О Ломоносове написаны десятки книг, сотни статей. Самые крупные исследователи, мыслители, учёные, поэты, писатели посвятили лучшие свои страницы анализу деятельности этого богатыря русской науки. И все же нельзя исчерпать эту тему — так бесконечно широк и разнообразен был гений архангельского помора — Михайлы Ломоносова.
Перед нами могучая фигура закалённого в борьбе с полярной природой титана с «благородной упряминой», которая не позволяла ему сгибаться ни перед кем, и ни перед чем. Смелая решительность, дерзание, граничащее с фантазией, жажда познания всего и вся, знания до корней и до «начала всех начал», глубокий философский анализ в сочетании с экспериментом, опытом, без которого нет настоящей науки, — таков был Ломоносов. И десятки наук и искусств — математика и физика, химия и физическая химия, минералогия и кристаллография, геохимия и горное дело, география, метеорология, астрономия, краеведение, экономика, история, литература, языковедение, народное просвещение — спорят между собой, кому он больше принадлежит и кому он больше дал. «Ломоносов создал первый университет, он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом», говорил о нем А. С. Пушкин.
А вокруг него — толпа чиновников от науки, преклонявшихся перед авторитетом иноземных учёных, «немцев», толпа, полная интриг и самодовольства, раболепия перед двором и его пышностью, презрения перед «холопом», выходцем из низов. Толпа придворных льстецов без подлинной культуры и образования, не доросших до гения Ломоносова.
 |
| Титульный лист второго издания собрания сочинений М. В. Ломоносова, выпущенного Московским университетом в 1757 г. |
И он оставался всю свою жизнь непонятым; его замечательные мысли возбуждали недоверие и насмешку, над его предложениями и проектами смеялись, его страстные обращения прятались под сукно канцелярий. А в нем кипели грандиозные внутренние силы, и он не мог ограничить своих идей, своих желаний, своей безграничной веры в науку и технику.
С горечью говорил он перед смертью академику Штелину: «Друг, я вижу, что я должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть; жалею только о том, что не мог я совершить всего того, что предпринимал для пользы отечества, для приращения наук и для славы Академии, и теперь, при конце жизни моей, должен я видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мной».
 |
| Здание Академии наук в XVIII в. (со старинной гравюры). |
Но исчезнуть они не могли. Современники не понимали Ломоносова, но появлялись, новые поколения, росли те, кого он так пламенно учил и звал.
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовёт от недр чужих.
О, вами дни благословенны,
Дерзайте, нами ободрённы,
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
М. ЛОМОНОСОВ
Прошло почти двести лет. И сейчас, только сейчас можно видеть, как воплотился в жизнь этот завет Ломоносова, как на наших глазах осуществляются его гениальные предвидения, как его непонятые и дерзкие теории загорелись ярким пламенем, как его заветные мечты о величии родины стали реальностью.
Вспомним же, как жил и мыслил этот великий человек, и проследим судьбу его гениальных предсказаний, его мечтаний и дерзких «богохульных идей».
*
Одна мысль неотступно занимала Ломоносова всю его жизнь: что такое вещество, как оно построено, из чего оно состоит? От решения этой задачи зависело представление о мире, о природе, о световых лучах, о ходе химических процессов, о выплавке металлов в домне. Оно могло объяснить причину тепла и стужи, изменение цвета предметов и появление огней северного сияния. И Ломоносов твердо становится на путь, предуказанный еще древнегреческими философами-материалистами. Ломоносов говорит, что вещество состоит из отдельных частичек. Одни частички, поменьше, — простые атомы; другие, побольше, -- молекулы, но все они невидимы глазом, находятся в состоянии постоянного движения и вращения. Они сталкиваются и образуют при этом химические соединения. Своим движением частички вызывают давление паров и газов...
В этой картине Ломоносова — все современное атомистическое мировоззрение, подлинно материалистическое представление о строении вещества, выраженное, может быть, только в несколько своеобразной форме.
Еще за двадцать лет до великого французского химика Лавуазье Ломоносов говорит и доказывает опытами, что ничто в природе не может теряться, и этим устанавливает величайший закон природы — закон сохранения вещества и энергии. Много позднее этот закон, на котором построена вся современная техника, энергетика и химическая промышленность, был обоснован Робертом Майером, Джоулем и другими учёными.
А как гениальна догадка Ломоносова относительно причин тепла! Он говорил, что чем скорее движутся частички вещества, тем само вещество теплее. Никакой особенной жидкости — «теплорода», в которую верили его современники, не существует. Объяснение простое и ясное. И все же только через сто лет после этого «механическая теория тепла» получила всеобщее признание и сделалась основой теплотехники, основным принципом работы паровых двигателей.
С этим представлением Ломоносова о веществе связано его представление о химии. Химия, по его словам, — это «наука изменений, происходящих в составном теле». Эти изменения зависят от целого ряда условий, изучением которых занимается физика. А потому химия совсем не искусство, как думали в его время даже учёные, занимавшиеся изготовлением новых соединений и новых медицинских средств. Истинный химик всегда должен быть философом, нет искусства химии, а есть «физическая химия», говорил Ломоносов, и высшее её выражение — «математическая химия», которая все точно взвешивает, измеряет и определяет числом.
Какими непонятными и «вредными» казались эти идеи химикам XVIII в., которые замыкались в своих лабораториях и работали там, не имея никакой руководящей научной идеи, как средневековые алхимики! Ломоносов построил первую в мире научную химическую лабораторию (1748 г.) на Аптекаревом острове, где вёлся точный учёт «меры, веса и пропорции веществ». Все это делалось на основе его философской теории, по которой «химия — правая рука физики, а математика — её глаза, так как последняя указывает путь к правильному суждению».
 |
| Химическая лаборатория М. В. Ломоносова (1748 г.). |
В 1752/53 г. Ломоносов читает первый в мире курс физической химии. «Широко простирает руки свои химия в дела человеческие», говорил он. И Ломоносов сам первый начинает применять свои химические идеи для практических целей. Ему удаётся получить новый состав хорошего оптического стекла, он изготовляет цветную смальту для мозаики, строит специальную мозаичную фабрику, изучает состав минералов Урала, занимается проблемой фарфора. И одновременно углубляются его теоретические выводы, закладываются основы теории физической химии, молекулярной физики, кинетической теории газов, строения атомов...
И опять прошло целое столетие, прежде чем другой русский учёный, Оствальд, не зная работ своего гениального предшественника, открыл новую науку — физическую химию.
Свои гениальные идеи Ломоносов вносит и в изучение природных тел и полезных ископаемых. Он опровергает теорию, утверждающую, что камень — это нечто неизменяемое постоянное, самобытное, что камень не имеет своей истории — «жизни и смерти». Он призывает на помощь «совет от математики, химии и вообще от физики» и изучает состав минералов, выясняет историю их образования в земной коре, «в глубинах, насыщенных раскалёнными парами серы», и на поверхности — в живых растениях и их остатках.
Ломоносов рисует грандиозную историю земных слоёв, раскрывает процесс рождения металлов в рудных жилах, совершенно правильно разрешает проблему поисков руд. Он первый смело говорит об образовании угля, нефти, янтаря из растений и живых организмов.
Камни и руда оживают в свете идей Ломоносова. Это уже не старая скучная описательная минералогия, а новая наука — геохимия, «химия земли», наука, расцветшая только в XX в., в годы советских побед над недрами. Идеи великого русского учёного в области геофизики и геохимии переплетаются с глубочайшими выводами современной геологической науки. Полностью оценить Ломоносова можно только сейчас, после Менделеева и Лебедева, Вернадского и Гольдшмидта.
Но не только стремление познать общие законы мира приводит Ломоносова к изучению геологии. Его толкает к этому и сама природа, которую он научился понимать и любить с малых лет на берегах Белого моря. Геология для Ломоносова — высочайшая наука об истории земли, путь металлургии и вообще техники. Она несёт на себе черты климата и огненных сил недр, она неразрывно связана с метеорологией и географией.
 |
| Прибор для определения твёрдости тел, сконструированный М. В. Ломоносовым (1752 г.). |
 |
| Прибор для определения вязкости жидкостей, сконструированный М. В. Ломоносовым (1752 г.). |
И мигающие огни северных сияний — «сполохов» — родных Холмогор, и весенние грозы на море — все привлекало этого человека великой научной страсти на путь разгадки неведомых сил природы. Он одновременно с Франклином разгадывает их электрическую сущность и, размышляет «о величии природы при случае такого северного сияния», приходит по сути дела к электромагнитной теории света. И эта теория Ломоносова, как и большинство других его теорий, заново родилась только век спустя.
 |
| Северное сияние (с гравюры М. В. Ломоносова). |
Ломоносов живо интересовался явлениями атмосферного электричества. Его друг академик Рихман погиб при опытах с молнией. В день его гибели Ломоносов производил у себя дома такие же опыты. Вот что он сам об этом рассказывает в одном из своих писем: «Что я нынче пишу, за чудо почитайте, для того, что мёртвые не пишут. Я не знаю ещё, или по последней мере сомневаюсь, жив ли я, или мёртв. Я вижу, что господина профессора Рихмана громом убило в тех же точно обстоятельствах, в которых я был в то же самое время».
 |
| «Електрическая стрела» на доме, где жил М. В. Ломоносов. |
Ломоносов предсказывает «великое зло и великое благо», которое принесёт человечеству энергия электричества. Конечно, это гениальное предвидение не могло быть понятным в годы сальной свечи, темной лучины и масляной лампы, в годы трепета перед громом и молнией и их «божественной силой».
Ещё с детских лет Ломоносов начинает интересоваться тайнами великого Северного океана. На карбасе с отцом он доходит до Терского берега и решается идти за рыбой на Святой Нос — к открытому Ледовитому океану. Его влечёт безбрежный Северный океан, его тянет на Восток, о котором ему рассказывали соседи поморы, ходившие на Новую Землю. Он верит, что в Восточную Индию можно попасть северным путём. Но мало верить, надо доказать, что это возможно. Целые годы проводит этот неутомимый учёный над книгами и атласами карт и начинает блестящий труд — «Показание возможного проходу Сибирским океаном в Восточную Индию». Ломоносов изобрёл самые разнообразные приборы для плавания, дал блестящее описание полярных льдов, подтверждённое лишь через 130 лет историческим плаванием Фритьофа Нансена на «Фраме». Он указал наиболее северные пути для полярных экспедиций, по которым в 1935 г. пошёл «Садко», а затем совершил свой героический дрейф «Седов». Ломоносов горячо ратовал за северный путь. Но он опередил реальные возможности на полтора столетия, и только благодаря героизму, упорству, талантам советских людей, благодаря успехам советской техники удалось «превратить Северный морокой путь в постоянно действующую водную магистраль».
 |
| Карта, приложенная к «Краткому описанию, разных путешествий по северным морям» М. В. Ломоносова (1763 г.). |
 |
| Приспособление для производства наблюдений на море, предложенное М. В. Ломоносовым (1759 г.). |
*
Я обрываю своё изложение. Можно было бы ещё рассказать о замечательном предвидении Ломоносовым современных проблем астрофизики, можно было бы посвятить много страниц его блестящей общественной деятельности, его историческим исследованиям, его поэтическому и литературному таланту...
Но достаточно и сказанного. Облик этого страстного и гениального учёного уже вырисовывается на тех примерах, о которых рассказано на предыдущих страницах. Перед нами вырастает фигура великого помора, человека, вышедшего из народных масс, творца новых наук и новых идей, на 100—200 лет опередившего свой век, гениального мыслителя и великого гражданина нашей родины. Вера Ломоносова в творческие силы русского народа, в силу истинного просвещения, в великие богатства нашей страны, в величие народного духа оправдалась через много-много лет.
Сейчас в нашей стране сброшены оковы, которые он так презирал, призваны к строительству новой жизни наука и техника, в которые он так верил, широко развивается просвещение через созданные им рассадники научной мысли, одним из которых является Московский государственный университет. Растут собственные «Невтоны и Платоны» овладевающие тайнами природы, из народной толщи пришли великие мыслители и творцы жизни, которые провозглашают смелые научные идеи и осуществляют связь науки с жизнью.
Ошибочны были только предсмертные слова Ломоносова, обращённые к академику Штелину, что «мои полезные намерения исчезнут вместе со мной».
Нет, они не исчезли, а дали великую жатву!
Комментариев нет:
Отправить комментарий