Космический рейс

A. ПАВЛОВ, Фантастический рассказ

Громадный аэродром, расположенный в 15 км от Нью-Йорка, был необычайно оживлен.

Высокие, наскоро сколоченные деревянные трибуны, кишели тысячами людей, напоминая потревоженный муравейник.

Окна, балконы и даже крыши расположенных поблизости построек усеяны любопытными. Деревья ожили, — их облепили человеческие фигуры.

Шесть часов вечера. Солнце заметно склоняется к западу, причудливые тени от деревьев с гроздьями человеческих тел становятся длиннее. Жара спадает.

Через час и двадцать минут совершится первый в истории человечества полет с Земли на Луну. Впервые аппарат, построенный рукою человека, покинет родную планету и прорежет беспредельный простор.

Посредине аэродрома, около гигантского металлического снаряда, суетилось несколько лиц. Вот сам изобретатель Роберт Брендвуд. Он что-то рассказывает, размахивая руками, группе «почетных приглашенных» членов различных научных организаций.

Вот советский летчик Булин, несколько дней назад приехавший в Нью-Йорк со специальной целью присутствовать при замечательном полете. Он внимательно следит за кипящей у аппарата работой, но мысли его невольно уносятся далеко в родную Красную Москву... Вспоминается прошлое, давно минувшее, когда еще юношей, читая статью Циолковского о возможности постройки корабля для межпланетных путешествий, он мечтал сделаться авиатором и осуществить на деле заманчивый проект. Мчатся одни за другим годы... Он уже летчик, широко известный в Союзе. Но все чаще взоры его поднимаются кверху, к Луне, Венере, Марсу... Все те же затаенные мысли о полетах за пределы Земли. И вот теперь он присутствует при первом опыте межпланетного полета ракеты.

Техника ракетного двигателя за последние десятилетия далеко шагнула вперед.

Булин взглянул на часы. Уже четверть восьмого, —  через пять минут начнется полет, — подумал он, невольно волнуясь за результаты очень важного для него опыта.

*

Серебристая трель звонка, как электрическая искра, пронизала многотысячную толпу.

— Смотрите, смотрите!.. Летит!..

Толпа замерла; резко оборвался гул голосов и воцарилась напряженно-жуткая тишина.

Взоры всех были устремлены вверх.

Два дирижабля быстро поднимались кверху, увлекая за собой гигантскую ракету. Ее поверхность в лучах заходящего солнца искрилась и отливала серебром, яркими бликами играли на ней тысячи огоньков.

Минута... полторы... две... — следит по часам взволнованный Булин. Но вот слабый треск раздается в воздухе. На высоте около шести километров начинает самостоятельно работать аппарат ракеты, тотчас же автоматически отцепляются канаты. Дирижабли медленно снижаются, ракета летит одна.

Проходит еще несколько минут, кажущихся Булину вечностью. По вот высоко в небе показывается какое-то темное пятнышко, которое медленно опускается вниз.

— Что это? — вздрагивая восклицает соседка Булина. Неужели ракета сломалась?

— О нет. Летательный снаряд Брендвуда подобно давно известному проекту Оберта составной. Он представляет собой как бы три ракеты, соединенные вместе. Нижняя ракета уже отработала. Она несколько подняла две остальные, сообщила им значительную скорость движения и теперь автоматически отпала, чтобы облегчить вес оставшихся, и опускается на специальном парашюте, — объяснял Булин, не отрывая взгляда от часов.

— Сейчас отпадет вторая вспомогательная ракета... Еще через сорок, двадцать... десять секунд.

Действительно, вскоре показалась и вторая часть ракеты, плавно опускающаяся на парашюте вниз.

Между тем основная ракета все удалялась и удалялась. Она давно уже обратилась в точку и, наконец, совсем исчезла из виду. Гром аплодисментов. Крики восторга сменяют напряженное молчание. Сотни люден с трибун из-за сломанной ограды, с деревьев устремляются на середину аэродрома. Брендвуда несли на руках.

— Когда ракета ударится о поверхность Лупы, находящиеся в ней взрывчатые вещества воспламенятся и в телескоп можно будет наблюдать вспышку. Если мы ее действительно заметим в момент, вычисленный изобретателем, то значит ракета благополучно долетела, все расчеты были верны и можно уже серьезно думать о полетах с пассажирами, — продолжал разъяснять своей соседке Булин.

— А если на Луне есть жизнь? — прервала его американка, и ракета ударится в какой-нибудь крупный город?

По мнению большинства астрономов, на Луне нет жизни. Спутник Земли, по-видимому, лишен атмосферы, кроме того, он всегда повернут к Солнцу одной стороной...

— Но ведь жизнь приспосабливается к самым разнообразным условиям, — возразила девушка. — На дне морей и океанов кипит жизнь, она приспособилась к имеющемуся там колоссальному давлению, к отсутствию. света. Кто знает, может быть на Луне есть обитатели? Тогда...

— Тогда сегодняшний опыт может принести гибель тысячам существ...

*

Булин смотрит в телескоп. Перед, ним лежат часы... Медленно кружится секундная стрелка.

Время полета ракеты до Луны вычислено Брендвудом с точностью до секунды.

Еще за несколько дней до полета во всех газетах был помещен снимок поверхности Луны и крестиком отмечен пункт, в котором ракета должна упасть.

В телескоп Булин видит знакомый лунный ландшафт. Горные цепи, глубокие тени от них в долинах... Вот оно, это место...

Громко стрекочат часы. Еще громче бьется в груди у Булина сердце.

Победа или поражение? Какое торжество науки, если действительность в точности оправдает расчеты!

Сотни тысяч телескопов, больших и малых, направлены во всем мире на вечную спутницу Земли, спокойно блистающую своим тусклым, холодным, отраженным светом.

Стрелка часов приближается к роковому моменту... Булин впивается глазами в окуляр телескопа.

На склоне лунного кратера, куда сосредоточенно всматривается авиатор, появился яркий огонек, причудливая вспышка.

Этот маленький огонек наполнил радостью сердца многих тысяч людей. А завтра утром газеты всего мира разнесут весть о чудесной победе человеческого гения.

— А если на Луне есть жизнь? — отчего-то сверлит мозг Булина настойчивая мысль.

*

Прошло четыре года.

В небольшой обсерватории Берлинского общества астрономов-любителей сидел Булин.

После удачного полета ракеты Брендвуда во многих странах закипела работа по постройке кораблей для межпланетных путешествий. Долго, напряженно работал и наш авиатор над этой проблемой. Его аппарат значительно превосходил конструкцию Брендвуда и многих других изобретателей. На ракете Булина можно было отправиться на Луну и, по-видимому, успешно возвратиться назад трем пассажирам.

Работы Булина нашли самую широкую поддержку советского правительства. Однако, ему категорически запретили сразу же предпринимать путешествие на Луну, предложив сначала проделать опыт подобно Брендвуду. Булин строил одновременно два корабля. Один для отправки без пассажиров, другой — для полета с людьми.

Отправление первого было назначено через неделю, второй должен был покинуть Землю через два месяца.

По ночам астрономы пытались разгадать тайны неизвестных нам островов мирового океана.

В Берлине Булин знакомился с интересующим его изобретением костюмов, напоминающих водолазные, дававших возможность пассажирам выходить из ракеты и исследовать поверхность Луны. На досуге же Булина неизменно тянуло к телескопу, в котором он мог наблюдать миры, путешествие в которые было целью его жизни.

Булин смотрит в телескоп на Луну. Опять та же виденная десятки раз картина.

Быть может на эти склоны лунных гор скоро суждено будет ступить его ногам...

В обсерватории тихо, лишь в противоположном от Булина углу слышится сухой кашель и стук каких-то стеклянных сосудов — это старик-астроном Штейн проявляет фотографические пластинки.

Булин навел телескоп на огненно-красный Марс и начал рассматривать загадочные каналы планеты. Возможно, что очень скоро человек посетит и этот, одни из наиболее родственных нам, миров...

— Но что это?

В поле зрения трубы появилась темная точка, которая быстро увеличилась в размерах.

— Странно...

— Ну, а если это снаряд, посланный с Марса на нашу планету? — вихрем пронеслась у Булина мысль.

И вдруг странный толчок потряс здание.

Звеня, падали на пол приборы и аппараты, выбитые стекла окон дождем летели на камки мостовой.

В углу стонал старик Штейн.

Затем раздался ужасный грохот... как будто залп многих сотен орудий, как будто гром тысяч тропических гроз... Вихрь воздуха ворвался в разбитые окна и яростно закружил обломки на полу.

Оставив Штейна на попечении сторожа и наскоро завязав носовым платком пораненную осколком стекла и ушибленную руку, Булин вышел из обсерватории.

Тысячи взволнованных, перепуганных, неодетых, бледных как смерть, окровавленных людей беспорядочно бежали по улице. Стоны, проклятья, плач сливались вместе в диком хаосе звуков.

Булин присоединился к толпе бегущих. Небо пылало заревом пожаров.

— Землетрясение... Извержение подземных вулканов!..

Десятки самых невероятнейших предположений облетели толпу.

На другой день газеты разнесли всему миру весть об ужасной катастрофе.

Берлин в огне

Взрывом разрушены кварталы города

В восточной части Берлина по неведомой причине произошел взрыв, который буквально смел с лица земли постройки на протяжении около четырех квадратных километров. Ближайшие дома также значительно пострадали. Начались пожары. Сила взрыва была так велика, что даже на расстояния 25 километров от города были выбиты все стекла из окон. На место катастрофы образовалась грандиозная воронка. Приступлено к раскопкам.

Неведомый взрыв смел 4 километра кварталов... Причина неизвестна...

Несколько дней недоумевали газеты о причинах страшного взрыва в Берлине. При раскопках были найдены куски легкого желтовато-серебряного металла, напоминавшие осколки гигантского снаряда. Исследования ученых установили, что это сплав алюминия и некоторых, весьма редких на Земле, элементов.

Все попытки пролить свет на таинственное дело не приводили ни к чему. Наконец, остановились на предположении, что причиной взрыва явилась неудача при опытах одного известного химика, занимавшегося изучением взрывчатых веществ. Лаборатория этого химика находилась как раз в центре взрыва и была уничтожена до основания.

*

До отправления на Луну первой опытной ракеты Булина Б-1 оставалось два дня.

Изобретатель, только что прибывший на самолете из Берлина, сидел у себя дома в рабочем кабинете. Сильно волнуясь и нервничая, рассказывал он о берлинской катастрофе одному из своих друзей, Игнатьеву.

— Для меня совершенно очевидно, что грандиозный взрыв и Берлине был вызнан ракетой, посланной с Марса. Жители этой планеты произвели опыт, подобный тому, который проделал Брендвуд четыре года тому назад в Америке и который я сам должен буду повторить через два дня... Я заявлял о своем предположения многим деятелям науки, но мне никто не верил, а некоторые даже открыто смеялись... Вчера я, наконец, обратился к профессору Осокину. Этот наиболее уважаемый мною человек, мнение которого я считаю для себя законом, нашел, что я переутомился, берлинская катастрофа окончательно потрясла мой организм, и посоветовал мне... лечиться. А я, повторяю, убежден в своей правоте...

Булин замолчал, затем схватил руку своего друга, впился глазами в его глаза:

— А ты... веришь мне?..

— Да, верю. Твоя точка зрения столь необычайна, что, естественно, вызвала сомнении, но я верю тебе.

— Спасибо, спасибо. Но слушай дальше. Меня преследует мысль: а что если и на Луне есть неведомая для нас жизнь, и ракета Брендвуда уничтожила целый город? Огонек, блеснувший на склоне одной из возвышенностей Луны, с таким восторгом встреченный наблюдавшими его в телескоп астрономами, принес гибель десяткам тысяч существ... Имею ли я право повторить такой же опыт? Они говорят мне, что на Луне нет жизни. Но мы не можем утверждать это. Уэлс спрятал обитателей Луны под ее поверхность, может быть, он случайно оказался прав... Ракета Брендвуда пробила толщу поверхности Луны, произвела ужасный взрыв и погубила множество жизней...

Булин схватился за голову и начал взволнованно ходить по комнате.

— Я не хочу быть убийцей, я мечтаю работать во имя торжества науки не только Земли, но всей семьи разумных существ Вселенной... В моем мозгу рождаются тысячи самых невероятных картин.

Я представляю себе марсиан. Вот у них происходит заседание научного общества перед отправлением страшного подарка Земле, погубившего пятую часть населения Берлина. Один из марсиан задает вопрос: «А может быть есть жизнь на той голубой планете, куда мы отправляем наш опытный снаряд, и он понесет гибель и разрушение?» Ему возражают и доказывают, что жизнь возможна только у них, на Марсе, приводят доводы... Он, наконец, согласен... —Что делать, как быть? Мне кажется, что я схожу с ума.

Игнатьев, сосредоточенно слушавший изобретателя, вдруг сорвался с места, подбежал к Булину и насильно посадил его в кресло.

— У меня есть план. Я выручу тебя... Ракета полетит, произведет заметное в телескопе свечение, но взрыва и сильного разрушения при этом не будет.

— Ну...

— Я недавно открыл новый фосфоресцирующий газ. Если его посредством сильного сжатия к охлаждении обратить в жидкость и этой жидкостью заполнить переднюю часть ракеты вместо взрывчатого вещества...

— То при ударе о поверхность Луны газ обратится в большое светящееся облако, — быстро сообразил Булин.

— Которое хорошо будет видно в телескоп, —  добавил Игнатьев.

— Но безвреден ли газ?

— Совершенно. Нужное для тебя количество газа я могу изготовить через неделю.

— Великолепно, превосходно! — воскликнул Булин, — сейчас же принимайся за работу, а я объявлю, что полет откладывается на несколько дней.

*

Булина чествовали.

Его первый опыт блестяще удался. Ракета абсолютно точно в назначенное время достигла поверхности Луны; в течение двух минут было видно в телескоп светящееся облачко изобретенных Игнатьевым газов.

В назначенный срок ракета Булина дошла до станции назначения — Луны.

Говорилось немало речей от научных и общественных организаций.

Вот, наконец, последнее слово взял сам изобретатель.

— Дорогие товарищи,— начал он, — я глубоко тронут вашим вниманием и счастлив, что мои работы нашли такую дружную поддержку и сочувствие. Я горжусь своим успехом, по еще больше горжусь тем, что мой опыт не принёс гибели многим тысячам обитателей Луны, если, конечно, там есть жизнь. Через полтора месяца полетит вторая ракета, но уже со мной и двумя пассажирами. Этот полет выяснит, обитаем ли наш спутник, прав ли я был, принимая известные вам меры предосторожности, или нет.

Под гром аплодисментов Булин сошел с трибуны. Тысячная толпа приветствовала его.