Водители

Евг. СИМОНОВ

Погруженному впервые в боевое отделение танка человеку кажется, что он пассажир подводной лодки. Люки закупорены, выхлопы мотора бушуют в ушах, как прибой, а солнце, звуки земли, ее широкая даль исчезли за бронированной корой.

Водитель танка легко сядет за руль любого авто, но шофер становится водителем танка только пройдя большую выучку. Попробуйте вести 11—15-тонную машину: весь горизонт перед вами замкнут в щелочку — тоньше мизинца, а вы должны держать равнение и, глядя в это крошечное отверстие, видеть сигналы и ухитряться ставить машину в строй.

*

Танк — детище мировой войны, его кровавой купелью были те цветущие уголки Франции, где разыгралось «танковое сражение при Камора» в 1917 году. Проволока паутиной связывала тогда бесплодную землю, а немецкие укрепления тянулись на 10—12 километров в глубину.

Британцы в строгом секрете (даже от своих союзников-французов) построили серию танков и решили ими прорвать линию фронта. А фронт этот тянулся от моря до Швейцарских гор, обойти его с флангов было невозможно за отсутствием таковых, оставалась атака в лоб. Англичане готовились к первому выходу танков в свет со всей тщательностью: заранее в районе атаки были выключены все телефоны (чтобы не подслушали немцы), к исходной позиции танки ползли только по ночам, их маскировали сети и полотна, а звуки моторов скрывались грохотом артиллерии.

Англичане готовились к битве с той изобретательностью, которую щедро несли инженеры и конструкторы Европы на алтарь войны. Были приготовлены танки с якорями для растаскивания заграждений, на носах машин лежали фашины для завалки рвов. Связь с танками поддерживалась всеми средствами от самолетов до голубей.

На Марне в июле 1918 г. французы тоже вывели в бой танковые силы. Наступление начал огневой вал — густой ливень снарядов, за ним, в затылок рвущимся снарядам, двигались угрюмые танки и за их стальной шеренгой вплотную бежала пехота. Французы пробили линию укреплений и вгрызлись в немецкий тыл на 60 километров. Танки легли на весы истории, и этот день стал поворотным в мировой войне.

*

Танковой части им. Калиновского надо было вывести одну из машин на танкодром. Машину заводили целый день, и молодой техник Шибин с водителем Максимовым, измазанные маслом и грязью, так и не могли уговорить упрямый механизм, даже когда вместо автомата-стартера стали заводить вручную. К месту происшествия прибыл механик-водитель Синягин — человек, живущий в большой дружбе с механизмами.

— Аккумуляторы есть? — спросил он.

— Есть.

— Покажите... ясно аккумуляторы разряжены, можно крутить полгода, все равно они не возьмут.

Синягин сменил аккумуляторы и через полчаса танк пыхтя бежал в поле. Внимательность — первое качество, без которого танкист так же немыслим, как без того воротничка, который непременно белеет из-под его гимнастерки.

Когда зимой по глубоким снегам, по гололеду синягинская машина идет головной, она приходит на пункт назначения первой, с просветом в 1—2 часа. А гусеницы не любят зимы, они скользят по льду, крутятся впустую и машина уныло топчется на месте. Сила сцепления, говорят специалисты, меньше силы тяги, но искусство вождения Синягина в том, что на самых немыслимых подъемах и спусках он всегда ухитряется зацепиться и провести машину, не заваливая танк, не волоча его «пузом» по земле.

Колонка танков переходит вброд через речку.

Танк громоздок и к повороту Синягин особенно насторожен. Рука берет рычаг фрикциона (притормаживая гусеницу), а нога упирается в акселератор. Проделывая сложную гимнастику руками и ногами, водитель должен увеличить мощность мотора, не увеличивая оборотов. Рука нажимает фрикцион и точно, секунда в секунду, нога даст в этот момент газ: иначе машину занесет на повороте, гусеница разорвется и танк выйдет из строя. Водитель должен выключать фрикционы, как курок, быстро, но плавно, тогда и танк, как винтовка, не будет дергаться и попадет по назначению.

Если нога дает газ, а рука опаздывает, в этот момент мотор работает впустую. Его мощность увеличена зря. Масса газа, хлынувшая в мотор, не получает нагрузки, мотор бьется в судорогах, металл звенит — поршневые пальцы стучат и скрежещут — ритм сбивается, пульс машины комкается.

Когда говорят, что мотор — сердце машины, — это не литературный, а очень точный технический образ. Водитель, вроде Синягина, все реже и реже глядит на приборы, отражающие работу мотора, опытное ухо само ловит звуки и по ним угадывает настроение мотора. Вот ровно постукивающим мотор стал издавать звуки частые и отрывистые — он как бы заикал, это — раннее опережение зажигания. Редкое, но грубое отрыгивание газа ясно говорит о позднем опережении. Недаром там, где Синягин кладет руки на колени и откидывается со всем комфортом, доступным в этой коробочке, а машина спокойно идет по правой стороне сама, — новичок дергает поминутно фрикционы, но машина у него виляет из стороны в сторону. Его организм не ритмичен, и перебои мотора — следствие перебоев в движениях человека.

*

Танк — оружие, защищенное броней, миниатюрный форт, который со своим гарнизоном бежит по полям, плывет по воде и своей тяжелой походкой проходит рвы и канавы. Ко рву машина подходит быстрым ходом, как прыгун, берущий разбег перед толчком, но самый ров надо миновать так мягко и плавно, точно на крыше танка стоит фарфор. Синягин славится своим умением заставить танк ступать мягко, по-кошачьи съезжая в ров. Внизу надо быстро поднять машину на преодоление подъема, а на мертвой точке —  том гребне, когда машина встает на дыбы — Синягину предстоит, уменьшая обороты, сбросить газ: иначе машина может поломать конечности, а весь экипаж будет колотиться в своем стальном мешке. И этот момент сбрасывания газа водитель должен поймать с микроскопической точностыо, если газ уменьшить за какую-то долю секунды до мертвой точки, машина неизбежно скатится обратно.

Танки могут оперировать в одиночку и соединениями. На снимке экипажи расходятся по машинам перед выходом на учение.

А сколько сюрпризов готовят коварные болота и торфяники! Синягин сидит, подобрав в один комок все нервы и мускулы, он держит машину на ровном-ровном газе, избегая поворотов: достаточно рвануть посильнее — гусеница сдерет дерн, верхнюю корку болотистой почвы, а за тот земляной кисель, который лежит под дерном гусенице не уцепиться.

Хорошего ухода требует лошадь, но под крышей танка заключены на пространстве 2—3 метров силы сотен лошадей, оснащенных артиллерией, электричеством, пулеметами. Лошадь требует простого ухода, танк — технического. У танкистов есть правило — едешь на 300 километров, машину подготовь на 500, и Синягин со своим мотористом Кусковым, перед мало-мальски серьезным выездом, чуть ли не вылизывают все уголки машины.

— Секрет моей работы очень нехитро разгадать... Надо быть с машиной на «ты», но танк должен говорить водителю «вы». У каждой машины, как бы она ни была стандартна, свой норов и свои капризы. Ко всем машинам нельзя подходить с одними и теми же приемами и ухватками, — так говорит Синягин,

Теперь говорит это с уверенностью и опытом, но и он, придя в армию три года назад, по определению своего командования, был «слабее слабого». Белобрысый коломенский кузнец дрожал и трясся, когда заводил мотор, а сейчас он сам стал учителем молодых водителей и своим стилем работы подпирает тех артистов техники, тех виртуозных водителей — члена ЦИК Андреева и награжденного орденом — Разгуляева, которыми славится часть им. Калиновского.

*

Еще в осенних боях 1913 г. танк показал, на что он способен. Под Амьеном оторвался от своего взвода французский танк «А», прозванный, вероятно, за звук своего мотора — «музыкальная коробка». Эта музыкальная машина влетела в тыл и там носилась как бешеная. Танк для начала атаковал в спину немецкие батареи, воспользовавшись замешательством, перебил пулеметным огнем всю прислугу и попутно уложил несколько встречных партий немецких солдат. Безнаказанно путешествуя по тылу, «музыкальная коробка» отогнала подходившие резервы, разметала стрелковые цепи, громила штабы и обозы. Танк, как сообщает об этом эпизоде журнал «Моторизация и механизация РККА», был в конце концов подбит, но на своем пути он уложил 200 германцев.

Американцы подвешивают свой быстроходный танк «Кристи» к животу самолета и в таком виде машину перебрасывают за сотни километров. Этот же «Кристи», при своем солидном весе, уверенно перепрыгивает 4-метровый ров. Во Франции появилась «бронированная гончая собака». Эго танкетка, доходящая до пояса солдату и рассчитанная на одного человека с пулеметом. Напомним, что если при Камбрэ из всех вышедших в бой танков уцелело 15%, то уже через год, под Амьеном, было потеряно только 15% машин, а ведь это было 17 лет назад! Срок немалый, ибо военная промышленность не знает слов «застой» и «кризис».

Американцы подвешивают быстроходный танк-истребитель "Кристи" к самолету и перебрасывают машины за сотни километров.

По мнению генералитета Европы и Америки, «будущая война скорее всего будет войной подвижной, ее фронты будут прерывчатыми, а фланги борющихся сторон открытыми» (польский генерал Сикорский). Империалисты готовятся к маневренной войне, и германский устав говорит об этом с солдатской немногословностью: «единственно маневренная война дает возможность добиться решительных успехов».

Танки и самолеты, скорость и внезапность, огонь и газ — на них мечтают опереться «наполеоны» наших дней. В Соединенных Штатах появилась сплошь механизированная кавалерийская бригада. В ней есть пушки на тягачах, механизированный эскадрон химиков, авиация; в этой кавалерии налицо все виды военной техники и ни одного... коня. Солдат Запада уже не внушает доверия своим отцам-командирам, он может повернуть обратно свою винтовку, и крайние сторонники сплошной механизации — Фуллер, Мартель, Лиддель-Гарт — проповедуют создание небольших механизированных армий: войска вооружены до зубов, главная опора — танки и самолеты, солдаты — немногочисленные профессиональные вояки, вымуштрованные фашисты, мыслящие не больше своих машин.

Разбросанная по местности танковая бригада собиралась на маневрах в 15 — 20 минут, она надолго отрывалась от баз снабжения, за сутки проходила до 270 километров — техника и скорость привели к тому, что одна дивизия покрывала фронт такой же ширины, что и вся армия Фридриха Великого или целая группа армий Наполеона.

Но как ни боятся людей, собранных в большие массы, господа генералы, — без человека не обойтись. Как буржуазия готовит и выращивает своего могильщика — пролетария, так и милитарист в своем солдате и его оружии найдет гибель. Машина без человека мертва, решают в конечном счете люди, а за кем они пойдут, это понимают даже генералы.

*

У нас машина полностью служит человеку. Машина — средство, а не цель, и наш боец меньше всего автомат, бездушная человеческая гайка. Вот тот танк, на котором работает сверхсрочник и лучший ударник роты Синягин. Перед нами «БТ» — истребитель, сухопутный миноносец; ему поручается врываться в тыл и, в соединении с себе подобными машинами, прорывать линии укреплений и поливать врага огнем своего пулемета и пушки. На такой машине, быстроходной, сильной и сложной, работает тот экипаж, в который входит коломенский кузнец Синягин.

Командир этой машины парторг Шалыгин. Механик-водитель— знакомый нам, комсомолец и кандидат партии, Синягин. Моторист— член партии Кусков. «Артиллерия» танка — командир башни, комсомолец Антоненко. Прошедшую зиму экипаж, любой член которого досконально изучил свой участок, отдал взаимозаменяемости: теперь каждый готов заменить каждого, артиллерист может взять в руки рычаги фрикционов, механик-водитель готов, если нужно, открыть огонь и дать первый залп из пушки; командир может занять место любого из экипажа.

Танк свободно влезет на крутые холмы и заграждения. Момент подъема — экзамен водителя: его движении, управляющие машиной, должны быть исключительно точными к согласованными.

Душа этого экипажа — водитель Синягин. Мы говорили о его личной работе, но черты его лица и характера отражают в отдельном человеке то общее, что характерно для Рабоче-крестьянской армии. Каждый из этих ребят в синих комбинезонах уважает свою машину, но заставляет машину уважать и подчиняться человеку. А машине человек здесь отдает столько сил и пота, что она начинает улавливать малейшие его желания и играет в его руках, как скрипка в руке виртуоза. Недаром лучшие танкисты втихомолку любят называть себя «артистами техники».

Когда новичок со своими баулами и сундучками приходит в часть, он первый месяц как бы считается полуштатским, ему разъясняют уклад быта и учебы, ему втолковывают правила распорядка и обращения. В этот первый месяц ом проходит «курс молодого бойца» и за все свои оплошности и промахи не несет еще той ответственности, которая ложится на него, когда он станет полноправным бойцом.

И в тот день, когда за рычаги бортовых фрикционов (они управляют гусеницами и заменяют шоферскую баранку) берется новичок, не он ведет машину, а она — его. Вот он выжал ногой педаль сцепления; выжав педаль, он, потный и напряженный, соображает что же дальше? Ага, есть... он переводит рычаг перемены передач на скорость, но вот оказия... сделав это, он забыл отпустить сцепления. Наконец, отпускает их, и с опозданием дает газ — мотор заглушается, а машина плетется по дороге, как захмелевшая. Новичок целиком поглощен своими ногами и руками, он путается в них, а педали и рычаги не слушаются его бестолковых нажимов и рывков.

Проходят месяцы, пока «фокус внимания» от наблюдения за своими движениями не перейдет к наблюдению за дорогой, мотором и ходом танка. Про такого водителя — быстрого, но без рывков, спокойного, но без заторможенности движений, говорят, что он «автоматизировал» рабочие движения. Сознание его, конечно, не выключено, но уже на капризы дороги и механизмов, есть всегда ответы, привычные и автоматизированные.

Человек не расходует своей жизненной силы и нервов по пустякам, он бережет их для серьезных дел.

*

А танк — эта глыба металла, 11-тонная махина, ломающая деревья как спички и своим весом пробивающая себе ворота в каменной стене, обладает драгоценнейшей техникой. Его мотор пьет только чистый, прозрачный бензин, средний танк по стоимости равен двум средним самолетам —  каждый неверный поворот, любой просчет водителя выбрасывает на ветер сотни и тысячи рублей. Когда шофер влезет впервые в кабину водители танка, он становится в тупик, но водитель танка сразу и легко ведет любую автомашину в любых условиях. В автомобиле 4 цилиндра, у танка — 12, рулем «ГАЗ'а» или «Ярославки» легко реагировать на любое препятствие, рычаги танка надо подготовить к виражу заблаговременно, против четырех колес автомобиля танк выставляет свои — 8.

Даже сравнительно тренированные ребята (а в танковую часть направляют таких) долго бьются и путаются, пока не заживут в полном согласии со всеми рычагами и педалями. Но больше всего хлопот молодому бойцу доставляет он сам, вся привычная механика движений человека.

Почти у всех нас, точнее у 95 человек из 100, лучше развита правая рука и нога, мы даже не замечаем в процессе ходьбы, как правая нога «забивает» левую. Человек идет прямо и это направление он держит совершенно бессознательно, — однако исследования показывают, что только зрение непрерывно корректирует шаг и выдерживает прямое направление.

Человек в неизвестной местности может очутиться в густом тумане, который заливает все вокруг молочным киселем, так что не различить идущего рядом. Пешеходу кажется, что он идет прямо, но на деле он обязательно опишет круг в левую сторону (левша — соответственно в правую).

Водитель танка не только держит в своих руках вожжи от этих 400 лошадиных сил, заключенных в броню и сталь, он должен еще управлять своей нервной и мышечной системой, как идеально выверенным механизмом.

Ведь быстроходный танк «БТ» ходит на гусеницах и на колесах, а на хорошем ходу делает до 80 километров в час. В прошлом году колонна танков шла по шоссе в сопровождении видных иностранных гостей, когда танкистам разрешили «поднажать», они газанули так, что легковые «паккарды» не смогли угнаться за неуклюжими танками.

*

Синягин — блестящий водитель, но когда он видит, что чуточку перегревается глушитель, то сидит сутками у машины, проверяя, регулируя, приводя ее в образцовое состояние. Зимой, после пурги и метели, машина приходит в танковый парк, экипаж Шалыгина выходит на землю, но никто не подумает об отдыхе: первая мысль о материальной части, вторая — о человеческой. «Взмыленной» после сотни километров машине дают остыть, и лишь тогда спускают воду и отводят ее на место.

Перед выходом экипаж осматривает машину. Справа — наверху командир башни Антоненко. Ниже — командир ганка Шалыгин. Рядом — один из лучших водителей части — Калачев. Слева — герой нашего очерка Синягин: он, как и всегда, занят двигателем своего "БГ".

Как ни сложна машина, еще сложнее создавший ее человек. Недаром экипаж каждого ганка подобран по индивидуальному признаку, не только по ранжиру, по росту подобраны боевые единицы — людям, заключенным в этом стальном ящике, придется плечом к плечу выводить свой «БТ» под снарядами и газами — они должны быть сплочены и тренированы физически и морально. Синягин, водивший 7 раз свою машину на парадах по Красной площади, водитель Калачев — без единой аварии, наездивший 450 часов на танке, «изотовы танкового дела» — Андреев и Разгуляев — все они воспитаны армией сами, и теперь воспитывают других.

Острое внимание, сообразительность и молниеносная реакция состоят на вооружении у каждого боевого танкиста.

Водители готовы, материальная часть выверена, сигнал не застанет экипажи врасплох.