Необычайное приключение Генри Стэнлея | ТМ 1938-03

По заявке В. СОЛЕВА (Москва)

Фантастический рассказ Э. ЗЕЛИКОВИЧА, Рисунки А. КОКОРИНА

Генри Стэнлей остался без работы. В его маленькой мастерской давно уже смолк рокот бензиновой горелки и бездействовали разбросанные по столу инструменты. Какая, в самом деле, может быть работа, если горняки уже столько времени бастуют, если забастовка все ширится, охватывая рабочих всех видов производства? Последние гроши уходят у них на товарищескую помощь, и ни одна хозяйка не может более тратить деньги на починку домашней утвари.

Стэнлей прекрасно понимал это. Тем не менее он хотел есть. Кроме того, надо было обязательно уплатить за квартиру. Брать в долг более неудобно: Стэнлей задолжал уже двум живущим над его мастерской иностранным студентам около полуфунта...

Итак, необходимо было немедленно заработать хоть сколько-нибудь. Стэнлей готов был взяться за любую работу. Но за какую? Внезапно ему пришла великолепная мысль — тележка! У него была тележка, на которой он отвозил в мастерскую взятые для починки тяжелые предметы. Пока дела не поправятся, он сможет заниматься перевозкой мебели.

Был дождливый осенний вечер. Стэнлей поспешил к мебельному магазину. И ему удивительно повезло. В городе открывалась большая контора; в тот момент, когда Стэнлей подошел к магазину, знакомый ему хозяин конторы закупал столы, стулья и шкафы. Короче говоря, через полчаса Стэнлей шествовал по городу, таща за собой нагруженную тележку.

Контора находилась далеко, перевезти мебель пришлось в несколько приемов. Истощенный и не привыкший к такой работе, Стэнлей очень устал. Особенно изнурительной оказалась перевозка тяжелого шкафа. Тележка с трудом передвигалась по вязкой дороге, неистовый скрип колес раздражал Стэнлея, а плечи его ныли от ремней.

Механик провинциальной мастерской был в душе изобретателем и философом. Он страдал страстью к обобщениям и любил пофантазировать.

«Колеса скрипят от трения, — размышлял он дорогой, сгибаясь под тяжестью груза. — Тележку тяжело тащить оттого, что колеса трутся о дорогу; водяными мозолями на плечах я обязан трению ремней... Как легко было бы заработать мои полфунта, если бы трения не существовало вовсе!»

Наконец работа была окончена. Домой Стэнлей вернулся совершенно изнеможенным.

— Ну, как успехи, старина? Удалось сегодня заработать что-нибудь? — окликнул его на лестнице один из соседей, студент Фонк.

— М-мда... — смущенно промычал Стэнлей, почувствовав в вопросе неприятный намек на долг.

Заметив это, студент поспешил загладить свою бестактность.

— Вот что, дружище, — весело продолжал он, — мы с Кролем получили сегодня из дому деньги. Давайте отпразднуем сей случай в вашей мастерской, то есть, попросту говоря, поужинаем вместе. Идет?

— Очень рад, прошу... — приободрился Стэнлей. — Прошу...

Студенты принесли с собой хлеб, сыр и пиво. Возбужденный физической работой на свежем воздухе и выпитым пивом, Стэнлей дал волю своим идеям.

— С технической точки зрения, — разглагольствовал он, жуя сыр, — трение приносит огромный вред. Если подсчитать, сколько энергии уходит непроизводительно на преодоление трения, то окажется, что оно обходится ежегодно каждой стране в миллионы лишних тонн угля и продовольствия. Если бы трения не было, люди и животные обходились бы гораздо меньшим количеством пищи!

— А ведь верно, старина! — воскликнул Фонк.

— Как сказать... — флегматично протянул Кроль. — Без трения, пожалуй, трудно было бы жить...

— Почему трудно? — горячился Стэнлей. — Вы думаете, скользко было бы ходить? Какие пустяки! Вбить в подметки гвозди остриями наружу — вот и все!

— А ведь верно! — восхитился Фонк. —  И все будет в порядке!

— Сомневаюсь, сомневаюсь... — задумчиво возразил Кроль. — Надо поразмыслить. Сразу не учтешь всего того, что было бы...

— Подумать только, — перебил его Стэнлей, — как легко было бы перевозить чертову мебель, с какой легкостью вращались бы маховики и скользили бы поезда, автомобили и трамваи!

— Вопрос только в том, как бы вы их остановили, — продолжал выражать сомнения скептически настроенный Кроль

— Как? Очень просто! С помощью вертикальных стержней, выдвинутых из-под машин! Стержни просовывались бы в специально пробуравленные в земле отверстия.

— Замечательно! — поддержал Стэнлея Фонк.

Но Кроль все еще не сдавался.

— Не так просто, не так просто... — настаивал он на своем.

Доведен до конца этот спор не был: от усталости и выпитого натощак изрядного количества пива Стэнлей почувствовал приступ сонливости, стал «клевать носом» и вскоре уснул за столом. Студенты, попивая кофе, заговорили об университетских делах.

*

Сколько времени Стэнлей проспал, осталось невыясненным, установлен лишь факт, что он проснулся от сильного удара и боли в левой руке. Открыв в испуге глаза, он увидел себя лежащим на полу. Очевидно, он упал во время сна со стула и ушиб руку. Сообразив это, он заметил, что совершенно бесшумно скользит по полу по направлению к кровати. Стэнлей попытался было приостановить это ничем не спровоцированное движение, однако все его старания оказались тщетными. Достигнув кровати, он ухватился за ее ножку, но она выскользнула из его рук, и Стэнлей очутился под кроватью. Натолкнувшись на стену, он был отброшен от нее и после нескольких колебаний туда и обратно оказался прижатым к ней.

— Что за дичь! — испуганно воскликнул Стэнлей, и его голос наполнил пространство комнаты удивительно звонким эхо. Эхо дробилось, отдельные фазы перебивали друг друга и смешивались, пока не превратились в сплошной гул.

В этот момент с кровати сползла подушка, за ней другая, затем одеяло, простыня и матрац. Сдвинулись и провалились лежавшие поперек кровати доски. Все это вплотную придвинулось к Стэнлею.

Стэнлей совершенно растерялся. Он был поражен. Он не понимал, что происходит. Заваленный под кроватью постельными принадлежностями, он чувствовал себя в чрезвычайно глупом положении. Студентов в комнате уже не было. Он хотел крикнуть им, но боялся открыть рот. По-видимому, они выкинули с ним какую-то нелепую шутку. От странного шума в ушах стоял звон.

Не зная, что предпринять, Стэнлей попытался оттолкнуться от стены, чтобы выбраться из своей западни, но его рука скользнула по стене, и он пребольно ушиб локоть о раму кровати.

— Ай! — вскрикнул он невольно.

— Ай-ай-а-ййаайяайя... — раскатисто и оглушительно закричало эхо.

Стэнлею стало жутко. Он почувствовал себя совершенно беспомощным. Интуиция подсказала ему, что стряслось нечто значительное и серьезное. Но что? Об этом он не в состоянии был подумать: отвратительный многоголосый шум не давал возможности собраться с мыслями. При движениях Стэнлея, уподоблявших его барахтающейся на поверхности льда лягушке, постельные принадлежности расползались по сторонам, неизменно возвращаясь, однако, на прежние места.

Светало. Сквозь пустую раму кровати виднелась свешивавшаяся с потолка электрическая лампочка в абажуре из голубого фарфора. Уходя, студенты не выключили свет. Внезапно лампочка погасла и стала вращаться. Самопроизвольно вывинтившись из патрона, она упала на пол и звонко разлетелась вдребезги. За ней последовал голубой абажур. Непрекращающийся шум обогатился рядом новых высоких звуков.

Стэнлей взглянул на стенные часы. Они показывали ровно шесть. В этот момент обе стрелки соскочили со своих осей. Вслед за ними посыпались винты, зубчатые колеса, гири, цепи, циферблат. Наконец с грохотом упал, разбившись в куски, остов часов. Беспорядочной кучей направилось все это к Стэнлею. Зажмурив в испуге глаза, он принужден был тотчас же открыть их: со стола вереницей сползали бутылки, тарелки, ножи, вилки, пивные кружки, чашки, хлебные крошки, корки от сыра; со стен попадали фотографии в застекленных рамках; из бутылки с бензином на рабочем столе вылетела пробка; инструменты, коробки с гвоздями, винтами и разной рухлядью посыпались сплошным потоком на пол; пришли в движение и направились к Стэнлею столы, стулья, шкаф. Предварительно от шкафа отлетели дверцы, выпал замок и вывалились вместе с полками и вешалками одежда и белье. Адский шум стал нестерпимым. Стэнлей был повергнут в полнейшее отчаяние.

— О-о-у-у!.. — протяжно взвыл он в паническом ужасе, но его крик, не вызвав ни в ком участия, безответно затерялся в мощном хаосе звуков.

Казалось, какая-то невидимая рука систематически вносила в мир дезорганизацию.

Внезапно, как вспышка молнии среди ночной мглы, через сознание Стэнлея пронеслась тревожная мысль. Он вспомнил о своем вчерашнем споре с Кролем. «Не отсутствием ли трения объясняется все это?.. — мелькнуло у него в голове, — Да, да!..» Эта идея казалась ему вчера такой забавной и удачной, теперь же от нее мороз пробегал по спине. Во всяком, случае от энтузиазма в настоящий момент Стэнлей был очень далек. Он переживал ощущения человека, вызвавшего легкомысленным нажимом кнопки взрыв.

Тут он обнаружил ряд новых неприятностей: его пиджак, жилет и брюки разошлись по швам; исчезли все пуговицы; от ботинок отвалились подметки; шнурки развязались и совершенно распустились; из карманов, превратившихся в сплошные отверстия, вывалилось все содержимое, в том числе заработанные с таким трудом полфунта... Окруженный вещами и припертый к стене, Стэнлей старался сидеть спокойно: ему казалось, что начинают трястись его внутренние органы и содержимое кишечника. К горлу подступала тошнота.

Необходимо было, однако, что-то предпринять, в первую очередь встать. Ухватившись за железный стержень спинки кровати, Стэнлей обратил внимание на ощущение в руках: казалось, что ладони, стержень и прочие предметы смазаны каким-то идеальным маслом. Преодолевая это неприятное ощущение, Стэнлей еще раз ухватился обеими руками за части стержня, склепанные с вертикальными спицами. Крепко сжав их, он уперся ногами в печь, к которой примыкала спинка кровати, и изо всех сил подтянулся на руках. Эффект от этой операции получился совсем не тот, какого ожидал Стэнлей. Приподняться, правда, ему удалось, но в тот же момент его распавшиеся на части и лишенные пуговиц брюки и нижнее белье соскользнули на пол; за ними последовали пиджак, жилет и рубашка. Вместе с тем кровать со столом отъехала от печки, а ноги Стэнлея скользнули влево. Лишившись точки опоры, Стэнлей неуклюже упал на спину с высоко поднятыми ногами; при этом он так сильно ударился головой о стену, что потерял сознание.

*

Неистовый шум быстро привел его в чувство. Первая его мысль была о квартирной хозяйке, почтенной миссис Крукс. Что она подумает, если застанет его в таком виде? Среди хаоса и кучи лохмотьев Стэнлей лежал совершенно нагой... «К счастью, — спохватился он, — миссис Крукс не придет, с нею происходит, вероятно, то же самое... Бедная старушка!»

В этот момент среди общего шума явственно послышался стук, раздававшийся в потолке над головой Стэнлея. Стук становился громче и настойчивее. Посыпалась штукатурка. Стэнлей схватил было подушку, чтобы защитить ею голову, но подушка выскользнула из его рук, как рыба в воде. Тогда он сделал попытку отодвинуться от известкового потока, но безуспешно. Он почувствовал себя обреченным. Его участь — быть заживо засыпанным. С горьким раскаянием вспомнил он свои вчерашние легкомысленные суждения.

От попавшей в нос известковой пыли Стэнлей чихнул и — о чудо! — это отнесло его несколько назад. Несмотря на жгучую боль в голове, он даже улыбнулся от радости. «Ракета! — быстро сообразил он. — Реактивный способ передвижения! Впрочем, передвигаться можно и путем отталкивания, если бить по плоскостям предметов строго перпендикулярно, иначе руки будут скользить... Выбраться бы только из этой проклятой кровати!»

Штукатурка сыпалась уже огромными кусками. Надо было немедленно спасаться. Воспользовавшись только что сделанным открытием, Стэнлей набрал полные легкие воздуха и стал изо всех сил дуть. Это медленно относило его через все препятствия к изголовью кровати. Чтобы удержаться на новом месте, он ухватился за вертикальную спицу изголовья. В потолке, между тем, образовалась дыра, и был уже виден железный стержень, которым кто-то продолбил ее. «Как они ухитрились держать его в руках?» удивился Стэнлей.

Дыра все более увеличивалась. Вскоре сквозь нее просунулась голова Кроля. Крича изо всех сил, Кроль пытался сообщить что-то Стэнлею; однако он не в состоянии был перекричать чудовищный шум, превратившийся уже в рев. Но даже при отсутствии шума разговаривать из-за бесконечного эхо было бы совершенно невозможно. Убедившись в безнадежности попыток быть услышанным, Кроль принялся увеличивать отверстие в потолке. Тут Стэнлей заметил, что инструмент имеет Т-образную форму, благодаря которой его можно было удерживать в руках.

Когда диаметр отверстия достиг полутора футов, Кроль внезапно провалился в него головой вниз. Катастрофа произошла настолько быстро и неожиданно, что Стэнлей не успел даже ахнуть. К счастью, студент упал на подушку и матрац, с которых он мгновенно соскользнул, как со льда. Немедленно за Кролем последовал Фонк. Оба студента были невредимы. На их телах находились лишь застегнутые английскими булавками резиновые трусы. Никакая иная одежда не в состоянии была остаться в целости и удержаться на теле.

Отчаянно барахтаясь, Кроль пытался приблизиться к стене. Наконец это удалось ему. Тогда он подал Стэнлею и Фонку знак и, сидя на полу, принялся выводить пальцем на стене буквы.

«Случилось страшное несчастье, — прочли они. — Мир лишился трения».

«Дать карандаш и бумагу?» изобразил на стене тем же методом Стэнлей.

«Бесполезно, — последовал ответ. — Их не удержишь. А главное, благодаря отсутствию трения ничем и ни на чем невозможно писать».

«Зачем вы пробили в потолке дыру?» продолжал спрашивать Стэнлей.

«Иначе мы не смогли бы выйти из комнаты. А если бы и смогли, то на лестнице свернули бы себе шеи и переломали ребра, к вам же не попали бы. А нужно было обязательно пробраться в вашу мастерскую: инструменты могут несколько помочь беде».

«Почему предметы свалились со столов, вывалились из шкафов и поехали по полу в одном направлении?» вывел на стене Фонк.

«Потому что абсолютно горизонтальных и правильных плоскостей не существует. Пол имеет, очевидно, наклон в сторону кровати», ответил Кроль.

«А почему выпали пуговицы и разошлась по швам одежда?»

«Узлы, пуговицы, крючки, швы и вообще нитки держатся исключительно силой трения. При отсутствии трения над всем этим безраздельно господствует сила тяжести. Вскоре распадутся все ткани».

«Но почему же, в таком случае, развалились предметы и механизмы?» спросил Стэнлей.

«Потому что они скреплены гвоздями и винтами, действие которых основано на трении. Если катастрофа будет прогрессировать, мы лишимся в итоге зубов».

«Этот кошмарный рев сводит меня с ума, — заявил письменно Фонк. — Я уже оглох, а голова лопается от боли».

«С этим — увы! — бороться совершенно невозможно: звуковые колебания затухают от взаимного трения частиц и трения их о другие тела. Если трение не вернется в мир, мы обречены на гибель хотя бы от невообразимого шума. Смотрите, в каком беспомощном положении мы очутились, сколько невероятных разрушений в одной только комнате! Что же должно твориться там — снаружи?»

Об этом Стэнлей до сих пор не подумал. Среди окружавших его гула и хаоса ему и подумать было жутко о той великой катастрофе, которая потрясла мир.

«Там, — быстро выводил на стене буквы Кроль, — сотни тысяч барахтающихся на земле нагих людей, груды обломков от столкнувшихся между собой и налетевших на здания, распавшихся в щепки автомобилей, трамваев, поездов... Сотни тысяч убитых, искалеченных, изуродованных, истекающих кровью, заживо погребенных среди развалин в самом беспомощном положении... Полное отсутствие каких бы то ни было возможностей не только добывать пищу, но и питаться; холод, с которым при создавшемся положении нет средств бороться...»

Внезапно из-под двери хлынула в комнату мощным потоком вода.

— Что это? Какой ужас!.. — одновременно вскрикнули с искаженными лицами Фонк и Стэнлей.

Крика их, конечно, Кроль не услышал, но тем не менее он с лихорадочной поспешностью начертал:

«Под напором воды в водопроводе вывинтились краны. Скоро лишатся внутреннего трения все виды материи, начнут разваливаться и рассыпаться в пыль дома. Наши организмы распадутся на молекулы...»

Вода с чудовищной быстротой прибывала. Вот ее уровень поднялся уже на 2 фута от пола. В ушах и воспаленном мозгу Стэнлея застучали гигантские молоты. В комнате вихрем закружились переплетенные причудливыми молниями багрово-красные круги.

Захлебываясь в воде, Стэнлей почувствовал, что его организм расползается, превращается в ничто. Круг сознания стал суживаться, собираясь в маленькую яркую точку. Огненные буквы, навязчиво коловшие глаза, заговорили голосом Кроля:

«Вообще сразу не учтешь всего того, что должно произойти при отсутствии трения...»

Стэнлей силился закричать, но не в состоянии был издать даже стон. Быстро тускнея, яркая точка погасла.

***

— Да, сразу не учтешь всего того, что должно произойти при отсутствии трения, — флегматично повторил Кроль, допивая очередную кружку пива.

Стэнлей обвел комнату тупым, непонимающим взором. Было удивительно тихо. Стенные часы уютно тикали. Отраженный голубым абажуром свет покрывал бледной лазурью подушки и одеяло. Прикованные трением предметы застыли на своих местах. Кошка трудилась в углу над коркой сыра. Стэнлей пребывал в оцепенении.

— А все-таки замечательно было бы! —  продолжал восхищаться Фонк.

— Не так просто, не так просто... — настаивал на своем Кроль. — Надо поразмыслить...

Стэнлей недоверчиво потер одеревеневшей рукой колено и осторожно потянул пуговицу своего пиджака.

— Какое счастье, что существует трение! — воскликнул он наконец, вновь обретя дар слова. — Иначе я никогда не смог бы заработать мои полфунта!