа.
Каждый день сорок миллионов ведер рублевской воды приходят в Москву. Три с лишним миллиона ведер воды ежедневно идут в столицу со старой Мытищинской станции. Но даже этого громадного водяного потока не хватает столице, и в 1935 году вырастает третья — Черепковская водопроводная станция мощностью пока в двенадцать миллионов ведер воды.
Новая станция построена целиком из советских материалов. Здесь нет ни одной машины, у которой не было бы нашего советского паспорта.
Москва-река — главный поставщик московского водопровода. Добрая половина Москва-реки уже перелилась в водопроводные трубы. Но в Москве по-прежнему не хватало воды.
Москва настойчиво требовала новые миллионы ведер воды — в столице вырастали новые заводы и кварталы новых жилых домов.
До последнего времени Москва-река была свободна. Каждую весну она разбухала, выходила из берегов, часто бурным потоком смывала прибрежные постройки, срывала пристани и широко разливалась в низинах бескрайными озерами.
Сбросив весенний паводок в Оку, каждое лето мелела река, покрывалась песчаными морщинами мелей, намывала острова песка у самых ответственных московских пристаней,
Река расточительно вела свое водяное хозяйство. В короткие весенние дни паводка она легкомысленно транжирила сотни миллионов ведер воды и переходила на урезанный водяной паек на все остальное время года.
Столица выработала для своей реки новые суровые законы.
Выше Рублева Москва-реку перегородили плотиной с двумя пролетами по 30 метров. Пролеты плотины закрываются вальцовыми затворами. По величине пролетов, закрываемых такими затворами, Рублевская плотина — наибольшая в Союзе.
Плотина на правом берегу примыкает к гидроэлектрической станции, работающей на Рублевской станции. Гидростанция оборудована тремя турбинами новой системы, изготовленными на заводе им. Калинина в Москве. Плотина строилась нашими силами с конца 1929 года и закончилась в 1932 году. Вальцы изготовлены немецкой фирмой «МАН».
Рублевская плотина, подперев воду, образовала водохранилище емкостью около пяти миллионов кубических метров. И тогда Москва-река каждые сутки уже несла по семидесяти миллионов ведер воды, вместо прежних шестидесяти миллионов ведер.
Но для советской столицы и это оказалось недостаточным. Было решено подчинить тем же суровым и строгим законам жизнь основного притока Москва-реки — капризной и быстрой Истры.
В ноябре 1934 года поперек Истры встала земляная плотина длиною почти в полкилометра и высотою в пятиэтажный дом.
 |
| В ноябре 1934 года поперек Истры встала огромная плотина. На этом снимке показана лишь часть плотины — головное сооружение водосброса. |
Истринский гидротехнический узел построен в течение восемнадцати месяцев. За это время был выполнен большой объем работы: земли вынуто 748 тысяч кубических метров, насыпано 877 тысяч кубических метров. Плотину одели в бетон и скрепили металлической конструкцией.
*
Весной 1935 года воды Истры ударились о земляное тело плотины и отхлынули назад. Они разлились широким озером в приготовленной для них гигантской чаше.
 |
| Весной 1935 года воды Истры ударились о земляное тело плотины и отхлынули назад. Они разлились широким озером площадью в 34 квадратных километра. |
Новое Истринское озеро заняло тридцать четыре квадратных километра. На его площади свободно мог бы разместиться средний районный город, и четверо суток пришлось бы затратить туристам, чтобы обойти это озеро вдоль его берегов.
Весной в Истринском озере скапливались миллиарды ведер воды.
Вода прибывала с каждым часом. Озеро набухало и каждую минуту готово было выйти из намеченных ему берегов. Но в контрольной будке Истринской плотины точно знали границы дозволенных разливов. Здесь каждый кубометр воды был на строгом учете, и, когда настало время, одним нажатием кнопки миллионы ведер истринской воды были брошены в трубы водоспуска, уложенные в земляном теле плотины.
 |
| На снимке — участок открытого канала. |
 |
| 14 километров проходит вода в чугунных трубах, проложенных под землей. |
Упругим потоком устремилась вода в старое русло. Но на дороге стояла гидростанция. Трубы подвели воду к турбинам, турбины завертелись, привели в движение динамомашины, а водяной поток понесся дальше.
С пеной и брызгами вырвался он на свободу. Но на его пути были расставлены препятствия — бетонный массив, толщиною в семь метров, и громадные бетонные зубья.
В борьбе с ними вода израсходовала свою последнюю энергию и уже обессиленной влилась в старое русло. Отсюда Истра снова текла среди осоки и камышей своего естественного ложа. А искусственное озеро Истры каждый день отправляло в Москва-реку миллионы добавочных ведер воды.
И все-таки этого оказалось мало.
Товарищ Сталин предложил гениальный проект канала Волга—Москва.
В июне 1931 года по докладу товарища Л. М. Кагановича Центральный комитет большевиков решил повернуть Волгу в Москву и наполнить волжской водой московские реки.
Канал Волга—Москва строится форсированными темпами, волжская вода идет к Москве, и 10 июля 1935 года в постановлении о генеральном плане реконструкции г. Москвы СНК СССР и ЦК ВКП(б) в отношении водоснабжения решили:
«Для своевременной подготовки московского водопровода к приему волжской воды и подаче ее населению немедленно развернуть строительство Сталинской водопроводной станции на волжской воде с доведением ее мощности в 1937 году до 25 млн. ведер в сутки, а в 1938 году до 50 млн. ведер. В последующие годы построить Северную станцию на волжской воде мощностью в 50 млн. ведер в сутки и Пролетарскую станцию юго-востока города мощностью в 25 млн. ведер воды в сутки.
Общую мощность водопровода к 1945 году увеличить до 180 млн. ведер в сутки, а к 1939 году до 106 млн. ведер в сутки».
Строительство Сталинской станции уже ведется и будет закончено сооружением к указанному сроку.
В Москве на душу расходуется сейчас 168 литров воды в день. Этой нормой Москва превысила Берлин, где норма потребления равна 132 литрам, но уступила Парижу, где 460 литров, и Нью-Йорку — с 600 литрами воды расхода в сутки на человека.
Но к началу 1937 года каждый москвич может расходовать уже 185 литров, а со вступлением в строй волжских станций мы придем к американской норме водопотребления. Волжская вода пройдет всю ту сложную очистку, которую проходит и вода Москва-реки.
*
Столица бережно охраняет чистоту своей реки на подходах к Рублевской водяной фабрике.
Сто километров Москва-реки, что лежат выше сиреневого парка станции, объявлены охранной зоной. Здесь люди живут по особым и строгим законам.
Часовые берегут чистоту воды — здоровье советской столицы. Среди столетних сосен парка в цехах Рублевской водяной фабрики днем и ночью идет упорная жестокая борьба за здоровую воду.
В каждой капле речной воды таятся сотни крошечных невидимых врагов. В миллионах ведер речной воды, что каждые сутки проходит через цехи Рублева, сосредоточена громадная неприятельская армия.
Врага надо найти, задержать, уничтожить на месте, чтобы ни один из вражеских отрядов не проник в город, не достиг водопроводных кранов.
Неустанную борьбу с невидимым врагом проводит лаборатория Рублева.
Проводятся бактериологические исследования. Делается посев на застывшую среду — на коховскую питательную желатину. Посев выдерживается при определенной температуре двое суток, после чего становится возможным подсчет колоний бактерий. Специальное исследование ведется в целях обнаружения болезнетворной палочки «коли».
Большая часть обитателей водяной капли мало интересует лаборантов. Это — сапрофиты, безвредные бактерии.
Серьезный враг — «коли» — возбудитель тяжелых желудочных заболеваний.
Обычно в кубическом сантиметре речной воды — это примерно одна двухсотая нормального стакана — содержится до пятисот разных бактерий. В весенний паводок их число доходит до ста тысяч. Среди них попадаются и палочки «коли».
Строгий закон Рублевской фабрики: в пятистах кубических сантиметрах чистой воды, которую завтра будет пить Москва, не должно быть ни одной палочки «коли».
Более строгих требований не знает ни один водопровод мира. Большинство заграничных городов мирятся с водой, если палочка «коли» не попадается в трехстах кубических сантиметрах.
Лаборатория не только зорко наблюдает за миллионами невидимых врагов, притаившихся в водяной капле. Водопроводная вода столицы должна быть прозрачной и чистой, и лаборатория внимательно следит за мелкой мутью, плавающей в воде.
Здесь уже не нужны сильные микроскопы. Для определения мутности достаточны высокие стеклянные пробирки.
На дне пробирки четко нарисованы крест или яркие черные точки.
Вода медленно льется в пробирку. Лаборанты, не отрываясь, смотрят сверху сквозь столб воды на крест или точки.
Пока крест ясно виден, все обстоит благополучно.
Постепенно очертания креста мутнеют. Уже надо напрягать зрение, чтобы различить сквозь водяной столб крест или черные точки стеклянного дна.
Вода по-прежнему льется в пробирку
Крест заволакивается желтым туманом и скоро исчезает из глаз. Вместе с ним пропадают черные точки.
Лаборанты тотчас же прекращают доступ воды в пробирку и тщательно измеряют высоту водяного столба.
Если деления пробирки показывают выше восьмидесяти сантиметров, тревожиться нечего: вода достаточно чиста, чтобы отправить ее в город.
Но если водяной столб оказался ниже восьмидесяти сантиметров, в цехах, очистки и в железобетонных залах Рублева разгорается новая борьба с желтой мутью речной воды.
*
Наблюдения за водой начинаются с самой реки, путем установления жесткой охранной зоны.
Качеству воды у нас уделяется исключительное внимание. Вся вода, которая подается московским водопроводам, независимо от ее использования, будь то для питья или для стирки, для готовки или поливки улиц, проходит у нас совершенную очистку.
Наш водопровод в этих целях построен по единой системе, в отличие от парижского водопровода, построенного по раздельной системе. В Париже очищенная вода для питья и готовки подается по одной сети водопроводных труб, а неочищенная, для разных хозяйственных нужд — по другой сети.
С точки зрения санитарного благополучия города наш водопровод более совершенен. Да и не только поэтому. Московские водопроводы технически богато оснащены, а по качеству подаваемой воды они занимают первое место.
Комментариев нет:
Отправить комментарий