Хмурая осень пятнадцатого года. Стальные ливни прибили к земле пыл патриотов. Война из «священной битвы народов» превратилась в затяжные будни, в гигантское всемирное производство, невиданное производство смерти, оснащенное лучшими достижениями науки и техники. От Немецкого моря до голубой Адриатики опоясал Европу новый кровавый меридиан — линия окопов западного фронта. Война ушла под землю, начался позиционный период, дни и месяцы сидения в норах, дни и месяцы, когда враги почти не видят друг друга и только обмен пулями и снарядами не прекращается ни днем, ни ночью. Смерть перешла на непрерывку.
В окопе британских стрелков наступает бесцветное утро: начинается новый рабочий день. Из офицерского блиндажа согнувшись выходит сухой жилистый офицер в хаки. «Томми», так называли себя английские солдаты, уже видели его в своей траншее, — это майор Хескет-Притчард, «академик» шпионажа и контрразведки. Знаменитый африканский охотник на диких слонов и крупных зверей, чемпион крикета, он приехал на передовую линию для новой охоты.
— На одного крупного зверя, — улыбается Притчард,— и к тому же отстреливающегося.
Офицеры и унтеры хмуро докладывают майору о потерях. «Проклятые баварцы выбивают день за днем всех офицеров. Не то, что поднять над окопом голову, нельзя даже открыть глазок бойницы, чтобы не получить пулю в свой глаз» Это работают германские снайперы.
Притчард приказывает сегодня же при атаке во что бы то ни стало собрать снайперские винтовки германцев для раскрытия секретов этой фантастической меткости.
Всю ночь он работает в уцелевшем от снарядов кабачке, сюда приводят к нему пленных, от которых бравый майор хочет выпытать все тайны нового производства смертей.
Один из пленных стрелков показывает, что он бьет только в комсостав и различает офицеров по тонким «паучьим ножкам» (английские офицеры носили бриджи, плотно обтягивающие ноги), а в холода по длинным шинелям. И этот стрелок, оказавшийся, как и Притчард, ярым охотником, был вооружен винтовкой с телескопическим прицелом и бронебойными пулями. Он был германским снайпером.
Немецкие снайперы даже в дни затишья выбивали целую дивизию за месяц, а 60 проц. всех убитых офицеров армии Антанты было «сработано» немецкими снайперами.
Начиная войну, армия запасливого Вильгельма уже имела на вооружении 20 000 телескопических прицелов и десятки тысяч снайперов из лесничих, охотников, егерей. Снайпер почти не бил в тело, его пуля поражала врага в голову или глаз. Пуля, делавшая в голове воронку с маленькой дыркой при входе и большим отверстием на выходе.
В тыл Питчард ехал с отобранными стрелками-канадцами и учебным планом первой школы снайпинга в Лингеме. Майор, умный наблюдатель, первым понял, что немецкий снайпер не просто отличный стрелок, но стрелок особого типа, которого надо бить и от которого надо защищаться новыми способами.
Через два месяца в английские окопы снова спустился Притчард с первыми снайперами, канадскими охотниками и ловат-скаутами (разведчиками). Немецкие снайперы получили для своей кровавой игры достойных партнеров, применивших на полях Марны свои навыки скрадывания зверя. Следопыт Притчард и поручик гэмпширских стрелков Конан-Дойль (кстати, сын английского писателя, автора серии рассказов о Шерлоке Холмсе) пробуют в окопе первый снайпероскоп — прибор, указывающий подобно компасу место, где укрывается вражеский снайпер.
Над бруствером с английской стороны осторожно поблескивает купол каски и показывается между прикрытиями лицо стрелка, мирно попыхивающего трубкой. Меткий выстрел немца, и в английском окопе осторожно валят на задник простреленную деревянную голову. Наблюдатель вынимает из нее резиновую кишку, через которую вдувают в трубку или папиросу дым, берет линейку и через пулевое отверстие вычисляет направление и дальность расположения снайпера.
— Ага, он лежит за тем трупом, значит и сам труп это только щит, стальная копия убитого солдата. Огонь, быстро огонь на точку пересечения Н.16 — С.45.5!
И немецкий снайпер умолкает, потушенный пулей или гранатой.
В позиционной войне снайпер — это солист театра военных действий. При удачном расположении он, зарывшись в землю, может заменить собою роту. Мишени снайпера — погоны офицеров и огневые точки неприятеля. Он бьет прежде всего комсостав, лишая толпу руководителя, обезглавливая армию. Нащупав пулеметное гнездо, он бронебойной пулей разбивает замок пулемета; это важнее расстрела пулеметной прислуги. Свое гнездышко снайпер обычно вьет впереди окопа, ближе к расположению противника и бьет отсюда, выбирая сам или с наблюдателем свою цель. Окопные дневники ловат-скаутов полны такими записями, в которых видна взаимосвязь наблюдателя (с подзорной трубой и журналам) и снайпера (винтовка с телескопом). Вот характерный момент работы такого дуэта снайперов.
Наблюдатель: В шестистах метрах, у черных мешков, влево два фута, полголовы немца. Эх, черт, скрылся!
Снайпер: Сейчас покажется вновь.
Наблюдатель: Вот он, действуй!
Снайпер: (выстрел).
Наблюдатель: Мимо, дай шесть дюймов выше, старина!
Снайпер: Есть, беру, кажется он упал.
Снайпер не только хорошо видит, он отлично понимает то, что воспринял его глаз. Ложась в гнездо, оглядев свои владения, он отмечает, что вчера не было появившейся ночью лошадиной туши, а пни около холма были на 10 м левее. Длинный глаз снайпера видит до трех километров вдаль и он приучен стрелять при любом свете: в сумерках и против солнца, в газовом тумане и ночью. Тот же Притчард вспоминает в своих дневниках, как снайпер три дня подряд наблюдал в километре от себя кошку на одном и том же месте. Раз на фронте завели кошку, следовательно одолевают крысы, следовательно есть пища, лучшая чем в простом солдатском окопе, следовательно — офицерский блиндаж, если не штаб. Вечером местожительство киски начали обрабатывать шестидюймовые гаубицы и после первого же попадания взвились в воздух офицерские тела, радиоаппараты и штабной инвентарь.
В новой войне снайпер будет решать участь многих боев. Об этом, о роли огня, убедительно говорит последний боевой устав французской пехоты:
«Огонь является преобладающим фактором боя. Наступление — это огонь, который продвигается. Оборона — это огонь, который останавливает».
«Действенность огня зависит от стрелков. Точность присуща оружию, но она достигается лишь при искусстве и спокойствии стрелка. При всякой обстановке стрелок должен наводить оружие с чрезвычайной точностью».
Родина советского массового снайпинга лежит в пятнадцати километрах от Москвы на Кусковском стрельбище Осоавиахима. Шесть лет назад сюда на лесную полянку по воскресеньям, а потом по выходным дням наезжали потренироваться любители сверхметкой стрельбы, предводительствуемые Сергеем Сергеевичем Каменевым. В дырявом сарае команда снайперов-любителей расшифровывала секреты стрелковой оптики и два года подряд в каждый свободный день, поливаемые дождями, подпудренные снегом, болельщики снайпинга с трехсотметрового огневого рубежа тренировали глаз, руку, сверхметкость.
Начальник стрелкового отдела Осоавиахима Гамазов и «бабушка женского снайпинга» Маслова, начальник центрального стрелкового клуба Смирнов и «директора снайперских вузов»—начальники центральной, вечерней и передвижной школ Ерусалимский, Иванов и Столяров — сегодняшние ветераны и мастера винтовки — три года назад закладывали на этой полянке фундамент осоавиахимовского снайперизма. Ими взращены молодые советские мастера мелкокалиберных винтовок и боевой трехлинейки. Один Смирнов за эти годы подготовил 3000 отличных стрелков и 1000 инструкторов.
 |
| Полевая учеба начинается на обыкновенном столе и куклах. На снимке — начальник вечерней школы снайпинга т. Иванов. Он разбирает с курсантами результаты стрельб по движущимся фигурам. Фото И. Хана |
И сейчас, как прежде, приезжает сюда, поглаживая поседевшие теперь усы С. С. Каменев. По дороге к стрельбищу тянется целая улица из учебных корпусов, тиров, испытательной станции, снайперского клуба... На валу, с которого идет стрельба, или, как здесь говорят, «на огневом рубеже», Сергей Сергеевич надевает пенсне и озабоченно рассматривает мишени. На кругах этих мишеней, точно на беговых дорожках, резвая молодежь начинает обгонять мастеров. Здесь на всесоюзных стрелковых соревнованиях пять лучших советских снайперов по стрельбе из боевой винтовки «лежа» перекрыли мировой рекорд, выбив 1888 очков против 1885, сделанных рекордсменами мира, стрелками Швеции. В Снайперограде в октябре шла поверка молодых стрелков — Всесоюзные комсомольские стрелковые соревнования,— где три молодых стрелка перешли на этом огневом экзамене в разряд мастеров, а пятнадцать выбили свыше 300 очков каждый.
Кажется дуэли, этот ликвидированный нами пережиток феодализма, уцелели только у стрелков в виде дуэльных стрельб. За 25 м от огневого рубежа выстраивается две команды. Судья обходит волнующихся стрелков и проверяет, разряжены ли винтовки. Сигнальный выстрел, и стрелки опрометью бегут на вал огневого рубежа. Залегли. Зарядили трехлинейки. Началась дуэль.
Перед каждым дуэлянтом вдали чернеет мишень, но в эту мишень он стрелять не должен, его задача — как можно быстрее поразить мишени, принадлежащие команде-сопернице. Около каждого стрелка стоит, как и подобает на дуэли, секундант, и достаточно противнику всадить пулю в мою мишень, что бы судья закрыл мне винтовку щитом. Я выбыл из дуэли, меня застрелили.
На комсомольских соревнованиях команды мытищинских вагоностроителей, Института физической культуры и комсомолки завода «Каучук» неизменно побивали и всесоюзный рекорд дуэльной стрельбы на 2—3 сек. Хорошие физкультурники доказали на этих стрельбах все значение физической тренировки для снайпера. На пробежке двадцатипятиметровой полосы до огневого рубежа умелый бегун, еще не начав стрельбы, уже отыгрывал 5—6 сек. Снайпера — «чистые стрелки» оказывались битыми благодаря односторонней голой стрелковой подготовке.
«Академия сверхметкости» — центральная снайперская школа Осоавиахима — превращает здесь, в Кускове, сырых стрелков — «мазеп» в виртуозов снайпинга. Изучение поля начинается с большого стола, здесь в ящике точная модель поля сражения, здесь учебная аудитория, занятия начинаются игрой в солдатики.
— Огляди местность, запомни ее,— говорит инструктор новичку,— теперь зажмурьтесь, молодой человек, и посидите минутку с закрытыми глазками. Теперь можно глядеть в ящик. Ну, что по-вашему произошло на столе пока вы дремали.
Глаза начинают шарить по маленькому, на редкость коварному ящику. «Безусловно, товарищ инструктор, в тех кустах есть какие-то сдвиги, также и по части этого дорожного памятника, переменилось что-то и на горке, а в общем в точности не упомню».
Глаза новичка обычно не умеют «думать». Они воспринимают местность механически и из двадцати кустов не умеют выбрать тот, липовый, которого вчера не было, который сделан маскировщиками и прикрывает снайпера.
На стол разбрасывают 24 предмета, среди них .патронная гильза и клочок шелка, свисток и портрет Водопьянова. Минуту ученик глядит на этот базар, но на 61-й секунде инструктор закрывает стол мишенью и предлагает назвать те 24, упорно выскакивающих из головы, предмета, которые лежат под бумагой.
Новичка ставят на валу, и перед ним на поле выскакивают мишени
— Вижу, слева, — возбужденно кричит он, — голова офицера, бить надо в нее!
— Это не голова, а липа, — охлаждает инструктор, — ты видел голову, но не разобрал, что она двигалась верхом вниз. Настоящая вон там внизу.
Но месяц спустя глаз и голова ученика вступают в деловой контакт, будущий снайпер не просто оглядывает ландшафт, он уже фотографирует глазом местность и, как сказали бы в кружках текущей политики, выделяет решающее звено. С вала перед ним на четырехсотметровой дистанции появляется мишень, она стоит 6—7 сек., потом скрывается. Через 2 месяца она будет появляться уже на 1 сек. и в самых неожиданных местах. А дальше мишень начнет двигаться, станет мельче, а к концу учебы число мишеней размножится; на линии огня будет возникать уже три, пять, десять мелких мишеней — надо будет выбрать главные и успеть поразить, пока они не окрылись.
Ночь легла на стрельбище. Густой, темный воздух с прослойкой из дождевых струек. Накинув капюшон и хлюпая по глине, пробирается Ерусалимский к огневому рубежу.
Детскими играми кажутся после этого ночного зачета 25-метровые тиры с электрическим освещением, сухим полом, тихим безветренным воздухом. Здесь ночью на валу винтовку снайпера наводит не столько глаз, сколько ухо, сколько вся система ощущений; она, как собранная губка, вбирает звуки и искры, запахи и шумы с линии обстрела. Рожок горниста играет увертюру, в блиндаже проверяют мишени. Зачет начинается.
 |
| В первом десятке лучших снайперов Союзе стоят женские фамилии. Сентюрина, Маслова и другие владеют боевой винтовкой лучше многих мужчин. На снимке: женщины-снайперы школы снайпинга Мосоавиахима. Фото И. Хана |
Ухо напряженно выхватывает из темноты ускользающий звук. Вот, кажется, поймал.
— Товарищ инструктор, слева гудок машины, никак подвозят подкрепление, либо снаряды.
Но инструктор говорит, что это ошибка и что гудок принадлежит не грузовику, а полевому телефону.
Опять тихо, только дождь перелистывает деревья. Молчаливое ожидание, в глазах, напряженных, как мускулы борца, забегали какие-то искорки. «Что за петрушка, в самом деле, метрах в трехстах мелькнули искры, вспышки, — никак закуривают. Ясно слышен резкий звук... Не иначе — открывают затвор (вспоминается урок)... Спичку видно за 700, а стук затвора слышен до 600 м. Бить туда».
Как на зло тучи выпускают луну, она в упор уставилась на стрелка и залила объектив телескопа молоком, которое не сотрешь со стекла никакой тряпкой. «Все равно надо бить. Иначе мишени уйдут». Палец нажимает на спусковой крючок.
Утром Ерусалимский, сгоняя зевоту, подсчитывает итоги: из каждых пяти выпущенных в темноте пуль, четыре легли в мишень (грудной размер). Навыки детской игры с запоминанием предметов, игры, описанной еще Киплингом в его рассказе «Ким» (это имя индийского мальчика-следопыта), неожиданно стали предметом первой необходимости для современного снайпера.
«Снайпер не сверхчеловек и не чудо природы, — встречает любой инструктор новичка. — Каждого здорового комсомольца можно сделать снайпером». — И Ерусалимский оправдал практикой это свое мнение, выдавая недавно дипломы уже восьмому выпуску центральной снайперской школы. В нее приходят совсем зеленые ребята, которые с натяжкой сдали на ворошиловского стрелка, а спустя полгода из Кускова разъезжаются на все вокзалы глазастые снайперы, увозя домой на память рекордную мишень с черным яблочком, изгрызенным пулями, точно червями. И школы снайпинга выросли во всех сторонах советской страны.
Наши снайперы должны быть не только классными, но и классовыми стрелками, мастерами огневой обороны советских рубежей. И когда значок ворошиловского стрелка вдет в левую петлицу, это не означает конца учебы. Наоборот, она только начинается, сдана первая ступень, а впереди поднимается целая лестница: ворошиловский стрелок 2-й ступени, мастер, снайпер, инструктор снайпинга. На Урале, Северном крае, Кавказе сотни ребят и взрослых — ярые охотники. Это лучший материал для подготовки снайперов.
Ружейный охотник уже выработал себе глазомер, привычку быстрой прикидки расстояния до зверя; он знает, как демаскировать цель, выделить рябчика или глухаря, слившегося с листвой; наконец охотник умеет скрадывать зверя и прятать себя. Снайпер — это сложное сочетание современной техники с ухватками охотника-дикаря. Но стреляют снайпер и охотник разно. Если снайпер бьет одной пулей с 500— 800 метров, то охотник выпускает сразу полсотни дробин, а цель у него не дальше 80 метров. Но практика говорит, что в снайпинге, как это ни странно, самый «легкий» раздел учебы — как раз стрельба. Научить стрелять легче, чем приучить к ориентировке и поведению на местности.
На Кусковском стрельбище десятки людей со слабым зрением, но крепкой политической подготовкой, в конце учебы оказывались неизменно впереди узких стрелков. Это подтверждают и психотехнические проверки: при первых шагах подготовки вперед вылезает просто здоровый малый, но если он не будет работать над политической и общей культурой, его как снайпера не выручат ни хорошие глаза, ни бычьи мускулы. Кусковский лагерь стрелков видел на прошлых стрельбах и такого «стрелка-старовера», как капитан команды ЦЧО Миронов, который утверждал, что «стрелку вредно читать газеты — чтение пагубно отражается на зрении». Конечно Миронова пришлось дисквалифицировать, так как он смотрел на работу, пусть прекрасно сохранившимися, но явно буржуазными глазами.
Не случайно комсомольцы на октябрьских соревнованиях оставили позади многих мастеров, которые застыли, замерли, сделались однобокими специалистами, границей кругозора которых стал вал на стрельбище, а целью бытия — бумажная цель для стрельбы.
Советский снайпер должен иметь особенный глаз. Если иностранный снайпер работает, как автомат по истреблению людей, то наш сверхметкий стрелок должен видеть дальше мишени. Его глаз должен вроде лучей Рентгена пройти сквозь мишень, чтобы различить те пружины и винтики, которые крутят машину войны.
Полководцы Англии и Франции писали, что империалистическую войну выиграли «отборные сорвиголовы», одиночки, которых вырывал из общей массы и противопоставлял ей офицер. Оборонять огнем и сталью советские рубежи будет массовая армия индивидуальных бойцов. Такому массиву в будущей войне будет принадлежать заключительное слово.
Комментариев нет:
Отправить комментарий