Конец аварии

Л. ЖИГАРЕВ

В Макеевке большой известностью пользуется комсомольская доменная печь. Это самая молодая и поэтому самая совершенная печь доменного цеха. В свое время заводский комсомол сговорился с директором завода т. Гвахария и поставил на все механизмы и у горна комсомольцев. С тех пор печь № 4 зовут «Комсомолкой».

Кроме четырех доменных печей, на заводе действуют коксовые, агломерационные, прокатные и подсобные цехи. Макеевка — комбинат. Макеевка — это сложное сочетание механики, энергетики и транспорта. Макеевка грандиозна. Транспорт завода ежедневно грузит 2 тыс. вагонов, мощность электростанции равна знаменитой Волховской, водопровод превышает водопроводную сеть Ленинграда, газовое хозяйство не имеет себе равного...

Когда в тридцатипятиметровые башни каупера пропускают под большим давлением очередную порцию воздуха, то на территории доменного цеха и далеко вокруг слышен нарастающий рев. Впечатление такое, как будто целая армия барабанщиков отбивает частую дробь на исполинских барабанах.

Ревут и шипят каупера, воют доменные печи, поминутно звучат разноголосые сирены быстро мчащихся паровозов, лязгают вагоны; в ковшах вздрагивает огненная масса шлака и расплавленного металла; жидкий чугун, стекающий в ковши, пламя, бушующее в печах, тучи дыма и искр, уносящихся в поднебесье, — все это напоминает картину горячего сражения: огонь, дым, грохот.

Случись на таком заводе авария — с чем ее можно сравнить? Разве только с взрывом потрясающей силы. Трудно себе представить, чтобы какая-нибудь маленькая заводская неприятность смогла нарушить работу вечно грохочущего гиганта. Какой мощью должна быть насыщена катастрофа, останавливающая домны и мартены, коксовые заводы и прокатку.

Оказывается, однако, что даже ничтожная неполадка, кажущаяся на первый взгляд сущим пустяком, способна остановить работу всего металлургического гиганта. Проливается на землю немного чугуна, он разрезает рельсы, как нервы живого существа, и завод умирает: отрезанные от транспорта переводятся на «тихий ход» домны; прекращают работу разливочные машины и мартеновские цехи, питающиеся чугуном, замирают коксовые предприятия и подсобные цехи, живущие газом доменных печей. В былые времена люди теряли головы от частых аварий. Они не умели и нехотя боролись с их последствиями, которые были ужаснее самого факта катастрофы: на земле и подъездных путях под доменными печами пролитый чугун превращался в гигантские «козлы» — бесформенные пласты металла, которые подчас приходилось взрывать динамитом.

Для новой Макеевки эпоха аварий и неполадок давно миновала. Авария на заводе —  явление редкое и необычайное. Однако в сложном сочленении энергетики, транспорта и механики, в едином слаженном организме людей и техники нет-нет до ослабнет какой-нибудь винтик... Где-то в мастерских кто-то небрежно отремонтировал ковш, старый, потертый, изношенный ковш, и это послужило началом аварии.

Главный на «Комсомолке» называется начальником печи. Молодой паренек, самый высокий в цехе, самый спокойный и рассудительный, Женя Волков и есть начальник «Комсомолки». Сейчас Женя спит. Сейчас ночь. На дворе сыро и холодно. Осень. Внезапно сон нарушается — прозвонил телефон. Уже подбегая к аппарату, Женя чувствует, что случилось необычайное, иначе звонок в такой час невозможен. Из цеха сообщили об аварии. Застегивая на ходу кожаную куртку, Женя бежит к заводу, утопая в тяжелой и липкой грязи.

Авария...

В спокойной макеевской ночи тишины не бывает: изо дня в день небо охвачено пламенем действующих домен и мартеновских печей, люди спокойно спят под неумолкающий грохот и разноголосый шум. Это привычный ритм завода.

...Изо дня в день небо охвачено пламенем действующих домен...

Авария...

Ничто в этой ночи не говорило о нагрянувшей опасности. Не было слышно каких-нибудь чуждых заводу шумов, — гула взрыва или сотрясения почвы. Однако в цехе произошла тяжелая катастрофа, создавшая серьезную угрозу заводу. Случилось это так.

В два часа ночи наступило время очередной плавки на комсомольской печи. Выпуск чугуна — ответственная и серьезная операция. Металл, который в продолжение нескольких часов томится в печи, получает свободу. Бурей огня, огненным потоком он вырывается наружу.

Когда горновые подошли к печи, все было подготовлено. Канавы, куда пойдет расплавленный металл, тщательно просушены. Внизу под площадкой, которая будет прорезана светложелтыми ручьями металла, поставлены ковши. 80 тонн жидкости вберет в себя ковш, и тогда горновые перебьют поток металла, направив его в другое русло.

В ковшах вздрагивает огненная масса расплавленного металла. Восемьдесят тонн жидкого чугуна вбирает в себя ковш

Горновые пробивают отверстия в печи: летку горна. Удары тяжелого лома следуют один за другим. Горновые находятся как раз против отверстия в печи, откуда через секунду, две, три полыхнет пламя. Горновые работают спокойно даже несколько медлительно. Удар... удар... удар.., и внезапно пламя, обрамленное сотнями блестящих искр, вырвалось далеко вперед. На десятую долю секунды люди опередили чугун. Мгновенье назад они били тяжелым ломом, теперь на этом месте свирепствует пламя. Горновые разбежались стремительно, но организованно. Каждый из них знает свое место, куда надо стремглав броситься, спасаясь от бури расплавленного металла.

Площадка в огне. Огонь рвется из печи. Огонь заполняет до краев глубокую канаву. Огонь ползет вперед. Воздух до удушья накаляется нестерпимым жаром. Чугун подползает в обрыву площадки, ярко-желтая лента прорезает темноту, — чугун падает в ковш, поднимая стремительный дождь золотых, похожих на звездочки искр. В следующий момент произошла авария. Старый, небрежно залеченный ковш дал трещину, чугун пробил дно и ушел вниз. На железнодорожных путях и вверху на рабочей площадке реакция на аварию произошла мгновенно. Маленький паровоз подскочил к ковшу, сцепщик под дождем брызг чугуна быстро зацепляет ковш, паровоз рвется вперед, машинист стремится оттащить ковш за пределы доменного цеха. В то же время горновые бросились к печи.

У горна море огня. Из летки неудержимо рвется чугунная лавина. На канаву, заполненную до краев металлом и шлаком, падают железные листы. Горновые прыгают на железные настилы. Шланги непрерывно поливают водой рабочую площадку. В облаках пара, в огненном окружении горновые наугад, на память направляют «пушку Брозиуса». Носок пушки точно вошел в летку. Удар. Шипение. Свист. Пар. Поршень пушки подает глину — летка забита. Огненная стихия расплавленного металла укрощена, закупорена в печи.

Когда Женя подбежал к домне, все было копчено. Рабочая площадка пуста. На подъездных путях перед «Комсомолкой» полыхает пламя, окаймленное черным облаком дыма. Это горят шпалы, песчинки, рудная пыль. Десятка два горновых с криками прыгают вокруг огня, кажется, что эти люди в хаотическом танце стремительно кружатся вокруг гигантского костра. Женя сбежал вниз. Горновые лопатами тушат пламя и чем попало дробят остывающую массу чугуна. Женя хватает лом и бросается к рабочим. Нужно работать быстрей и организованней — в этом спасенье. Многопудовый слиток металла прочно вошел в землю, он стынет с катастрофической быстротой. Пройдет еще немного времени, и тогда обычные средства будут бессильны. Ждать еще можно часа два. Если к исходу второго часа чугун не извлекут из земли и не сбросят с рельс, то домну придется перевести на «тихий ход». Впервые после двух лет бесперебойной работы лучшая доменная печь — «Комсомолка» не выполнит плана.

Женя останавливает работу — довольно дробить чугун. Он посылает группу рабочих за железными балками, и пока человек двадцать медленно волокут огромную балку, Женя с товарищами подкапывается под чугун. Из образовавшейся ямы вырывается пламя, огромная балка уходит глубоко в землю. Теперь рабочие, раскачивая балкой, действуют ею как рычагом. Чугун не поддается. Пущена в ход еще одна балка. Через десять минут ритмичного раскачивания масса чугуна заколебалась. Слышны ободряющие крики. Чугун расшатывается все больше и больше, с каждой минутой из ямы вырываются длинные языки огня. Теперь все рабочие наваливаются на балки, и все же усилия тщетны. Женя еще раз останавливает работу. Он прыгает на поверхность чугуна и, прикрывая руками глаза, защищаясь от жара и дыма, низко наклоняется к земле. Он находит несколько мест, где чугун сросся с рельсами. Дело за сварщиками. Сварщик работает быстро и точно, вновь заработали балки. Теперь чугун лежит на балках. На них дружно наваливаются рабочие и по команде с невероятными усилиями гнут их к земле. На секунду гигантский массив металла повисает в воздухе и затем валится в сторону. Ночь на исходе. Специальная рабочая бригада меняет испорченные рельсы. Слышен резкий свисток паровоза, который везет новые ковши. Еще пятнадцать минут, и бурная волна расплавленного металла устремилась в канаву. Плавку дали вовремя.

*

Весной 1933 г. доменная печь № 4 была остановлена. В то время Макеевка жила тяжелой жизнью. Люди не могли понять новую технику, они мыслили по старинке. Они верили в силу традиций и не верили технике. Они верили опыту стариков и не доверяли молодежи.

Аварии, остановки печей, срывы планов, ожоги людей считались естественными для металлургического завода.

Остановка на капитальный ремонт печи № 4 совпала с неслыханным переворотом на заводе. Отдельные руководители цехов и печей, крупные металлурги, мирившиеся с авариями и хаосом на заводе, отстранялись. На их место Гвахария ставил молодежь. Это был эксперимент. Это было новшество. Шутка сказать — руководить всем доменным цехом стал молодой инженер Злачевский. Начальником домны «уникум» назначается Женя Волков. Кто знал этих ребят? Кому в металлургии были известны их имена? —  Никому. Однако директор завода Гвахария глубоко верил молодежи. Вероятно, это происходило потому, что он сам был молодым. Директор не ошибся в своих расчетах. Молодежь нашла общий язык с ворчливыми и самолюбивыми старыми рабочими-металлургами. Она училась у них и одновременно их воспитывала.

Бескровная война между стариками и молодежью, проходившая на всем протяжении освоения Макеевки, дала и тем и другим много полезного.

Жене Волкову посчастливилось. Он стал хозяином своей домны с начала ее второй жизни.

Печка стояла, печка ремонтировалась, а Женя уже был ее руководителем.

Старый мастер по ремонту печей остался не совсем доволен новым знакомым. Он злился, что Волков вмешивается в ремонтные работы, его раздражало то, что, когда ни придешь к печке, всегда можно застать «долговязого», который с шаблоном в руках проверял кладку, разглядывал каждый шов, осматривал каждый кирпич, — хорошо ли он обтесан и пригнан.

«Не его ума дело» — брюзжал старик. Известный своими работами по ремонту, он решил, что парень ему не доверяет. Старик чувствовал себя оскорбленным.

На грубости мастера Женя не отвечал, помалкивал, но от печки все-таки не отходил. Он понимал, что кладка горна это исключительно ответственная операция. Кирпич должен быть плотно пригнан. Если шов между кирпичами будет больше одного миллиметра, то чугун пройдет под кирпичи и вырвет их. Произойдет прорыв горна, будет тяжелая авария. Вот почему Женя терпеливо ползал по кирпичам и с шаблоном в руках придирчиво проверял кладку.

Однажды старик, подходя к печи, услышал крик и ругань каменщиков. Из горна стремительно вылетали кирпичи. Женя хладнокровно занимался разрушительной работой: быстро выдирал кирпичи и один за другим выбрасывал их.

«Это вредительство! — кричал мастер, — остановись... стой!..»

На крики старика Женя не обращал внимания. Только, когда целый ряд кладки оказался разобранным, Женя прекратил бомбардировку и пригласил мастера внутрь горна. Каменщики надули старика. Кирпичи были уложены наспех, и во многих местах шов между ними доходил до 20 миллиметров.

50 дней ремонтировали печь. Много времени прошло с тех пор и мало кто вспоминает о далеком ремонте.

Теперь люди живут другим: чугуном, качеством, планом.

Комсомольская доменная печь работает бесперебойно уже более двух лет. Во внутреннем организме домны никаких аварий. И этот блестящий стиль работы «Комсомолки» берет свое начало с тех далеких времен, когда печь стояла, когда ее ремонтировали, когда начальником печи стал безвестный молодой парень — Женя Волков.

*

Лучшей печью не только на заводе, но и во всей стране «Комсомолка» стала не сразу. Было время, когда эта печь мало чем отличалась от своих рядовыx собратьев. Она не выполняла плана, ее чугун был дорогим и низкого качества.

В самые худшие времена Женя понимал, что 600 тонн — проектная мощность печки — далеко не предел для его работы. «Комсомолка» должна давать много больше металла. Это не было пустой мечтой молодого инженера. Женя читал заграничные журналы, он знал, что печи типа «Комсомолки» выплавляют до 1000 тонн чугуна.

Было бы несерьезно говорить о перекрытии проектной мощности тогда, когда Макеевку лихорадили аварии и простои, когда из печки с трудом удавалось «выжимать» 300 тонн. Поэтому Женя молчал, действовать он решил несколько позже.

Первое время после ремонта Женя интересовался людьми больше чугуна. Подобрать ребят толковых и знающих, которым можно верить, как самому себе, — вот о чем действительно мечтал начальник домны.

Мечты воплотились в жизнь. Идея «комсомолизации» домны дала свои результаты. У руководства решающими механизмами стали комсомольцы, окреп преданный металлу молодежный коллектив.

На механизированной домне машинисты вагон-весов питают печь коксом и рудой. Если машинист неповоротлив, работает с прохладцей, то он не успевает удовлетворить печь нужным количеством шихты. В этом случае домне грозит участь «похолодеть» и перейти на меньшую производительность.

Женя спокоен за питание «Комсомолки». Машинисты вагон-весов, комсомольцы Еремин и Васильев, не могут допустить похолодания печи. Сила Волкова в его коллективе: мастерах Носове и Бабкове, горновом Хорошем, газовщике Шабли и других молодых рабочих. Женя спокоен за все механизированные участки домны, он может заниматься технологическим процессом.

Женя изучает зарубежную техническую литературу. Он решается заимствовать методы работы иностранных металлургов. Он предлагает пересмотреть технологический процесс, рискнуть увеличить давление дутья. На собрании командного состава домны он аргументирует свои предложения: будем больше дуть, интенсивнее пойдет горение, увеличится количество подач шихты, быстрее дадим плавки, выплавим больше чугуна. Старики против. «Мы спокон веков на 120 оборотах работали, — говорили они, —  еще при французах чугун давали, и все было ладно, а вы не успели на печь стать... Нет, шутки с огнем плохи». И что ни предложишь, что ни скажешь, так старики в штыки, у них на все один ответ: у нас опыт, мы при французах так работали.

В сопротивлении стариков была одна хорошая сторона. Они не давали зарываться, каждое нововведение приходилось протаскивать с боем, и это побуждало всесторонне изучать вопрос, чтобы не оскандалиться перед всем цехом.

Женя не сумел убедить стариков в необходимости увеличить дутье и решил действовать на свой риск. Он усилил дутье на 25 процентов и, таким образом, увеличил потребление материала на 40 подач.

В первый же день работы по-новому старые мастера находили самые различные предлоги и самовольно ослабляли силу работы воздуходувных машин.

Нормальная работа домны зависит от многочисленных деталей, которые не всегда удавалось предусмотреть. Однажды перед выпуском плавки летку завалило шлаком. Он шел из печки густой огненной массой, выходил из канавы, разливался по площадке. Вязкий шлак закупоривал летку, и горновые, пробивая отверстие, по многу раз бросались в пламя. Мастер цеха Серов нашел Евгения Волкова и с нескрываемой злобой сказал ему:

«Что, додулся, а у меня рубашка горит. Теперь говори, что делать, почему шлак такой?»

Волков пожал плечами. Черт его знает, почему со шлаком несчастье. Он подумал, что Серову не впервые бороться с такими капризами печи, что вязкий шлак бывает и при малом дутье.

«Дутье здесь не при чем» — хотел сказать он, но сдержался. Ругаться в такое время бесполезно.

На другой день из горна соседней домны, которая работала на старом дутье, тоже повалил вязкий шлак. Теперь Волков искал Серова, а когда нашел, спокойно разговаривать не мог.

«Вот видишь, — горячился Женя, — говорил, что не в дутье дело». Старик молчал.

Густые шлаки привели к новой мысли. Беда была в шихте. Молодежь решила сделать перешихтовку и умышленно держать в шихте высокий процент серы.

Это нововведение вновь встретило сопротивление стариков. Они соглашались, что шлаки будут жидко-плавкими, но зато чугун с высоким содержанием серы никуда не годится. Молодежь соглашалась со стариками, что сера снижает качество, но есть выход. За границей найден способ обессеривания чугуна в ковшах, после плавки.

Несмотря на упрямство стариков, Женя сделал по-своему — изменил шихту. Жидкоплавкие шлаки и высокая температура дутья привели к резкому увеличению производительности печи. Обессеривание в ковшах дало прекрасные результаты.

Из доменных печей чугун попадает в ковши, из ковшей в разливочные машины

В январе 1934 г. «Комсомолка» — первая в цеху — начала давать план. Проектная мощность была достигнута. В последнее время реализуются многочисленные нововведения, которые приводят печь к замечательным рекордам. Были дни, когда «Комсомолка» перекрывала все заграничные показатели, когда молодежный коллектив домны давал свыше тысячи тонн чугуна.

Теперь «Комсомолка» пользуется известностью во всей стране. Женя Волков — бессменный руководитель этой домны. Он высококвалифицированный инженер и организатор. Он руководитель коллектива комсомольцев, сумевший завоевать славу лучших доменщиков в советской металлургии.