«Между известными русскими химиками мы упомянем Михаила Ломоносова, которого не следует смешивать с поэтом того же времени...», — так писал в 1869 г. французский историк химии Гефер. Слова эти свидетельствуют не только о плохом знакомстве Гефера с трудами и биографией великого ученого.
Ломоносов, сформулировавший впервые законы сохранения вещества, предполагавший молекулярное строение материи и правильно понявший процесс горения, Ломоносов, положивший начало новой науке — физической химии, Ломоносов — первый русский академик и создатель первой в России химической лаборатории — этот Ломоносов оставался неизвестным много десятков лет не только ученым Западной Европы, но и своим соотечественникам.
Современники не оценили замечательных работ Ломоносова по естествознанию, они не поняли их значения. Работы эти были основательно забыты. Вот почему впоследствии некоторые историки путали Ломоносова-поэта и Ломоносова-химика, думая, что это два разных человека.
Ломоносов родился в 1711 г. в деревне Денисовке, Холмогорского уезда, Архангельской губернии.
Архангельская губерния в XVIII веке была одной из наиболее развитых в промышленном и торговом отношении. До основания Петербурга Архангельск был ключом ко всей внешней морской торговле России. Это был единственный порт, куда могли прибывать иноземные торговые корабли.
Торговля с иностранцами, постоянное общение с ними, заселение этого края беглыми староверами, спасавшимися от преследования со стороны господствующей «никонианской» церкви, отдаленность от центра — все это приводило к тому, что здесь меньше чувствовался тяжелый гнет крепостничества, давивший крестьянство центральной России. Здесь процветали рыбные, лесные, пушные промысла и даже производились вьшлавка металлов и постройка военных кораблей.
 |
| Ломоносов родился В 1711 г. в деревне Денисовке, Холмогорского уезда, Архангельской губернии. |
Большинство жителей этого края были «поморы», — крестьяне, занимавшиеся рыбным и пушным промыслами и державшие суда для-перевозки товаров.
Одним из таких крестьян-поморов был отец Ломоносова — Василий Дорофеев Ломоносов. Он брал своего сына уже с десятилетнего возраста на промысла. Они заплывали иногда в Северно-Ледовитый океан до 70° широты. Здесь в борьбе с суровой Природой севера закалил Михаил Ломоносов свою волю и здоровье. Здесь он наблюдал такие величественные явления, как северное сияние, приливы и отливы. Вместе с отцом побывал он и на рыбных промыслах, на соляных варницах, на верфях в Вавчуге, где строились военные корабли.
Живой и любознательный, Ломоносов очень рано научился чтению и письму у своего односельчанина Ивана Шубного.
В доме одного из зажиточных крестьян увидел Ломоносов первые книги светского содержания. Это были грамматика Смотрицкого и арифметика Магницкого. С трудом удалось ему получить их.
Арифметика Магницкого была не просто учебником арифметики, это была своеобразная энциклопедия для самообразования. В ней можно было найти самые различные сведения по мореплаванию, измерению долгот и широт, вычислению времени новолуния и полнолуния и т. д. Обе эти книги Ломоносов называл впоследствии «вратами своей учености».
В 1730 г. девятнадцати лет от роду Ломоносов покинул родную деревню, чтобы добраться до Москвы и там продолжить свое образование. Уход Ломоносова из дому не был тайным, как это представляли раньше некоторые биографы. В этом Ломоносову помогли его соседи и односельчане, которые поручились за него перед местными властями, внесли подушную подать и снабдили Ломоносова деньгами. В Москве молодой помор поступил в Славяно-греко-латинскую академию при Заиконоспасском монастыре на Никольской. Несмотря на его большой возраст (19 лет), Ломоносова зачислили в младший класс, так как он не знал латинского языка. Однако Ломоносов в течение одного года прошел первые 3 класса и изучил латинский язык настолько, что свободно на нем писал стихи.
Программа Заиконоспасской академии не удовлетворяла Ломоносова. Здесь главное внимание уделялось богословским наукам в ущерб наукам естественным. Вместе с тем он испытывал крайнюю материальную нужду: «имея один алтын в день жалования, нельзя было иметь на пропитание больше как на денежку хлеба и на денежку квасу, остальное на бумагу, на обувь и другие нужды». Но Ломоносов ученья не бросил. Он проучился в академии шесть лет пока счастливый случай не помог ему осуществить свои заветные мечты.
*
3арождавшийся русский капитализм испытывал острую нужду в технически грамотных людях. Отсутствие в России светских школ привело к необходимости выписывать из-за границы мастеров и инженеров, которые могли бы взять на себя руководство молодой российской промышленностью. Это заставило организовать при открывающейся Российской академии наук гимназию и университет, которые должны были готовить смену иностранным ученым, составлявших первоначально основное ядро Академии.
Вначале в гимназию и университет при Академии принимались только дворяне. Но в 1731 г. был открыт так называемый Шляхетский корпус — учебное заведение исключительно для дворянских детей, дававшее окончившим права и чины по службе. Поэтому, естественно, все ученики перебежали в корпус. Гимназии грозило закрытие из-за отсутствия учеников. Это заставило правительство разрешить прием в академическую гимназию детей «простого происхождения». В 1736 г. по прошению барона Корфа — главного командира Академии — были вызваны из Славяно-греко-латинской академии 20 учеников «в науках достойных и остроумия не последнего». Нужного количества учащихся, удовлетворявших этому требованию, не нашлось. Удалось набрать только 12 человек. Среди них был и Михаил Ломоносов.
1 января 1736 г. прибыли ученики в Петербург, в академическую гимназию. Ломоносов жадно приступил к учению и вскоре стал лучшим учеником.
В 1735 г. главный командир Академии искал за границей химика, знающего рудное дело и металлургию, для участия в экспедиции по исследованию Сибири. Однако лиц, подходящих для этой цели, не нашлось. Тогда известный германский металлург Генкель посоветовал ему отобрать несколько молодых студентов, которые «знакомы с латинским, да несколько с немецким языком, если они, кроме того, настолько одарены умом и способностями, что будут уметь сами управлять собой и обращать на все должное внимание».
Барон Корф последовал совету Генкеля и выбрал трех учеников: Рейзера, Виноградова и Ломоносова. «Сначала их послали в немецкий город Марбург к известному профессору Вольфу для обучения физике, химии, философии и математике, после чего они смогли уже проходить горное дело и металлургию.
Христиан Вольф — профессор Марбургского университета — был один из образованнейших людей своей эпохи. Вольф резко отличался по своим научным методам от большинства физиков того времени. Это были узкие эмпирики, они знали только отдельные факты и не умели цементировать их достаточно широкими обобщениями. Они превращали курс физики в сухой формальный перечень различных явлений. Вольф, в противоположность им, построил свой курс физики, систематизируя и обобщая отдельные факты, выдвигая гипотезы и теории и проверяя их точно проведенными экспериментами. Очень скоро Вольф обратил внимание на вдумчивого и любознательного ученика, который очень легко усваивал методы учителя. Ломоносов и сам имел склонность и дар к широким обобщениям. Эта особенность сблизила крупного ученого и талантливого ученика. Идеи Вольфа наложили глубокий отпечаток на всю последующую научную работу Ломоносова. Впоследствии он даже перевел на русский язык «Экспериментальную физику» Вольфа, положив этим основы русского научного языка. Такие слова, как барометр, атмосфера, градус, были введены Ломоносовым при переводе «Экспериментальной физики».
Под руководством Вольфа Ломоносов к концу третьего года обучения успел основательно изучить философию, физику, химию и математику, а также языки — немецкий и французский.
В 1739 г., закончив изучение точных наук, Ломоносов с товарищами был переведен во Фрейберг к Генкелю, где должен был изучать металлургию и горное дело. Однако между Ломоносовым и Генкелем скоро произошел разрыв. Ломоносова не удовлетворяли методы преподавания Генкеля, который заставлял студентов просто зазубривать различную рецептуру, не обосновывая ее теоретически.
В мае 1740 г. Ломоносов покинул Генкеля. С этого момента начинается богатый приключениями, но мало исследованный период его жизни. Известно только, что он много путешествовал по Германии, посещая рудники, заводы и лаборатории. Испытывая большую материальную нужду, Ломоносов решился наконец обратиться в Академию с просьбой о высылке денег. В ответ он получил приказ немедленно вернуться в Россию. Ломоносов покидает Германию. Начинается новый период его жизни.
*
Основанная по инициативе Петра I Российская академия наук в Петербурге первоначально имела в своем составе виднейших ученых Запада. Достаточно сказать, что в организации ее принимали участие такие известные ученые, как Вольф и Лейбниц, а Бернулли и Эйлер состояли членами этой Академии.
 |
| Перегонный куб, сделанный М. В. Ломоносовым. |
Открытая в 1725 г., она заняла вначале почетное место среди академий Европы, но затем быстро пришла в упадок. После смерти Екатерины I двор, а вместе с ним и президент Академии переселились в Москву. Академия была оставлена на произвол судьбы. Вся власть в ней перешла к пронырливому и хитрому царедворцу — советнику канцелярии Шумахеру, который быстро развалил блестяще начатое дело. Крупные ученые вернулись в Европу, а их место заняли мало авторитетные люди. Академия превращается в бюрократическое учреждение, где большинство профессоров — типичные чиновники, занятые исключительно собственной карьерой при дворе. Академики делают для дворцовых празднеств фейерверки и пишут торжественные оды.
Такова была обстановка в Академии, куда 8 июля 1741 г. прибыл Ломоносов из заграничной поездки. Ему поручили делать переводы из иностранных сочинений для «С.-Петербургских ведомостей» и составлять каталог минералогических коллекций под руководством академика Аммана. Эта скучная работа не удовлетворяла Ломоносова. Он не забыл, что его обещали по приезде из-за границы произвести в профессора. В этом же 1741 г. он подает 2 диссертации на звание профессора.
Но здесь начались против Ломоносова интриги со стороны большинства иностранцев, работавших в Академии. С первых же дней своего приезда в Россию Ломоносов успел показать себя непримиримым врагом тех иностранцев-карьеристов, научные заслуги которых были весьма сомнительны. С другой стороны, сами иностранцы не могли простить Ломоносову его «худого происхождения». Они понимали, что за Ломоносовым придут и другие русские ученые и положат конец их владычеству в Академии. Поэтому, несмотря на то, что с научной стороны обе диссертации были признаны удовлетворительными, Ломоносову предложили сдать дополнительно особый экзамен. Это оскорбило его. Ведь он имел прекрасный аттестат от самого Христиана Вольфа! Тогда Ломоносов прибегает к крайнему средству, — он пишет хвалебную оду только что вступившей на престол Елизавете Петровне. Ода была очень хорошо принята при дворе, и Ломоносов, пользуясь случаем, подает на «высочайшее имя» прошение, в котором подробно описывает свое учение за границей и, считая себя достаточно знающим, просит дать ему звание профессора. Однако прошение было удовлетворено только наполовину: Ломоносов был назначен адъюнктом физического класса с жалованием в 300 рублей в год, «считая в то число дрова и свечи».
 |
| Ломоносов перевел на русский язык "Экспериментальную физику" своего учителя Христиана Вольфа |
И в дальнейшем Ломоносов не раз был вынужден прибегать к обычным в то время средствам научной карьеры — к лести и заискиванию перед коронованными особами и вельможами.
Но, вместе с тем, Ломоносов смотрел на свое поэтическое дарование как на одно из могучих средств популяризации и пропаганды своих научных взглядов. В многочисленных стихотворениях он излагал различные теории, указывал на значение естествознания для России и т. п.
*
В 1744 г. Ломоносов подает в Академический совет новую диссертацию на звание профессора — «О причине тепла и холода». В этой работе молодой ученый утверждал, что тепло происходит от движения «нечувствительных частичек» данного тела и что металлы при нагревании переходят в «известь» (или же как мы говорим теперь, в окалину) под влиянием окружающего их воздуха. В кругу академиков это вызвало у одних презрительную насмешку, у других — глубочайшее смятение.
Чтобы понять, что означало подобное утверждение Ломоносова, надо помнить, что химия середины XVIII века была в плену так называемой флогистонной теории. Толчок к возникновению этой теории дал еще в XVII веке великий английский химик Роберт Бойль. Он нагревал в запаянных ретортах различные металлы. При этом он взвешивал их до опыта. По окончании нагревания, когда металл переходил в окалину, Бойль открывал реторту и взвешивал ее. Заметив прибыль в весе, знаменитый ученый пришел к выводу, что «материя огня», проходя черед стенки реторты, соединялась с металлом, отчего и получилось увеличение веса. Этим понятием особой «огненной материи» и воспользовались позднее основатели флогистонной теории — Бехер и Сталь. Только, в противоположность Бойлю, они утверждали, будто при горении к данному металлу не прибавляется никакой новой материи, а наоборот, от него уходит эта «огненная материя», которую они называли флогистоном. Флогистики не обращали внимания на количественную сторону явлений, их интересовала только качественная сторона, т. е. самый факт перехода металла в «известь» (окалину). Думали, что все способные к горению вещества богаты флогистоном, который при горении отделяется от них. Эта теория распространилась на все явления горения, в том числе и на дыхание, ржавление и т. д. Всякое отступление от флогистонной теории рассматривалось как научная ересь.
Огромное преимущество Ломоносова перед флогистиками заключалась в том, что он впервые объяснил процесс перехода металлов в окалину, основываясь на количественной (весовой) стороне явления. Для этого он не только повторил знаменитый опыт Бойля, но и доказал, что «славного Роберта Бойля мнение ложно». Он нашел ошибку Бойля: никакой «огненной материи» в реторту не проникает; переход металлов в окалину происходит от соединения с ними воздуха, находящегося в ретортах. (Теперь мы знаем, что соединяется не весь воздух, а его кислород. Но во времена Ломоносова кислород еще не был известен). Увеличение веса реторт получалось у Бойля не от прибавления «огненной материи», а от того, что он взвешивал вторично реторты, после того как у них были открыты пробки. При этом в реторты входило дополнительно столько воздуха, сколько его пошло на соединение с металлом во время горения. Ломоносов доказал это тем, что взвесил реторты после горения, не открывая их пробок, и никакого увеличения веса не получилось. Отсюда он и пришел к выводу, что никакой «огненной материи» Бойля, никакого флогистона не существует и что в горении («окислении», говорим мы теперь металлов главную роль играет воздух (кислород). Эти замечательные опыты Ломоносова сделали бы целую эпоху в химии, если бы они были проведены в другой научной и культурной обстановке, как это и было сделано французским химиком Лавуазье на 28 лет позднее Ломоносова.
Но в условиях дворянско-помещичьей бюрократической Российской империи, в окружении бездарных и равнодушных чиновников от науки гениальная теория Ломоносова была не понята и покрылась плесенью забвения. Академическое собрание предложило Ломоносову переработать диссертацию с указанием, что «господину адъюнкту не следует стараться о порицании трудов Бойля, пользующихся, однако, славой в ученом мире».
Стремление к серьезной научной работе, которая постоянно тормозилась из-за отсутствия средств, заставило Ломоносова пойти на компромисс. Диссертация была переделана. В 1745 г. он подал другую диссертацию — «О светлости металлов». В ней в угоду консервативному мнению академиков неоднократно упоминался флогистон. Эта диссертация, ныне не представляющая никакого интереса, была одобрена, и Ломоносов получил звание профессора — члена Академии наук — с окладом в 660 руб. в год.
*
С этого момента начинается наиболее плодотворный период работ Ломоносова в области физики и химии.
Летом 1746 г. Ломоносов впервые начал читать на русском языке цикл публичных лекций по физике с демонстрациями опытов. Это был первый в России случай чтения публичных лекций по естествознанию, да еще с демонстрациями.
Одно из наиболее интересных теоретических сочинений Ломоносова этих лет — это его «Теория упругой силы воздуха». Ломоносов утверждал, что все тела состоят из мельчайших неделимых частиц, обладающих сцеплением. Эти частицы, — говорил он, — обладают шарообразной формой, шероховатой поверхностью и идеальной упругостью. Свойства тел, их различные состояния — твердое, жидкое и газообразное — являются следствием изменения связи и скорости движения этих частиц. Мы уже говорили, что теплоту тел Ломоносов рассматривал как результат движения этих же частиц. Ломоносов в этой работе весьма близко подошел к современному молекулярно-кинетическому объяснению свойств материи, утверждающему, что всякое тело состоит из мельчайших частиц-молекул, разделенных промежутками; молекулы находятся в постоянном движении, причем скорость движения молекул пропорциональна температуре; переход тел из одного агрегатного состояния в другое при нагревании происходит вследствие увеличения скорости движения молекул и уменьшения связи между ними.
Работы Ломоносова над теориями горения и молекулярного строения вещества привели его к установлению одного из важнейших законов природы — закона сохранения материи.
5 июля 1748 г. Ломоносов сообщил об этом знаменитому математику Эйлеру: «все изменения, случающиеся в природе, так происходят, что если к одному телу что-нибудь прибавится, то столько же отнимется от другого. Так, когда к какому-нибудь телу прибавляется сколько-нибудь вещества, то точно столько же убавляется у другого...»
Однако, хотя эта мысль и была опубликована Ломоносовым значительно позднее — в 1760 г., все же она не нашла в консервативной среде академиков поддержки и признания. А через 29 лет, в 1789 году, француз Лавуазье вновь высказывает этот же закон, который становится основным законом естествознания.
Насколько недооценивали в России Ломоносова как физика и химика, можно судить хотя бы по тому, что граф Шувалов предложил ему бросить эти науки и целиком засесть за историю и составление од и стихотворений.
Ломоносов был не только гениальным теоретиком, способным к широким и смелым обобщениям. Вместе с тем он был и прекрасным экспериментатором, он понимал необходимость опытной проверки своих теорий. С 1742 г. он начал хлопотать о постройке при Академии наук химической лаборатории. После долгих хлопот он добился именного указа Сената, по которому должна была начаться постройка лаборатории за счет кабинета «Ея величества». Но даже после этого дело тянулось чрезвычайно долго. Только в 1748 г. лаборатория была закончена, и Ломоносов смог приступить к работе в ней. Это была первая в России химическая лаборатория. Она была очень невелика, но в ней все же можно было проводить серьезную экспериментальную работу, о которой так мечтал Ломоносов. Вся работа по постройке и оборудованию лаборатории проходила под личным его наблюдением, многие приборы и аппараты были сделаны по чертежам Ломоносова.
В своей лаборатории он впервые ввел меру и вес как основные орудия химического эксперимента. В отличие от многих современных ему и даже позднейших химиков, Ломоносов вполне ясно представлял значение примесей в химических реакциях, часто приводящих к неожиданным результатам.
«В химических трудах» — писал он, — «необходимо употребительные материи сперва со всяким старанием вычистить, чтобы от них постороннего примесу не было, от которого в других действиях обман быть может».
В экспериментальной работе Ломоносов отличался необычайной усидчивостью и настойчивостью. Так например, в течение 2 лет он добивался возможности получения разноцветного стекла, необходимого ему для создания мозаичной мастерской. Для этой цели он проделал более 2 тыс. опытов, в результате которых он добился получения цветного стекла самых различных оттенков.
*
В сентябре 1751 г. Ломоносов произносит речь на публичном собрании в Академии наук. Обычно, такую речь, посвященную последним научным достижениям, произносил на латинском языке наиболее крупный из академиков. Этим подчеркивались кастовость науки, ее изолированность от «простых смертных».
 |
| Библиотека Академии наук (с гравюры того времени) |
Но Ломоносов был ярым врагом замкнутой кастовой науки. Он стремился к популяризации научных знаний, к распространению их за пределами узкого круга академиков и профессоров. Вот почему и свою публичную речь в Академии он произносит на русском языке. Это был вызов вековой традиции, это был своеобразный «бунт» в тихом болоте закоснелой науки.
В этой речи, названной «Слово о пользе химии», Михаил Васильевич развивал свои прежние положения о строении вещества из отдельных мельчайших частиц — корпускул (или молекул, как мы их теперь называем). Он говорил, что всякая химическая реакция есть результат движения этих корпускул, которые двигаются согласно законам механики. Поэтому, — утверждал Ломоносов, — механика и математика, дающие законы движения корпускул, должны быть хорошо изучены всяким, желающим познать химию: «к сему требуется искусный химик и глубокий математик в одном человеке». Только в союзе с математикой и физикой химия сделается действительно точной наукой — вот основная мысль этой речи, а также и других лекций Ломоносова.
Система изучения химии при помощи математики и физики, предложенная Ломоносовым, носит теперь название физической химии. Она играет в наше время громадную роль в развитии химии. Теперь — это одна из наиболее передовых отраслей науки.
Физическая химия открыла перед нами совершенно новые горизонты в познании материи. Изучение ядра атома и его энергии, управление химическими процессами, электролиз, катализ, получение синтетического каучука, синтез аммиака, получение искусственного волокна — все эти новейшие завоевания современной науки и техники стали возможными лишь благодаря развитию физической химии, благодаря сочетанию физико-математических методов исследования с химическими, — о чем говорил еще 200 лет назад великий русский химик.
*
Гений Ломоносова не исчерпывается работами только в одной области химии. Так, он изучает атмосферное электричество и изобретает громоотвод. Традиция приписывает изобретение громоотвода американскому физику Франклину, работавшему над атмосферным электричеством в те же годы, что и Ломоносов. Но, как это обычно происходило и не только с Ломоносовым, работы русских ученых забывались в мертвящей атмосфере царской России, а работы иностранных изобретателей предавались на их родине широкой огласке и входили в историю мировой науки и техники. Между тем сочинение Ломоносова «Слово о явлениях воздушных, от электрической силы происходящих», написанное им в 1753 г., доказывает, что он одновременно с Франклином, но совершенно независимо от него, дал полное теоретическое объяснение явлениям атмосферного электричества.
 |
| Электрическая стрела, установленная на крыше дома, где жил М. В. Ломоносов. На деревянном шесте укреплена железная стрела a, b кончающаяся остриями; от нее идет проволока c к воротам и затем в d, где к концу ее подвешена шелковая нитка. |
В 1761 г. Ломоносов наблюдал прохождение планеты Венеры через диск солнца. Десятки астрономов разных стран также наблюдали это явление, но только один Ломоносов сделал правильный вывод, что Венера окружена атмосферой. Это утверждение, опубликованное в работе «Явление Венеры на солнце, наблюденное в С.-Петербургской Академии наук», было забыто и открытие атмосферы на Венере приписывается Штетеру и Гершелю, сделавшим его через 30 лет после Ломоносова.
Даже в такой далекой от химии области науки, как география, мы находим следы гения Ломоносова. По заданию двора, он работал некоторое время над составлением атласа и различных географических карт. В процессе этой работы он приходит к мысли, что путешествие морем в Индию и Китай намного короче и выгоднее, если установить путь в эти страны из России через северные моря и проливы, через Арктику.
В 1763 г. он пишет работу «Краткое описание разных путешествий по северным морям и показания возможного проходу сибирским океаном в восточную Индию».
Эта гениальная и смелая мысль первого русского академика осуществляется только теперь — в дни победоносного ледового похода «Сибирякова», в дни героической эпопеи челюскинцев, в дни, когда советские полярники успешно осваивают Арктику и северный морской путь.
*
Последние годы своей жизни Ломоносов постепенно отходит от систематической работы по химии и физике. Он принимает деятельное участие в реорганизации университета и гимназии при Академии наук. При этом ему опять приходится выдерживать ожесточенную борьбу с окружающими. «Почтенные академики» никак не могли забыть «плебейского происхождения» Ломоносова. Со своей стороны Ломоносов всеми силами стремился к демократизации научного образования в России. Он настаивал, например, на том, чтобы в академической гимназии могли обучаться крестьяне, записанные в подушный оклад: «Во всех европейских государствах», — писал Ломоносов, — «позволено в академиях обучаться на своем коште, а иногда и на жалованье всякого рода людям, не исключая посадских и крестьянских детей, хотя там уже и великое множество ученых людей. А у нас в России, при самом наук начинании, уже сей источник регламентом по 24 пункту заперт, где положенных в подушный оклад в университет принимать запрещается. Будто бы сорок алтын — толь великая и казне тяжелая была сумма, которой жалко потерять на приобретение ученого природного россиянина, и лучше выписывать!»
Ломоносова можно считать и создателем Московского университета, основанного в 1755 г.
Он разработал устав университета, программу факультетов.
В 1757 г. вследствие старости Шумахер получил отставку, и Ломоносов был назначен советником академической канцелярии. Эта административная работа отнимала у него много сил и здоровья, так как она была сопряжена со всякими интригами и борьбой с враждебной Ломоносову «немецкой партией». Так же много времени отнимал у Ломоносова организованный им первый в России стекольный завод.
Постоянные раздоры в Академии и непосильная перегрузка работой окончательно подточили некогда крепкий организм Михаила Васильевича. В 1765 г. Ломоносов простудился и серьезно заболел. 4 апреля того же года не стало великого химика, гениального ученого, первого русского академика.
*
Ломоносов был одинок. Он не имел ни научной среды, которая питала бы его гениальные идеи, ни учеников-последователей, которые смогли бы продолжать и развивать его работы.
Сам Ломоносов прекрасно сознавал это. Он предвидел печальную судьбу своих идей. Умирая, он говорил академику Штелину:
«Теперь, при конце жизни моей, должен я видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной».
Он не ошибся. «Благодарная» великодержавная Россия позабыла на многие годы работы своего первого ученого, сохранив лишь в памяти его хвалебные оды и патриотические стихотворения.
Комментариев нет:
Отправить комментарий