Три плавки

Л. ЖИГАРЕВ

Круглые сутки горят ярко-белым неугасающим пламенем сталеплавильные печи. В горниле мартена властвуют сверхвысокие температуры, которые рождают сталь.

Подойдите поближе к заслону печи, взгляните через синее стекло. Вы видите раскаленные добела куски металла, торчащие как одинокие утесы, и окруженные со всех сторон хаосом огня. Вы видите, как плавится металл, как эти белые, массивные куски поглощаются пламенем. Вы воочию ощущаете всю огромную силу тепла собранных вместе миллионов калорий.

Создание стали не прекращается ни на секунду. Химия хозяйничает в печи. Под действием тех же сверхвысоких температур в мартене протекают бурные реакции. Будущая сталь освобождается от вредных примесей. Углерод выгорает и с дымовыми газами уносится в атмосферу, сотни и тысячи градусов высокой температуры умерщвляют собратьев углерода — фосфор, кремний. Они в виде шлака всплывают на поверхность, и освобожденная сталь расплавленной массой устремляется вон из мартена.

День и ночь плавится сталь. И только два раза в сутки люди открывают мартен, только дважды за 24 часа печь освобождается от созревшего металла.

И так изо дня в день, из года в год. Два — это норма, закон, традиция.

Технологический процесс в мартене — сложный и затяжной процесс. Он отстоялся годами, и все же, как только эхо удара отбойного молотка знаменитого забойщика дошло до цехов Дзержинки, традиции поломались.

Теперь на заводе говорят, что начальник сталеплавильных печей Гранберг возглавил стахановское движение сталеваров мартена. Выглядело это на деле так: перед старыми металлургами и лучшими производственниками Гранберг поставил неожиданную задачу:

— Надо нам понять самим и надо, чтобы поняли все рабочие, что печь, которая всю жизнь варила сталь 12 часов, даст эту сталь в 10 часов. Надо резко увеличить съем стали с 1 кв. метра пода. Это будет началом рекордов!

Надо знать всю силу и живучесть традиций в металлургии, чтобы полностью прочувствовать другую силу, высвобожденную забойщиком Стахановым. Ведь старый мастер Алексей Дегтярев, который 25 лет работал на заводе, на глазах которого строились первые большие мартены, быть может этот мастер впервые за свою долголетнюю жизнь стал проверять самого себя.

Тысячи рабочих ежедневно проходят вдоль большой заводской стены металлургического гиганта им. Дзержинского. Огромные надписи с именами лучших стахановцев завода нарисованы на этой стене.

А раньше, немногим раньше, кто из людей смел подвергать сомнению «честность» строго мастера. Если раньше Алексей Дегтярев давал плавку за 12 часов, значит, так и надо, это закон, тому порука — годы опыта за плечами старого рабочего.

А теперь... Теперь Алексей Дегтярев начал во всем сомневаться. То, что раньше казалось ему, нерушимым, предписанием к неуклонному исполнению, — подвергалось проверке. Дегтярев передумывал все наново. И вместе с ним думали Гранберг, комсомолец инж. Василевич, рабочие, специалисты — молодые и старые.

Дегтярев первым опрокинул нормы, первым решил задачу, первым поставил рекорд. И это было победой всего цеха, плодом работы всех плавящих сталь.

Вернемся к мартеновской печи. Вспомним, что высокие температуры — живительное семя, оплодотворяющее мартен. Неправильный! тепловой режим или падение температуры удлиняют процесс выплавки стали. Чем интенсивнее горение, чем больше тепла, чем меньше вынужденных промежутков, вызывающих похолодание печи, тем быстрее плавится сталь.

Сократить «холодные промежутки», дать тепло, дать максимум градусов — вот о чем напряженно думал Дегтярев.

Прежде чем загрузить мартен рудой, железным ломом и другими материалами, из которых выплавляется сталь, рабочие подготовляют печь. Происходит «заправка», во время которой печь остывает. Это один из тех холодных промежутков, когда подача топлива прекращена и пульс мартена перестает биться.

Заправляя печь, рабочие засыпают подину мартена доломитом, чтобы заровнять выбоины, образующиеся от вредного действия кремния. Эту работу, как оказалось впоследствии, можно выполнять и на полном ходу печи. Раньше об этом не думали. Дегтярев с одобрения инженеров цеха начал заправлять печь, не прикрывая ее хода. Рабочие, поддерживая своего мастера, усилили темпы засыпки доломита в печь, сэкономив на этой работе 10 минут. Не так были значительны эти минуты сами по себе. Ценно было то что к самому тяжелому моменту — завалке печи шихтой — мартен приходил с большим накоплением тепла.

После заправки, когда печь подготовлена, ее заваливают шихтой. Мы еще вернемся к этому, а пока скажем, что помыслы Дегтярева были направлены на то, чтобы всячески ускорить время расплавления шихты в мартене.

Под печью № 13 стоят вентиляторы. Вдувая воздух, они создают более высокие температуры в печи, чтобы лучше и быстрее сгорало топливо.

Вентиляторы почти бездействовали. Кое-кто утверждал, что слишком высокие температуры вредны для здоровья мартена. Другие рассуждали более просто: «...и без вентилятора сталь давали».

Дегтярев попробовал: вентиляторы были пущены в ход. В мартен стали насильственно вдувать воздух, и это «принудительное дутье» резко усилило тепловую работу печи. Вентиляторы подарили новых 3 миллиона калорий тепла в час, и это было еще одним вкладом сталеваров в хранилище высоких температур.

Найдя три миллиона и пустив их в дело, Дегтярев не успокоился. Не только вентиляторы решали задачу. Все свое внимание Дегтярев переключил на весь комплекс теплового режима, по-прежнему преследуя одну цель — держать температуру, дать тепло, сократить до минимума холодные промежутки.

Газы питают печь теплом. Газы — топливо мартена. Весь завод опоясывают два гигантских трубопровода, по которым идут газы от доменных и коксовальных печей. В мартеновской печи эти газы используются своеобразно и очень остроумно. Представитель домен, доменный газ, вместе с посланцем коксовальных печей попадает в регенератор. Регенератор состоит из гигантских похожих на пчелиные соты клеток, выложенных огнеупорным кирпичом. Эти кирпичи, «насадка», встречают холодные газы огромной температурой.

Насыщенные тысячеградусным жаром кирпичи регенератора отдают большую часть своего тепла пришельцам из газопровода, и подогретые газы устремляются в печь.

Мартен имеет две лары регенераторов, соединенных клапанным устройством. Газ из трубопровода, повинуясь механизмам, поочередно проходит в печь то через один, то через другой регенератор. В одном из них газ отбирает теплоту у насадки, идет в печь, сгорает и в виде сильно нагретых дымовых газов уходит через другой регенератор, кирпичи которого успели остыть. Здесь газы вновь накаляют насадку, с тем чтобы новые холодные газы могли набраться тепла. Чтобы дать время насадке нагреться, сталевары не сразу выпускают дымовые газы в атмосферу. Путь им преграждает металлическая заслонка — шибер. Подымая заслонку выше или ниже, сталевар либо пропускает газы несколько быстрее, либо задерживает их в сотах регенератора.

Газы поступают из печи непрерывно и нагревают насадку с огромной быстротой. Сталевар смотрит на контрольные приборы. Температура в регенераторе растет с большой скоростью: 1000°.., 1200° .., 1300°.., больше ждать нельзя. Кирпич насадки чрезмерно раскален, дальнейшее пребывание газов грозит аварией, и сталевар перекрывает клапан. Он перебрасывает газы в другой регенератор, в котором тем временем сырые газы уже успели отобрать тепло у кирпичей регенератора.

Этот момент переброски газов один из тех неизбежных промежутков, когда резко падает тепловой режим печи. Переключение регенераторов отнимает всего минуту-полторы, но за это время полностью прекращается подача горючего. Печь стоит.

Через каждые 5—6 минут сталевар вынужден заниматься переброской нагретых до предела газов из одной регенератора в другой, и этот момент дорого обходится производственному процессу. Минуты перерастают в часы непроизводительного времени.

Дегтярев, думая о высоких температурах, стал внимательно относиться к шиберу. До этого он и другие рабочие мало внимания обращали на шибер. Они боялись перегреть насадку и не заботились о том, чтобы сократить холодные промежутки. Дегтярев стал регулировать шибером, и переброску газов производили уже не через 5, а через 15 и даже больше минут. Сократились холодные промежутки.

*

На рабочую площадку мартеновского цеха въезжает паровоз и ставит около печей несколько платформ с продолговатыми чугунными ящиками. На шихтовом дворе эти ящики — мульды грузятся рудой, известковым камнем и железным ломом.

Рабочие кончали заправку, сейчас начнется завалка печи.

Вдоль цеха проложена широкая рельсовая колея, по которой двигается шаржир-машина, механически загружающая печь. В смене Дегтярева управляет машиной комсомолец Шкабуро. Он подъезжает к груженым платформам, и шаржир-машина выбрасывает длинный хобот, захватывающий край мульды. У Шкабуро под руками целая система электрических переключателей. Он производит несколько движений; повинуясь, шаржир-машина останавливается против отверстия печи, и будка, в которой сидит машинист, быстро скользит вперед, как бы толкая в самое горнило мартена хобот с мульдой. Хобот проходит в отверстие печи. Шкабуро снова действует переключателями, и хобот совершает половину оборота вокруг своей оси, высыпая в раскаленное нутро мартена содержимое мульды.

Шкабуро отъезжает назад, хобот втягивается, бережно ставит на платформу пустую мульду и схватывает следующую.

Дегтярев очень доволен своим машинистом и зовет его стахановцем. Шкабуро по-своему решает общую задачу цеха — держать тепло. Он легко опрокинул нормы завалки и загружает печь вместо 2 часов в 50 минут. Ему удалось это сделать потому, что он прекрасно знает свою машину и быстро работает. Поговорите со Шкабуро, посмотрите, с какой резвостью двигается его машина, с какой быстротой влетают в печь груженые мульды, и вы поверите ему, что 50 минут это еще не предельная норма.

— У меня много резервных минут, — говорит Шкабуро, — паровоз не поспевает за мной. Давайте мне бесперебойно мульды, и печь будет загружена за 40 минут.

Мы уже говорили, что завалка печи неизбежно влечет за собой ее похолодание. Мы говорили также, что внимание всего коллектива направлено теперь к тому, чтобы на всех участках технологического процесса поднимать температуру, давать тепло и всячески сокращать холодные промежутки.

На участке завалки быстроту обеспечивает Шкабуро. Это хорошо. Но все ли это? Нет!

Печь, принимая очередную порцию сырого материала, отдает ему взамен свое тепло. Ускорить плавление всего сырья — значит сократить время холодного простоя мартена.

Надо сказать, что люди не очень ломали голову над этой задачей и совершили совсем немудреное дело. Они лишь стали по-иному грузить печь той же рудой, камнем, тем же железным ломом.

Раньше на раскаленный под печи шаржир-машина выбрасывала первую порцию шихты — железный лом. Следом за ним в печь шел известковый камень и, наконец, руда. Когда все это прогревалось, из домны привозили жидкий чугун и заливали его в печь. Чугун завершал процесс завалки и на это уходило немалое время — три часа тридцать минут.

Теперь на первую партию железного лома стали забрасывать руду, и эта на первый взгляд незначительная перемена вызвала повышенный ход печи. Раньше слой известкового камня, плохо проводящий тепло, изолировал лом от действия горячих газов. Создавались препятствия химическим реакциям между элементами железа и руды. Поэтому так затягивалась плавка сырого материала в мартене.

Изменение системы завалки плюс вентиляторы, пущенные Дегтяревым, произвели революцию на завалке и привели к новому накоплению температур. Час тридцать минут вместо трех с половиной идет теперь на расплавление шихты в мартене.

*

Творческий процесс рождения стали приближается к концу. Огромный стальной сосуд, скромно именуемый ковшом, готов принять расплавленный металл в свое вместительное нутро. Два массивных крюка подъемного крана, похожие на гигантские вопросительные знаки, подхватывают ковш за «уши», поднимают его на воздух и бережно несут к мартеновской печи.

Два массивных крюка подъемного крана легко подымают стальной ковш, в котором вмещаются тысячи пудов расплавленного металла.

С первого взгляда трудно определить, какое количество металла может вобрать в себя ковш. Начинаешь гадать, называешь, скажем, произвольную цифру — 80. Вдумываешься: 80 тонн — ведь это четыре тысячи восемьсот пудов. Огромная цифра! Может ли это быть? Один ковш берет почти пять тысяч пудов. Один ковш!

Действительность ломает самые смелые фантазии. Оказывается, один такой стальной «сосудик» способен принять 180 тонн жидкого металла. Вот он порожняком стоит перед мартеновской печью, но проходит некоторое время, два рабочих ломиками пробивают отверстие в печи, и лавина расплавленной стали устремляется, наружу.

Со скоростью горного потока несется вырвавшийся на свободу металл. Каких-нибудь 7—9 минут и одиннадцать тысяч пудов жидкой стали до краев заполняют вместительный сосуд. Два вопросительных знака с той же легкостью поднимают нагруженный ковш, излучающий тысячи градусов нестерпимого жара. В многочисленном инвентаре мартеновского цеха ковши занимают самое почетное место. Их в цехе немного, и само собой на стойкость каждого ковша и его емкость было обращено серьезное внимание.

Пять или шесть раз ковш покорно выдерживал тысячеградусную температуру и удары расплавленного металла. После этого он выходил из строя. Шесть плавок были нормой ковша, 180 тонн — пределом вместимости. Выходя из строя, ковш не выбрасывали на свалку, a опускали в огромную яму, и ремонтные рабочие приступали к его реставрации.

В коллектив сталеваров, резко увеличивших скорость производственного процесса, влилось новое пополнение. Это были комсомольцы-каменщики, работающие на ремонте ковшей. Они тоже стали жить идеей всего цеха.

Бригадир каменщиков Коновалов выступил на одном собрании и заявил:

— У меня есть голова и руки, этого вполне достаточно, чтобы быть стахановцем.

Коновалов и его товарищи понимали, что надо добиться увеличения вместимости ковша. Печь, подгоняемая высокими температурами и стахановской смекалкой сталеваров, выбрасывала все больше и больше металла. Мог наступить такой момент, когда ковш окажется тем барьером, через который нельзя перепрыгнуть. Не передвинешь же на ходу во время выпуска стали ковш, не поставишь резервный; не так быстро все это делается, а печь нельзя закрыть ни на секунду Встал вопрос: как увеличить вместимость ковша? Помогли инженеры мартена. По их совету стали выкладывать ковш более тонким слоем кирпича. Инженеры рассчитали, что утоньшение футеровки не отразится на стойкости ковшей. Ковши стали вместительнее. Еще более серьезную задачу поставили перед собой комсомольцы. Они решили ускорить сроки ремонта ковшей.

Коновалов со своими ребятами решил попробовать раз и навсегда разрушить старые нормы. Издавна, приступая к ремонту, рабочие идут в конец цеха за кирпичом и вручную несут его к ковшу. Каждый кирпич весит 10 килограммов, много кирпичей не возьмешь. Комсомольцы сделали, казалось бы, немного: они до того, как ковш поступит в яму, заготовляли кирпичи около места работы.

Затем изменили систему подачи кирпичей в ковш. Раньше кирпичи подавали на дно ковша вручную и раскладывали их, с одной стороны. Диаметр ковша — три метра, и ребята в ковше теряли время, таская кирпич к рабочему участку. Теперь ковш обкладывают кирпичом со всех сторон, и каждый рабочий имеет против своего рабочего места большой запас материала. Приспособили и подъемный кран подавать кирпичи на дно ковша.

*

Когда бригада Коновалова впервые стала работать по-новому, по-иному пошло все дело. Ребята работали с азартом, не теряя ни одной секунды. Думали об одном: вырваться из нормы и улучшить качество, чтобы ковш выдерживал не шесть, а много больше плавок.

Трудно передать, что творилось в ковше, когда закипела работа. Тем, кто знал Коновалова, был понятен один показатель, о котором он рассказывал. За пять с половиной часов курящий человек ни разу не затянулся, а раньше прикладываться к папироске во время работы было делом совсем не зазорным.

Пять с половиной часов, потраченных на ремонт ковша, вместо десяти были из ряда вон выходящим событием в мартеновском цехе. Качество ремонта было новым, изумившим всех рекордом. Впервые за многие годы ковш выдержал 9 плавок.

Самолюбие старых каменщиков было серьезно задето. Началось соревнование. Больше уже никто не возвращался к старой норме. Ковши выдерживали по 8—9 плавок, иногда — 7, не меньше. Одна из бригад каменщиков отремонтировала ковш, который выдержал 10 плавок, в то время когда комсомольцы сработали на 9 плавок. Подзадоренная молодежь дала ковш, выдержавший уже 11 плавок, и этот рекорд никем не побит.

Коновалов со своей бригадой стал чаще прежнего начинать работу в тех ковшах, которые не успевали остыть. Температура в ковше высокая. 7—8 минут выдерживают ребята, а потом — вон из ковша. Так горячо стоять, что приходится подкладывать доски под ноги, но доска загорается, и опять наступает перерыв в работе.

По предложению комсомольцев в горячие ковши стали подавать по шлангу холодный воздух. Работать стало легче, и теперь даже при горячем ремонте ребята не теряют времени.

*

Бригадир ремонтной бригады Матюхин был первым, который поднял на смех комсомольцев. Он смеялся над ними, его поддерживали другие рабочие. Никто из них не верил, что «пацаны» могут осуществить свои смелые планы. Когда планы перестали быть только планами, Матюхин перестал смеяться и стал «работать». Он приписывал в книге лишние плавки ковшам, которые ремонтировала его бригада, а комсомольцам не дописывал. Когда ковш вышел из строя раньше срока, его поставили да ремонт, а под плавку дали ковш, отремонтированный комсомольцами. Матюхин в книге рапортов записал, что комсомольский ковш пошел в яму, ковш Матюхина — под плавку.

Комсомольцы, ревниво следящие за результатами своей работы, разоблачили Матюхина —  врага стахановцев.

Бригадир Матюхин стал приписывать в книге рапортов количество плавок, которые выдерживали ковши, ремонтируемые его бригадой. А комсомольской бригаде он недописывал количество плавок. Так он хотел создать впечатление, будто ковши, ремонтируемые комсомольцами-стахановцами, менее стойки в работе. Здесь воспроизведен документ, в котором комсомольцы разоблачили махинации Матюхина

Коновалов добился своей цели. Он и его бригада — стахановцы. Он гордится своими рекордами, а вместо прежних 10 рублей каменщики стали зарабатывать до 20 рублей в день.

*

Есть и еще участки, на которых люди дрались за каждую секунду сохранения тепла.

Вы помните, как металл, который выпустили досрочно сталевары, заполнил до краев ковш, отремонтированный комсомольцами, как два гигантских крюка подъемного крана легко подняли этот ковш. Он переброшен по воздуху на другую сторону цеха и бережно установлен на специальной площадке. Расплавленный металл уже поджидают целые составы изложниц, куда «понемножку», всего по пять тонн, разливают сталь.

Вот ковш опорожнен и направлен обратно к месту назначения. Большой конвейер изложниц отправляется в парк изложниц, где сталь в стенах мартена проходит последнюю операцию. Бригада «хирургов» во главе с Недилько приступает к действиям. На первый взгляд обязанности их не сложны. Нужно обработать разливочный состав. Нужно раздеть горячие слитки, освободив их от изложниц. «Хирургическим инструментом» служат специально приспособленные подъемные краны. Крановщики — заключительное звено всей цепи стахановцев мартеновского цеха.

Наше внимание обратил один из рабочих, который с поразительной быстротой раздевал слитки. Этот крановщик — Судзиловский. Две скобы его крана перекидывались с одной изложницы на другую, молниеносно приподымая их и обнажая еще раскаленные, но уже твердые слитки металла.

Судзиловский покорил механизмы и наметал глаз до такой степени, что освобождение стали от изложниц занимает у него 0,7 или максимум 0,9 минуты. Быстрота его работы станет еще более явственной, если сказать, что норма — 2,5 минуты.

Одному Судзиловскому не под силу было бы держать такой темп. Рабочие его бригады дают высокое качество подготовки изложниц, и у Судзиловского не бывает задержек.

Изложница выдерживает десятки плавок. После каждой она должна проходить самую тщательную чистку и смазку. Попробуйте небрежно подготовить изложницу, и вы немедленно затормозите работу Судзиловского. Вместе с изложницей подъемный кран потащит вверх и самый слиток, который с большим трудом будет водворен на место. У Судзиловского не бывает подобных случаев, и не это ли служит прекрасным аттестатом его бригаде!

Бывали дни, когда слитки металла уходили из мартена с температурой в 500—600 градусов тепла. Слитки поступали в цех блюминга и перед тем, как идти на работу, загружались в нагревательные печи. Уходило дорогое время, пока температура слитков подымется до 1200—1250 градусов, необходимых для прокатки на блюминге.

Стахановец Судзиловокий помогает стахановцам блюминга. Благодаря темпам его бригады слитки поступают к блюмингу с температурой до 900 градусов, и времени нагрева для их прокатки уходит значительно меньше.

Таков Судзиловокий. Как видите он ставит точку на последней строке одной из замечательных страниц борьбы сталеваров Дзержинки.

*

Высокие температуры расплавили нормы, пределы и традиции. Рассчитанная на сто пятьдесят тонн единовременной выдачи стали, печь № 13 дает сто семьдесят тонн. Это было 31 октября в смене мастера Дегтярева. Уже 9 ноября тот же Дегтярев и его сменщики Кучер и Леша дали 177 тонн стали и установили этим небывалый в стране рекорд сталеплавильных печей.

С трибуны всесоюзного совещания стахановцев мастер-сталевар тов. Дегтярев рассказал о том, как он работает и добипаетея рекордной выплавки стали. Он обещал партии и правительству взять мировой рекорд по выплавке стали. Высокая награда была дана тов. Дегтяреву за его славную стахановскую инициативу — орден Ленина.

Время плавки сокращается с двенадцати часов до десяти, и этим решается задача, поставленная Гранбергом. Дальнейшие события следуют с увеличенной скоростью. Плавку начинают давать за 9 часов 15 минут, потом за 8 часов 50 минут. А когда писались эти строки, сталевары Дзержинки выпустили плавку за 8 часов 30 минут.

Инженер Василевич говорит, что сейчас весь цех занят одной мыслью: открывать печь три раза в сутки и этим сбить до минимума время пребывания металла в печи.

Традиционные два выпуска стали, о которых мы говорили в начале нашего повествования, доживают последние тридцать минут.

Эта диаграмма показывает, какие большие изменения произошли на заводе им. Дзержинского с начала стахановского движения. Уже в сентябре, спустя месяц после рекорда Стаханова, среднесуточный съем стали с одного квадратного метра пода печи резко увеличился. Рост производительности мартена продолжается из месяца в месяц.