Автор
помещаемого фантастического очерка «№ 699» не претендует на техническое
обоснование в нем своей фантастической машины. Цель очерка — пропагандировать
идею «летающего автомобиля», над осуществлением которой работает автор. Здесь
показано на наглядных примерах преимущество этого необычайного вида транспорта.
На этот раз
совещание в Московском автоклубе было на редкость бурным и грозило затянуться.
Обсуждался не совсем обычный вопрос: предстояли международные автомобильные
гонки, в которых многие из присутствующих водителей и конструкторов должны были
принять участие.
Маршрут гонок был
уже утвержден, каждый из участников совещания имел на руках карту маршрута и
брошюрку с правилами соревнования. Но не эти вопросы волновали собравшихся.
Дело в том, что спортивный комиссар Воронцов, приехавший из Парижа со съезда,
на котором утверждались правила гонок, сообщил, что, кроме уже известных машин,
в гонках будут принимать участие новейшие скоростные машины, построенные
специально для соревнования. Сведения об этих машинах держатся в строжайшем
секрете, но, судя по некоторым отрывочным сообщениям иностранной прессы, речь
идет о сверхмощных автомобилях больших скоростей с авиационными моторами. Одна
из машин — итальянская, вторая принадлежит немцам.
Тот, кто хоть раз участвовал в спортивном состязании, знает, как неприятно действует это ожидание встречи с еще неизвестным соперником, этот покров тайны, за которым скрывается противник. Какие неожиданности принесет он с собой? Какова его сила? В чем его слабости, знание которых позволило бы одержать победу?..
Сразу же после
того, как спортивный комиссар закончил свое официальное сообщение, в зале
поднялся шум. Конструкторы и водители, перебивая друг друга, открыли оживленную
дискуссию, строя всевозможные догадки и предположения о таинственных машинах...
Кто-то сбегал в
читальню и принес кипу иностранных автомобильных журналов. Они пестрели
короткими, но яркими сообщениями рекламного характера.
«Закончены
испытания гоночного автомобиля «Шварц-Тейфель», — крикливо сообщал германский
автомобильный журнал. — Немцы могут спать спокойно: эта сверхмощная машина не
имеет конкурентов». Рядом с текстом было помещено рекламное изображение
автомобиля. Судя по рисунку, он оправдывал свое название «Черного дьявола» и
несся с такой бешеной скоростью, что походил на летящую пулю, снятую
киноаппаратом.
В таких же
хвастливых тонах, но более подробно расписывали свои новые «гениальные
конструкции» итальянские журналы.
Споры разгорелись
с еще большей страстью. Теперь в голосах некоторых спорщиков сквозили нотки
беспокойства и предвзятого страха перед сверхмощными конкурентами. Многие
водители горячо доказывали, что именно на мощных машинах можно наверняка
выиграть гонки.
Когда крики
спорщиков стали несколько утихать, в разговор вмешался ровный голос молодого
человека, до сих пор не принимавшего участия в спорах. Это был известный в
узких кругах авиаконструктор Холодов, один из участников предстоящего
соревнования. Сдержанный не по годам, он умело завладел вниманием, и его
спокойные слова скоро освежили разгоряченных спорщиков.
Он говорил, что
гонки на столь значительное расстояние проводятся впервые, что маршрут проходит
по сильно пересеченной местности, а в таких условиях, кроме скорости, большую
роль будет играть проходимость машины.
— Всмотритесь
хорошенько в маршрут, — сказал он: — тут будут и горы с крутыми заворотами, и
болотистые участки, и пески, и малопроезжие, запущенные дороги. Все это не
особенно выгодно для сверхмощных машин. Ведь они отличаются большим весом, а
значит, и большей нагрузкой на квадратный сантиметр опорной поверхности колес.
Значит, на всех этих участках они будут менее поворотливы и будут вязнуть
больше других. В таких условиях надо найти какую-то, может быть, совершенно
новую и оригинальную конструкцию. Спору нет, может быть, немцы неплохо
построили своего «Шварц-Тейфеля», отделав в нем каждую мелочь. Однако почему вы
думаете, что наши советские конструкторы не способны на свое собственное, гораздо
более смелое решение задачи? Многие из наших машин тоже будут показаны на этом
соревновании впервые, и еще рано судить об их качествах.
В тоне молодого
конструктора чувствовались спокойствие и обоснованная уверенность в своих
силах. Эта уверенность передалась и другим участникам совещания. Уходя из
клуба, они уже не чувствовали навязчивого страха перед неизвестными
конкурентами и уносили в себе только острое желание, чтобы скорей прошли
немногие дни, оставшиеся до гонок.
*
Париж. Уже
полчаса дается старт сотням машин — участникам соревнований. Десятки тысяч
зрителей расположились на трибунах по всему полю и вдоль стартовой дорожки.
Машины выпускаются по одной с интервалами в несколько секунд.
Около судейской
трибуны нервно похаживает спортивный комиссар Воронцов. Он поминутно оглядывает
подъезжающие к старту машины и взволнованно переговаривается с представителем
полпредства. Из тридцати заявленных от Советского Союза машин на старт явилось
двадцать девять.
— Нет этого
чудака Холодова, — говорит Воронцов, в сотый раз поглядывая на часы. —
Понимаешь, вчера вечером в его машине оказалась сломанной одна ответственная
часть. Вот он и ждет самолета с деталью, — ее срочно выслали из Москвы. Надо
же, чтобы так не повезло!.. В Москве машина прошла все испытания. Если бы
только она успела!..
«Машина номер 699
— подготовиться к старту!» объявили по радио.
Воронцов, не
закончив фразы, побежал к трибуне, что-то коротко сказал председателю жюри и,
вскочив в свой автомобиль, покатил в сторону гаражей, расположенных на
противоположном конце поля, где ожидал запасной части Холодов.
Холодов читал
газету, сидя у раскрытых ворот гаража. Он был почти спокоен. Вызов своей машины
слышал. Считает, что может стартовать еще в течение часа после вызова, если
будет доставлена нужная деталь. Самолет с деталью вылетел из Москвы, у него с
ним радиосвязь...
Действительно, из
кабины автомобиля, стоявшего в гараже, вышел один из помощников Холодова и
молча подал последнюю радиограмму с самолета: «Через десять минут будем в
Париже, — прочел Холодов. — Высылайте за деталью на аэродром».
До аэродрома —
пять-шесть минут езды. Комиссар, захватив механика, очутился на аэродроме
раньше, чем самолет закончил посадку. Прошло не более двадцати минут, когда
комиссар снова подъезжал к гаражу Холодова, на ходу помогая механику
распаковывать ящик с запасной деталью. В гараже все было готово к ремонту.
Прошло еще
несколько минут, и зрители, уже собиравшиеся расходиться, были изумлены
появлением на стартовой дорожке какой-то запоздавшей машины весьма странного
вида.
— Номер 699, —
крикнул судья, — вы задержались на сорок пять минут. Последняя машина ушла
десять минут назад!
— Вы потеряли
сорок пять минут, — повторил Воронцов, подбегая к машине Холодова перед самым
стартом: — не забудьте, что ваше время началось с момента первого вызова.
Холодов улыбнулся
и переключил скорость. Ветер отнес его ответ в сторону.
Машина рванулась
и через несколько секунд скрылась за рядами людей. Но Воронцов поплатился за
свой прощальный разговор с Холодовым. Не успел он проводить взглядом скрывшуюся
машину, как на него налетела целая стая корреспондентов. Защелкали аппараты,
замелькали блокноты...
— Почему
автомобиль 699 такой странной формы?
— Скажите, чем
лучше трехколесная система?
— Что это за
«плавники», по краям кабины?
— Что за странная
одиночная фара на носу машины?
— Почему мотор
установлен сзади водителя?
 |
| — Почему эта машина такой странной формы? |
Только с помощью
нескольких членов жюри комиссару удалось спастись от этой атаки. Он залез в
свою машину и, издавая непрерывные гудки, с трудом выбрался из толпы. На
прощанье Воронцов приоткрыл дверцу и крикнул:
— Всего хорошего!
Скоро вам все будет ясно!
*
Дорога зигзагами
поднимается на гору. Водители машин хорошо знают, как действуют на нервы эти
подъемы, когда нельзя использовать и половины возможной скорости из-за частых
поворотов и когда за долгий путь по склону машина подымается только на два-три
десятка метров.
Но вслед за
подъемом начинается спуск с горы — это тоже зигзаги, и их не меньше. Дорога
сбегает в долину. Каждый раз с поворота видна вся долина, река, мост через нее,
кажущийся сверху игрушечным. Добрая половина участников растянулась на этом
пути, проклиная повороты и зигзаги, когда Холодов подъезжал к перевалу...
«Где-то здесь
должен быть прямой участок», подумал Холодов.
Он нажал гашетку
на штурвале управления. Тотчас же перед ним на доске приборов осветился
небольшой экран. Это было одно из замечательных усовершенствований машины —
телевизор, дающий возможность увидеть предстоящий путь. Несколько поворотов
вариометра — и на экране один за другим
стали появляться изображения подъема, усеянного автомашинами. Проследив по
экрану свой ближайший путь, Холодов наметил прямой, ровный участок, вслед за которым
начинался более крутой подъем.
 |
| Перед Холодовым на экране проходил весь предстоящий путь. |
— Кстати, здесь
же и контрольный пункт, — пробормотал Холодов, увидев на экране фигуры
контролеров по. краям шоссе. — А следующий пункт только после спуска, у
моста... Что же, подходит время преподнести сюрприз.
Едва машина
выбралась на намеченный участок, Холодов нажал несколько рычагов, и вот к шуму
мотора постепенно стал примешиваться какой-то знакомый звук... Впереди машины
засверкал металлический диск. Скорость заметно увеличилась. По краям кабины,
выдвигаясь на глазах, выросли металлические плоскости — крылья...
...Контролеры,
стоявшие по сторонам дороги, с изумлением наблюдали автомобиль, который,
приближаясь к ним с бешеной скоростью, на ходу менял формы. Они едва успели
рассмотреть его гоночный номер — 699, громадными черными цифрами написанный на
желтой табличке, но для этого им уже пришлось задрать свои головы кверху:
диковинная машина легко оторвалась от земли и стала набирать высоту, оставляя
под собой изгибы дороги, подъем в гору, перевал...
 |
| Странный автомобиль с выросшими по краям крыльями легко оторвался от земли и поднялся в возоух. |
Когда машина
опустилась по ту сторону горного кряжа, Холодов поздравил себя с успешно
законченным перевалом.
— Треть
участников осталась позади... Надо узнать, что делают передние.
*
Включив
радиостанцию, Холодов услышал, что лидер пробега «Шварц-Тейфель» прошел пункт №
37, в ста километрах впереди. Спустя десять минут после него через этот пункт
прошло еще несколько машин.
«Посмотрим, как
они себя чувствуют», подумал Холодов и снова включил экран телевизора. Вот
проступили контуры шоссе за 37-м пунктом и на нем маленький силуэт автомобиля,
поднимающего за собой густые вихри пыли. Несколько увеличив изображение,
Холодов без труда узнал «Черного дьявола» — лидера гонок.
Судя по карте,
«Шварц-Тейфель» проходил тяжелый участок пути, и его скорость показалась
Холодову рискованной. «Ты, приятель, плохо ориентируешься в местности», подумал
Холодов. Повернув вариометр, он увидел группу деревьев, за которую резко
сворачивала дорога, проходящая над крутым обрывом реки. Как раз за поворотом
виднелось какое-то нагромождение, застрявший грузовик, подвода...
«Здесь он
разобьется», мгновенно подумал Холодов, и тотчас же его правая рука легла на
ключ радиотелеграфа: «Машина № 50... № 50... № 50...»
На доске приборов
вспыхнула лампочка: значит, «Шварц-Тейфель» принял позывные.
— Вам грозит
опасность, — предупреждал по радио Холодов: — в пятнадцати километрах от вас
шоссе занято. Осторожнее!..
Взглянув на
экран, Холодов увидел, что предупреждение подействовало: пыльный вихрь,
несшийся за машиной, заметно уменьшился. Приближаясь к повороту,
«Шварц-Тейфель» пошел еще медленнее и наконец остановился.
Но и сам Холодов
уже приближался к опасному повороту. Пора было позаботиться о самом себе.
Выбрав подходящий для взлета участок, Холодов снова включил авиационный винт,
выдвинул плоскости, и через несколько минут автомобиль оторвался от дороги. Все
участники соревнования остались позади. Последний соперник — «Шварц-Тейфель» —
все еще стоял у поворота, к которому Холодов приближался со скоростью быстро
летящего спортивного самолета. Убрав газ, Холодов низко прошел над поворотом
дороги и теперь уже в натуру увидел застрявшую подводу, залезший в канаву
грузовик и сверкающего кожей водителя «Шварц-Тейфеля».
Вся эта картина
промелькнула перед Холодовым в несколько секунд. Этого было, однако,
достаточно, чтобы разглядеть и запомнить обращенное к нему искаженное злобой и
изумлением лицо водителя «Шварц-Тейфеля». Холодов ясно прочел в его взгляде,
что будь у этого человека возможность, он сделал бы все, чтобы сбить летящий
автомобиль, уничтожить его, превратить в дымящиеся обломки...
Это выражение
бессильной ярости окончательно утвердило у Холодова уверенность в победе. Он
ощутил непередаваемое чувство слитности со своей замечательной машиной, для
которой не существует препятствий и случайностей. С удивительной четкостью он
управлял теперь своим летающим автомобилем, пролетая над всеми трудными
участками и снижаясь у контрольных пунктов.
Ему вспоминались
годы работы над своей машиной, обидное недоверие, скептицизм специалистов,
всевозможные препятствия и огорчения... Но над всем этим стоял, затеняя собой
все, тот, кто, не будучи сам специалистом в этой области, первый поверил в
смелые замыслы молодого человека. И на всю жизнь запомнились Холодову его
слова: «Если вы большевик, то сумеете доказать свою правоту, не страшась
трудностей...»
— Ну, хватит,
товарищ, размечтались, — оборвал себя Холодов с привычной иронией. — Смотрите
внимательнее, пора на землю. Вот снова контрольный пункт.
*
В этот день
вечерние газеты всех городов вышли с запозданием. «Таинственный лидер»,
«Необычайная машина ведет гонки», «Летающий автомобиль Советского Союза» —
такими заголовками пестрели газеты. Под этими заголовками сообщалось, что на
самом трудном участке пути машина Холодова выиграла шесть часов и оторвалась от
других на тысячу двести километров.
Газета «Спорт» с
обычной для нее высокопарностью сообщала, что уже вылетел ее корреспондент,
известный под псевдонимом «Ртуть». Он летит на скоростном самолете, пересекая
маршрут гонок, увидит «советскую диковинку» и немедленно раскроет тайну
летающего автомобиля...
*
Холодов
заканчивал заправку машины горючим, когда к нему, запыхавшись, подбежал человек
в кожаном шлеме с пилотскими очками, съехавшими на затылок. Человек на бегу
вытаскивал из футляра «лейку», пытаясь в то же время достать блокнот из
болтавшейся сбоку сумки.
— Превосходно!
Таким я и ожидал вас увидеть! Сила и мощь затейливо переплетаются с простотой и
скромностью! — льстиво выкрикнул
репортер, пытаясь одновременно прицелиться «лейкой» в машину Холодова.
— Вы, кажется,
хотите ознакомить меня с отличными качествами вашего аппарата? — спросил
Холодов, следивший за всеми движениями репортера. — Разрешите мне его на
минутку...
Он взял из рук
несколько растерявшегося репортера «лейку» и протянул стоящему рядом судье
пробега:
— Будьте добры,
верните эту вещь гражданину, но, пожалуйста только после того, как я отсюда
уеду.
Холодов уселся
было в кабину самолета, но, словно вспомнив что-то, обернулся к корреспонденту:
— Вы оставили
свой самолет на полянке по ту сторону поселка. Вам надо бы вернуться к нему, а
то ваш пилот, кажется, заснул, и любознательные ребятишки могут что-нибудь
повредить в вашей машине.
— Кто вам это
сказал? — растерянно пробормотал корреспондент.
— Я это вижу, —
отвечал Холодов. — Да, так и быть,
поглядите сами.
Корреспондент
торопливо нырнул головой в кабину и замер, увидев на экране знакомую лужайку,
на которой стоял самолет, окруженный ватагой ребятишек.
— Вас интересует,
где летчик? — спросил Холодов. — Всмотритесь, вон он лежит под крылом. Вы,
вероятно, замучили беднягу: он спит, как младенец… Но что это с вами? — спросил
он, заметив гримасу боли, с которой корреспондент вдруг отскочил от машины.
— А-а, понимаю.
Кажется, мой Аркадий Павлович вас несколько нелюбезно принял. Что поделаешь, он
у меня строговат, не любит посторонних. Познакомьтесь — «Аркадий Павлович», так
мы прозвали нашего «автоматического пилота». В полете он безошибочно ведет
машину по нужному курсу, а во время стоянок он не менее отличный сторож, так
как по его жилам течет электрический ток. Вам захотелось мимоходом ознакомиться
с машиной и потянуть за сектор газа, но Аркадий Павлович не разрешил этого
сделать, как и не разрешит никому без моего ведома... Ну, а пока...
Холодов взглянул
на часы и включил мотор:
— Простите, у
меня нет больше времени для беседы с вами. Однако на прощанье я просил бы вас в
своем отчете сделать маленький вывод из всего виденного. «Шварц-Тейфель»,
который так расхваливали в вашей прессе, оказался битым советской машиной. Не
мешало бы кому следует понять, что, если любые «черные дьяволы», или
коричневые, или еще какие-нибудь захотят испытать нас в более серьезном
соревновании, результаты окажутся такими же...
*
Гонки
заканчивались. Еще один горный кряж, пески, лесной массив с дорогами,
запущенными после дождей... Во всех этих местах Холодов поднимал свой
автомобиль в воздух, выпрямлял путь, пролетал тяжелые участки и проходил по
земле только контрольные пункты.
Все газеты
пестрели заголовками о сенсационном финише летающего автомобиля. Следующая за
ним машина пришла только через тринадцать часов. Холодов выиграл две тысячи
пятьсот километров пути...
Газета «Спорт»
вышла с обширным сообщением своего корреспондента. Неугомонный Ртуть выжал все,
что мог из встречи с Холодовым.
«Я имел
возможность два раза увидеть это «чудовище», писал Ртуть. — В первый раз я
нагнал его за перевалом в маленьком городке. Уже стемнело, когда я прямо с
аэродрома подъехал к базе для гонщиков. Взволнованный администратор, путаясь,
рассказал мне, что действительно в одном из гаражей стоит «весьма странная
машина за № 699», что он никого не ожидал, так как «Шварц-Тейфель» должен
прийти только через семь-восемь часов, что шофер странной машины потребовал от
него ключи отдельного гаража, вкатил туда машину и заперся. Администратор
проводил меня к гаражу, и я прождал около часа, пока наконец ворота гаража
открылись. Однако рассмотреть что-либо было невозможно. Кругом было совершенно
темно, а яркий луч света, исходивший из носовой фары машины, слепил глаза и не
давал возможности ее увидеть. Странная машина быстро выехала на шоссе и пропала
в темноте. Я вскочил в свое авто и погнал шофера к городской заставе. Я
рассчитывал увидеть картину взлета этой дьявольской штучки. Я учел, что шедший
сегодня дождь испортил земляное шоссе за городом, и машина вряд ли захочет
ночью скользить и вязнуть по размокшим колеям, когда имеет возможность миновать
этот участок по воздуху. Я не ошибся.
К счастью,
местный шофер вывез меня к заставе кратчайшим путем, опередив диковинную
машину. Мы попали вовремя. Яркий свет фары стремительно приближался, и как раз
перед нами машина, собираясь взлететь, раскрыла лопасти пропеллера... Невинная
осветительная фара на носу машины оказалась втулкой воздушного винта. Лопасти
его были искусно убраны в специальные люки на крыле. По краям кузова выросли
плоскости. И когда машина поднялась в воздух, мы увидели в ночном небе
очертания, напоминающие скоростной самолет. Даже задняя часть кузова вполне
соответствовала хвостовой части самолета с рулями и стабилизатором».
Так передавал
Ртуть свои впечатления о первой ночной встрече с Холодовым. Расписывая свою
вторую, дневную встречу, корреспондент не менее подробно рассказал о машине
все, что он только успел заметить. Он отметил кстати, что в своем «наземном
состоянии» машина занимает немного места и может пройти по улицам любого
города, как и всякий автомобиль, не нарушая тишины и порядка.
Что же касается вывода, который Холодов просил на прощанье передать читателям газеты, то корреспондент счел более удобным не приводить его в своей статье. Впрочем, этот вывод читатели сумели сделать и без его помощи.
Комментариев нет:
Отправить комментарий