Что читать | ТМ 1940-04

М. ФЕРТЕЛЬ

середине октября 1937 г. три советских ледокола — «Седов», «Малыгин» и «Садко» — упорно пробивали себе путь во льдах моря Лаптевых. Уходя от наступающей зимы, от надвинувшейся полярной ночи, от грозной перспективы дрейфа, корабли спешили укрыться в одной из бухт Ново-Сибирского архипелага.

Напряженно, с предельной мощностью работали машины, поглощая громадное количество угля. Запасы его таяли, а плотность льда с каждым днём нарастала.

До ближайшей земли — острова Бельковского — оставалось каких-нибудь 45 миль (примерно 80 километров). Желанный берег был совсем недалеко. Люди и машины напрягали последние усилия, чтобы достигнуть цели.

Однако на этом пути непреодолимой преградой встал сплошной барьер из старого, смёрзшегося льда. Продвигаться дальше было невозможно. И 23 октября ледяная стихия целиком завладела кораблями. С этого дня они шли уже не против льдов, а вместе с ними.

Одному из этих кораблей, ледокольному пароходу «Георгий Седов», суждено было вписать новую блестящую страницу в историю советской и мировой науки.

Ледокольный пароход «Георгий Седов» во льдах (апрель 1938 г.).

*

В течение первых десяти месяцев три ледокола дрейфовали вместе. Сначала, по воле льдов, гонимых восточными ветрами, их понесло на северо-запад, туда, где в 1893 г. начало дрейфовать судно Фритьофа Нансена, знаменитый «Фрам». Вскоре направление ветра изменилось, и корабли пошли на северо-восток, в неизведанные области Арктики. Здесь, уже в первые месяцы дрейфа, было сделано важное научное открытие, а именно: «закрыта» мифическая Земля Санникова.

Почти сто тридцать лет назад, в 1811 г., промышленник Яков Санников в поисках мамонтовой кости добрался до Ново-Сибирского архипелага. С острова Котельного он будто бы увидел на севере какую-то землю. До неё было примерно 25 вёрст, но путь к ней преграждала большая полынья.

В течение десятилетий Земля Санникова привлекала внимание полярных исследователей. Трижды пробивался к ней известный русский путешественник Толль. Два раза, в 1886 и 1894 гг., он издали «видел» эту землю и даже зарисовал контуры гор. При третьем его путешествии 1900—1903 гг. на судне «Заря», эта земля куда-то исчезла.

Севернее Ново-Сибирских островов дрейфовал «Фрам», вблизи этого района в 1913—1914 гг. проходили русские ледоколы «Таймыр» и «Вайгач», а спустя десять лет — норвежское судно «Мод». И ни одна из этих экспедиций Земли Санникова не видела.

Однако все же район севернее Ново-Сибирских островов был недостаточно исследован, и легенда о таинственной «земле» продолжала волновать полярных исследователей.

В декабре 1937 г. советские ледоколы около трех недель дрейфовали в районе предполагаемой земли и никаких признаков её не обнаружили. Столетняя легенда была окончательно развеяна.

*

2 марта 1938 г. три ледокола достигли крайней восточной точки своего длительного путешествия — 153° 26' восточной долготы. Это был поворотный пункт дрейфа. Здесь направление его круто изменилось, и корабли снова понесло на северо-запад.

Между тем на Большой земле предпринимались попытки вывести корабли из ледяного плена. В августе 1938 г. к трём судам, находившимся на 83-й параллели, успешно пробился ледокол «Ермак», завершив блестящий рейс в высокие широты. Он раздвинул льды перед дрейфующими кораблями и повёл их в обратный путь к родной земле.

Но «Седову» не повезло: у него сломался руль. Ледокол пошёл на буксире у «Ермака», а затем у «Садко», что сильно затрудняло их движение. Возникла опасность зимовки всех четырёх кораблей. Чтобы избежать этого, решено было повреждённое судно оставить для дальнейшего дрейфа. На борт «Седова» перегрузили запасы продовольствия, оборудование и научное снаряжение. Из многих добровольцев, пожелавших остаться на корабле, было выбрано пятнадцать наиболее здоровых и выносливых во главе с молодым капитаном, воспитанником ленинского комсомола, К. С. Бадигиным.

Герой Советского Союза К. С. Бадигин на капитанской мостике.

29 августа 1938 г. «Ермак», «Садко» и «Малыгин», дав прощальные гудки, ушли на юг. В суровом безмолвии Арктики остался, скованный льдами, один советский корабль.

«Друзья» седовцев.

*

Ледокол «Седов» не был специально снаряжён для научной экспедиции. Вся большая команда судна не имела в своём составе учёных-профессионалов. Комсомолец Виктор Буйницкий, возглавивший всю научно-исследовательскую работу, был только студентом Ленинградского гидрографического института. Тем не менее с самого начала самостоятельного дрейфа «Седова» и до его победного завершения научная работа не прерывалась ни на один день. И велась она с тщательностью и страстностью, присущей людям науки.

А работа была очень сложная и разносторонняя. Седовцы открывали миру ту часть Арктики, где ещё никогда не бывал человек. Они измеряли температуру и скорость ветра, давление атмосферы, толщину льда, глубину океана, ускорение силы тяжести...

Седовцы широко применили совмещение профессий. Буйницкий выполнял обязанности астронома, магнитолога и гидролога. Ему усердно помогали капитан Бадигин, машинист Шарыпов, повар Мегер, механик Токарев. Старший штурман Ефремов при отсутствии боцмана Буторина, кочегара Гетмана и матроса Гаманкова вёл гидрологические наблюдения.

Для производства магнитных исследований т. Буйницкому нужно было удаляться на 1—2 километра от ледокола, чтобы железная масса судна не оказывала влияния на приборы. Летом приходилось пользоваться резиновой лодкой, чтобы перебираться через большие разводья и полыньи. На месте, выбранном для наблюдений, сооружался ледяной домик, в котором устанавливалась аппаратура. В таком домике Буйницкий проводил по нескольку суток.

Герой Советского Союза гидролог В. X. Буйницкий в «магнитном павильоне».

Но особенно трудно было наладить измерение морских глубин. На корабле не было эхолота, не оказалось и специального глубоководного троса. Седовцы решили изготовить его из старых канатов. Это было в те дни, когда советская молодёжь готовилась к двадцатилетнему юбилею ленинского комсомола. Молодой экипаж дрейфующего судна взял обязательство во что бы то ни стало организовать к этой славной дате промеры глубин. На открытой палубе, в лютый тридцатиградусный мороз, при мерцающем свете фонарей «летучая мышь» работали не покладая рук Буторин, Гаманков, Мегер, Алфёров, Шарылов, Недзвецкий. Они расплетали толстый стальной канат и отдельные пряди его соединяли в длинный трос, который наматывался на лебёдку. Но первые тросы при опускании их под воду обрывались и тонули. Приходилось всю работу начинать сначала. Всего таким способом было изготовлено 14 тыс. метров стального троса. В конце концов седовцы добились цели и с честью выполнили своё комсомольское обязательство: они стали измерять арктические глубины. При этом на тросе опускался в недра океана особый прибор — батометр. Он также выполнял две «обязанности»: измерял температуру поды на определенных глубинах и брал образцы её с собой наверх.

Седовцы внимательно изучали разнообразную жизнь Арктики. Они записывали свои наблюдения полярных сияний, они наблюдали морских животных, отмечали в своих дневниках все встречи с представителями пернатого мира, брали пробы планктона, т. е. мелких растительных и животных организмов, живущих в воде.

Многочисленные и разнообразные исследования седовцев могли представить интерес для науки лишь при том условии, если точно известно, где, в каком месте они сделаны. Вот почему седовцы использовали каждую возможность, чтобы произвести астрономические наблюдения. В долгие полярные ночи звезды, а летом солнце позволяли дрейфующему экипажу каждый раз весьма точно определять свой «адрес», который немедленно передавался по радио на Большую землю.

*

Размеренно текла жизнь на корабле. Ровно в семь часов утра происходил подъем, в восемь часов — завтрак, затем до полудня выполнялись научные и судовые работы. В полдень — обед, после него мёртвый час. В семнадцать часов команда ужинала, и затем до вечернего чая снова шла работа. Вечером в кают-компании при тусклом свете керосиновых ламп велась политработа, занятия по самообразованию, проходили часы досуга и развлечений.

Этот распорядок иногда внезапно нарушался льдами, поведение которых трудно было заранее предугадать. Неожиданно ледяные поля давали трещины и приходили в беспорядочное движение. Огромные льдины набегали друг на друга, сокрушая все на своём пути. Наступали томительные часы. Корабль сжимался, трещал, скрипел. Казалось, вот-вот его постигнет печальная участь «Челюскина».

В эти часы объявлялся аврал. Экипаж энергично отстаивал свой ледокол и помогал ему выдерживать бешеный натиск льдов. В трюме поперёк судна седовцы поставили мощные брусья, которые усиливали сопротивляемость корпуса. Но отважная команда не ограничивалась этим — она прибегала и к активной «противоледовой обороне». Нагромождения льдов, угрожавшие «Седову», взрывались аммоналом. При этом заряды были весьма внушительные, весом в 30—50 килограммов.

За время дрейфа седовцы пережили сто пятьдесят три сжатия, угрожавшие раздавить ледокол. И каждый раз команда готова была перейти на лёд, где постоянно находился аварийный запас продовольствия.

Огромные, нагромождённые друг на друга глыбы льда блестят на солнце. Недавно здесь было сжатие.

Научной работе и сохранению судна — этим двум задачам, которые страна поставила перед седовцами, — целиком были подчинены воля и энергии молодого, крепко спаянного коллектива.

Седовцы не были оторваны от своей родины. Каждый день с ними говорила Советская страна. Они слушали последние известия по радио, принимали концерты, программу которых сами предварительно заказывали. С ними часто беседовали родные и друзья, товарищи по работе. С ними говорил всесоюзный староста — М. И. Калинин. И огромной радостью наполняли их сердца горячие слова приветствий товарищей Сталина и Молотова. Во мраке полярной ночи, вдали от Большой земли, седовцы постоянно ощущали любовь, внимание и заботу, излучаемые могучим, всепроникающим прожектором — родиной.

Вот почему им удалось проделать на протяжении 5650 километров дрейфа громадную по объёму и исключительную по своему научному значению работу.

За время дрейфа седовцы выполнили 5016 метеорологических наблюдений, около 500 определений местонахождения судна, 78 исследований элементов земного магнетизма, 43 гидрологические станции, 38 измерений глубины океана; через каждые 15 миль дрейфа они измеряли ускорение силы тяжести. К этим исследованиям следует добавить огромное количество записей, дневников, анализов и других материалов, отражающих богатую и разнообразную жизнь Арктики.

Таков научный багаж, с которым вернулись седовцы на Большую землю.

Пламенный привет героям седовцам! (Репродукция с плаката художника А. Волошина.)

*

В настоящее время богатейшие материалы, собранные героической экспедицией, тщательно разрабатываются советскими научно-исследовательскими институтами. Результаты этой работы будут весьма плодотворны для ряда отраслей науки.

Так, например, измерения ускорения силы тяжести дадут возможность более точно определить форму Земли и, кроме того, позволят судить о геологии дна Северного Ледовитого океана. Наблюдения над элементами земного магнетизма послужат для уточнения магнитных карт, которыми пользуются штурманы морских и воздушных кораблей. Промеры глубин океана дадут картину рельефа морского дна.

Однако уже сейчас материалы дрейфа «Седова» пролили яркий свет на две важнейшие проблемы, связанные с превращением Великого Северного морского пути в нормально действующую магистраль.

Первая проблема, привлекающая внимание учёных всего мира, — это наблюдаемое в течение последних двадцати лет потепление Арктики. Как известно, дрейф «Седова» проходил почти параллельно дрейфу «Фрама», но севернее его, т.е. ближе к полюсу. Сравнение обоих дрейфов показывает, что изменилось в Ледовитом океане за последние сорок пять лет.

Метеорологические наблюдения седовцев, характеризующие климат центральной Арктики, свидетельствуют о продолжающемся процессе потепления на этой холодной окраине Земли. Иногда в суровой Арктике стояла более тёплая погода, чем центральных и даже южных областях Советского Союза. Когда, например, в Москве свирепствовали жестокие 36-градусные морозы, а в Одессе было 26° ниже нуля, в тот же самый день термометр «Седого» показывал 2° тепла.

Процесс потепления Арктики характеризуется и другими фактами. Наибольшая толщина льда, измеренная Нансеном, составляла 3,65 метра, в то время как у седовцев она не превышала 2,18 метра. Льды, сковавшие «Седов», проходили Арктику вдвое быстрее, чем льды «Фрама». Максимальная температура воды, обнаруженная седовцами на глубине 400 метров равна 1,82°; Нансен отметил максимальную температуру 1,13° на глубине 325 метров.

Эти и другие данные свидетельствуют о том, что потепление носит устойчивый характер. Во всяком случае, признаков перелома в этом процессе, наблюдаемом целый ряд лет, не обнаружено.

Полярный бассейн интенсивно разгружается от тяжёлых, медленно дрейфующих льдов. Граница их постепенно отодвигается к северу.

Вторая проблема, имеющая огромное научное и практическое значение, — это открытие новых законов движения льда.

Ещё Нансен установил, что скорость дрейфа льда зависит от скорости ветра. Произведённые Нансеном наблюдения показали, что льды движутся приблизительно в пятьдесят раз медленнее, чем ветры, которые вызывают это движение.

Нансен открыл и другую закономерность, касающуюся направления дрейфа. Оказывается, линия движения льдов идёт вправо от направления ветра, под углом в 30—40° к нему. Это объясняется тем, что на льды влияет отклоняющая сила вращения Земли.

Изучение материалов дрейфа «Седова» позволило проф. Н. Зубову открыть новый, весьма важный закон движении льдов. Как известно, атмосферное давление не есть нечто постоянное, оно колеблется в известных пределах даже в одной и той же точке земной поверхности. Линия, соединяющая точки одинакового атмосферного давления, называется изобарой. По одну сторону от этой линии располагается область повышенного давления, а по другую — область пониженного давления. Проф. Н. Зубов установил, что дрейф льдов направлен по изобарам, причём область повышенного давления атмосферы находится справа от движения льдов.

Таким образом, перемещение льдов в Центральном Полярном бассейне полностью характеризуется распределением областей повышенного и пониженного давления атмосферы.

Этот закон позволяет делать прогнозы ледовой обстановки в Арктике, т. е. заранее предвидеть, как будут дрейфовать льды. В частности, такой прогноз сделан на 1940 г.

Пользуясь новым законом, проф. Н. Зубов сделал очень интересный вывод. Он определяет, например, в каком месте Ледовитого океана следует начать дрейф судна, чтобы прийти вместе со льдами к Северному полюсу. Таким местом, по расчёту проф. Н. Зубова, является море Бофора, находящееся в восточной части Ледовитого океана.

Так научные достижения седовцев получают сразу чисто практическое применение.

*

Жизнь и работа седовцев на дрейфующем корабле, как и знаменитая папанинская эпопея, представляют яркий образец отваги, беззаветной любви к родине и большевистского служения науке людей сталинской эпохи. Недаром в дни триумфального возвращения героического экипажа «Седова» на родную землю известный американский полярный исследователь Вильялмур Стефанссон писал: «Даже если советские люди попадают поневоле в длительный дрейф, они умеют использовать свой энтузиазм, свою преданность науке в интересах человеческого прогресса».

Вот почему большой интерес вызывает книга, которая подробно, месяц за месяцем, рисует обстановку дрейфа, условия жизни на судне, научную работу экипажа, его борьбу со льдами, его часы отдыха и учёбы. Такая книга выпушена издательством Главсевморпути. Называется она «Двадцать семь месяцев на дрейфующем корабле. «Георгий Седов».

Книга открывается вступительной статьёй дважды Героя Советского Союза И. Д. Папанина «Сталинская вахта», в которой рассказывается о значении героического дрейфа.

Далее в пятнадцати сжатых очерках даётся облик отважных полярников.

В двух небольших статьях рассказывается биография легендарного корабля и история его дрейфа. Центральное место в книге — половину объёма её — занимает раздел «Жизнь на дрейфующем корабле». Здесь собраны интереснейшие материалы — весь «радиообмен» между «Седовым» и Большой землёй за все время дрейфа: разговоры по эфиру, информационные радиограммы, статьи, приветствия. Книга заканчивается обстоятельной статьёй проф. Н. Зубова «Что даёт науке дрейф корабля «Георгий Седов».

Обширные материалы, собранные в книге, представляют несомненный интерес для широких читательских кругов.

Книга «Двадцать семь месяцев на дрейфующем корабле «Георгий Седов» издана хорошо, на прекрасной бумаге и иллюстрирована интересными фотографиями.